К этому моменту первый похититель уже оправился от шока и внезапно вырос у меня на пути, широко расставив руки. Будто паук. Я затормозила, не угодив в его сети, и заозиралась в поисках спасения.
Единственным доступным вариантом было окно. Но оно располагалось слишком далеко, а мои шансы до него добраться, и без того небольшие, таяли с каждой секундой. Я решила рискнуть и, чтобы выиграть время, повернулась к первому похитителю. Якобы сдавшись, а на деле, стоило мужчине, на миг потеряв бдительность, радостно подступить ближе, с размаху заехала ему кулаком в нос. Дралась я впервые, поэтому громкий хруст ломающихся под рукой костей неприятно резанул по ушам, вогнав меня в ступор. Правда, следом до мозга добралась отрезвляющая боль, но было уже поздно. Второй похититель подскочил ко мне сзади и обхватил поперёк туловища, лишив возможности к сопротивлению. Я, конечно, попыталась лягнуть его пяткой сначала в пах, потом в колено, но не дотянулась. А бить головой было чревато больше для меня, чем для него.
От всей этой суеты ко мне и так тошнота вернулась, особенно противная из-за осознания бессмысленности всех предпринятых действий. И я вынужденно затихла. Зато пострадавший мужчина отрывался за двоих: метался по комнате, натыкаясь на всё подряд, и ревел белугой, разбрызгивая вокруг капельки крови. Немного даже на меня попало, украсив сорочку затейливым узором в самом интересном месте чуть выше подола.
— Довольно! — не выдержал мой пленитель. — Ты сейчас всех соседей разбудишь.
— Эта мерзавка мне нос сломала!
— И что? Впервой, что ли?
— Не поверишь — да! И кровь не останавливается.
— Успокойся. Сядь. Заткни чем-нибудь впитывающим ноздри и не дёргайся.
— Чем⁈
— Да чем угодно, хоть носовым платком. Если своего нет, мой возьми. В кармане куртки лежит.
Мужчина — или, вернее, молодой парень — послушался. И буквально через несколько минут ему полегчало. Притом настолько, что он вспомнил о том, с чего всё началось. То есть обо мне и своём желании мной овладеть.
— Давай её на стол, — приказал, переставив свечу на полочку повыше.
В этот раз его товарищ спорить не стал.
Вдвоём они кое-как меня усадили, но на этом их успехи закончились.
Чуть оклемавшись, я принялась вырываться с новой силой. Махала ногами, не позволяя себя зафиксировать, раскидывала стулья, стучала туфельками по полу и ножкам стола — в общем, не давала противникам ни секунды передышки. Понятно, что долго так продолжаться не могло, и вскоре мужчины со мной всё-таки сладили. Но стоило одному из них пристроиться, а мне — расслабиться, старательно представляя происходящее тщательно спланированной постановкой, как в избушку постучали.
— Что за пьянку вы тут устроили? — раздался грубый голос. — Шумите, добрым людям спать мешаете! Угомонитесь уже.
Мужчины испуганно замерли. Тот, что постарше, предусмотрительно зажал мне рот, чтобы я не вздумала ничего выкинуть. Но у меня словно открылось второе дыхание — и в сторону полетел последний уцелевший стул, разбив стоящий в углу глиняный кувшин.
— Эй! Я кому говорю? Прекратите буянить!
Меня схватили за волосы, рассчитывая напомнить, в чьей власти я нахожусь… Но капельку перестарались — и на глазах выступили слёзы, а с губ сорвалось жалобное мычание.
За дверью насторожились:
— Что у вас там происходит? Откройте немедля!
— Не твоё дело, — всё-таки соизволил откликнуться похититель помладше. — Лучше иди отсюда подобру-поздорову!
— Ты мне ещё поугрожай тут! — вместо испуга возмутились снаружи. — Сейчас как войду — мало не покажется!
Отпора похитители явно не ожидали, озадаченно переглянулись и синхронно покосились на оружие, когда-то аккуратно уложенное на стуле, чтобы не мешало, а теперь, благодаря мне — разбросанное практически по всей комнате. Я же, воспользовавшись их замешательством, укусила зазевавшегося мужчину за ладонь, вывернулась и, плевав на риск остаться без волос, закричала:
— Помогите! На помощь! Убивают!
— Заткнись, тварь! — мне влепили пощёчину.
Комната дёрнулась, перед глазами снова всё поплыло, а следом входная дверь слетела с петель, выбитая вместе с засовом — и у меня пропал дар речи.
На пороге стоял богатырь во всех смыслах этого слова — огромный, бородатый, в свободной светлой рубахе и широченных серых штанах. Ростом он был, наверное, больше двух метров — до потолка почти доставал, плечи — с дверной проём, мышцы — бодибилдеры обзавидуются, а кулаки — брёвна в землю забивать можно. Голыми руками. Машина для убийств, не иначе! На его фоне суетящиеся возле меня похитители — тоже люди не мелкие — выглядели безобидными хиляками. А я так и вовсе крошечной и хрупкой Дюймовочкой. Хотя особой худобой не отличалась. Даже наоборот, обладала вполне себе приятными формами. Неудивительно, что несостоявшиеся насильники тотчас всё бросили, схватили свои вещи и друг за другом выпрыгнули в окно, кинувшись наутёк. Даже не обернулись ни разу. А вскоре по земле застучали лошадиные копыта, унося мужчин прочь. Впрочем, гнаться за ними мужик не собирался.
Исподлобья оглядел учинённое нами безобразие, переключился на меня, внимательно изучил лицо с горящей от удара щекой, затем приблизился, молча одёрнул заданную выше пупа нижнюю рубашку, неодобрительно поцокал, заметив кровавые разводы, и отступил, деликатно отвернувшись.
— Знахарку позвать? — осведомился он.
Как и полагается — хриплым, пронизывающим до костей басом, пугающим похлеще его внушительных размеров.
— Н-не н-надо, спасибо…
— Это твоя изба?
— Н-нет.
— Тогда пойдём ко мне, покуда хозяева, или кто там над тобой измывался, с подмогой не вернулись. Я тута недалече живу. Через три двора. Соседи разбудили, попросили дебоширов успокоить. Мол, буянят, мочи никакой нет. А так-то я и не слышал ничего…
— Спасибо, но я лучше сразу к себе.
— Да ты не бойся. Я тебе зла не желаю. Приведёшь себя в порядок и пойдёшь по своим делам.
— Нет времени. Меня ждут. Если на работу опоздаю, выгонят.
— А где ты служишь?
— Во дворце.
Мужик озадаченно поскрёб русую макушку.
— Эк тебя занесло. На другой конец города, считай. Как добираться-то будешь?
— Пешком, — вздохнула.
— А дойдёшь?
— Куда я денусь. Придётся.
— А куда идти, знаешь?
— Примерно.
— Ладно. Провожу тебя. А то кабы чего не случилось с тобой по дороге.
— Не стоит. Просто укажите мне направление — этого будет достаточно.
— Не спорь. На телеге поедем. Сейчас коня запрягу и отвезу. Пошли. Нечего тебе здесь торчать.
Звучало заманчиво. И я покорно поплелась на улицу, с каждым шагом всё больше убеждаясь, как же сильно мне повезло встретить столь отзывчивого человека. Потому что на своих двоих добралась бы до дворца хорошо если к вечеру — ноги вообще не слушались. А дорога так и норовила куда-то сбежать. Я чувствовала себя вусмерть пьяной, с трудом успевая за её выкрутасами. Хромая собака и та быстрее меня ковыляла. Ещё и покосилась так презрительно… Хотя это мне, скорее, почудилось. По голове-то меня тоже нехило приложили. Весь затылок в крови был. Даже шишка налилась. Большая. Впрочем, щупать её не стоило — от вспыхнувшей боли перед глазами опять всё поплыло, а земля вдруг стремительно понеслась навстречу. Я только руку вперёд выставить успела. И наступила тьма. А когда пришла в себя, мы уже ехали. Медленно и осторожно, но тело всё равно неприятно отозвалось на тряску, вынудив меня застонать и открыть глаза.
— За что тебя так? — заметив, что я очнулась, спросил мужик, ловко управляясь телегой.
Как и когда он успел меня в неё посадить, прошло мимо моего внимания. Но судя по пыли на сорочке, поймать он меня не сумел, с земли поднял. А значит, без лишних травм не обошлось…
Жаль.
— Понятия не имею! — почти искренне откликнулась я. — Но непременно выясню.
— А надо ли? — резонно возразил мужик. — Кабы хуже не стало.
— Не станет. Хуже просто некуда. Если уже и на улице от врагов покоя нет…
— А может, это случайность? И твои недоброжелатели тут ни при чём?
— Я буду очень этому рада! Но вряд ли это было простым нападением. Ребятам явно на меня указали. И я даже догадываюсь, кто… Слишком много совпадений.
Мужик вздохнул:
— Не лезла бы ты в чужие разборки, а? Ещё беду накличешь.
Я вспомнила про короля и печально рассмеялась:
— О, во дворце с этим проблем нет! Нарваться там на что-нибудь — раз плюнуть.
— Тогда зачем ты туда спешишь? Пущай прогоняют. Новое место найдёшь, поспокойнее.
И я внезапно подумала, что он прав.
Ведь действительно — что мне до королевы и её судьбы? Своя жизнь дороже. Другое дело, что тогда о родном мире можно будет забыть. А значит, придётся навсегда остаться служанкой. И как-то себя обеспечивать. Гнуть спину до самой смерти — либо копить на скромную пенсию. Но для этого нужна высокооплачиваемая работа. А куда выше, чем во дворце? К тому же без рекомендаций меня вряд ли примут в хороший дом. Да и до этого придётся оббить немало порогов. А может, и поскитаться…
— Тогда уж проще совсем не возвращаться, — хмыкнула я.
— Так не возвращайся.
Очевидно, мужик не знал, что такое сарказм, и принял мои слова за чистую монету. Даже поводья натянул, остановив лошадь. И я торопливо поправилась:
— Нет-нет, я вовсе не это имела в виду! А наоборот. Что мне не хочется помереть где-нибудь под забором во цвете лет.
— А почему ты должна помереть? — обернувшись, удивился мужик. — С виду вроде здоровая…
— Да я не в этом смысле! — воскликнула, отчаявшись достучаться до собеседника. — Мне просто податься некуда. А милостыню просить гордость не позволит.
— Ах вот оно что… — протянул мужик, заставив лошадь снова тронуться в путь. — А тебя совсем некому приютить?
— Совсем.
— Тогда выходи за меня замуж.
Я опешила.
— Да ты не подумай, я ничего худого не замышляю, — чувствуя, что неловкая пауза как-то чересчур затянулась, добавил мужик. — Понравилась ты мне сильно. Рассуждаешь здраво, руки при трудностях не опускаешь. Упряма, правда. Но это порой и неплохо… А ежели эти уроды с тобой чего сотворить успели, не переживай — видел я, что ты против была. И никогда тебя ни в чём не упрекну. Где тебе было с двумя справиться… Что же касаемо слухов — до свадьбы отдельно жить будем. Без обмана. Я тебя в амбаре поселю. Там сейчас пусто. А что печки нет — так летом и без неё обойтись можно. Будешь по дому помогать, готовить, стирать, убирать, а в качестве оплаты — есть с общего стола. Потом, как обвенчаемся, переедешь. И заживём как муж и жена.