И я внезапно осознала, что как никогда близка к провалу. Притом вдвойне, потому что своё имя слышала далеко не впервые, а вот имён окружающих практически не знала. И догадайся король меня на это проверить, непременно бы прокололась! А если бы он при этом ещё и с соседкой моей поговорил, мне было бы точно несдобровать.
Ситуацию следовало срочно исправлять.
— Никуда. Я по-прежнему здесь, в этом теле… Просто очень устала. От однообразия. Каждый день одно и то же… Надоело! Иногда так хочется чего-нибудь нового… А чтобы изменить жизнь, нужно прежде начать с себя. Тогда и окружающее подтянется.
— Складно говоришь. Словно учёная… — задумчиво протянула девушка.
Я испуганно затаила дыхание.
— … но ты всегда была рассудительнее меня. И умнее. Зато мне красоты больше досталось! — улыбнулась соседка, вновь заключив меня в объятия.
Я осторожно ответила тем же.
— Ты только в следующий раз заранее предупреждай, ладно? — шепнули мне на ухо. — А то напугала — жуть! Я уже и навыдумывала себе невесть что…
— Обязательно, — закрепив успех, я отстранилась и поспешила перевести тему: — Слушай, ты не принесёшь мне новое платье? И бельё. Не хочу лишний раз по коридорам в таком виде ходить. Ещё наткнусь на кого.
— Конечно! Я мигом.
И упорхнула.
Я облегчённо выдохнула.
Вроде пронесло. Но надолго ли? Как быстро моя соседка догадается, что её подруга слишком сильно изменилась за столь короткий срок и заподозрит неладное? Второй раз так легко я не отделаюсь…
При подобном раскладе спонтанное замужество уже не казалось плохой идеей. Но всё равно хотелось бы обойтись без него. И я собиралась хорошенько поразмыслить над этим вопросом… Едва голова перестанет напоминать чугунную. Однако судьба сложилась иначе.
— Что это с тобой сегодня? — строго осведомилась королева, когда я принесла ей завтрак.
Я осторожно обернулась, не выпуская подноса из рук:
— Со мной, госпожа?
Хотя больше она ни к кому обращаться не могла: фрейлины, что помогали ей в этот момент одеваться, все имели благородное происхождение. И она никогда им не «тыкала».
— Да, с тобой. Ты очень странно передвигаешься. И посуда звенит громче обычного.
— Простите за беспокойство, госпожа. Я просто немного не выспалась.
Фрейлины захихикали, из чего следовал вывод, что стражники не сдержали обещания. Или кто-то другой растрепал всему дворцу о моём триумфальном возвращении… Но стоило королеве лишь неодобрительно шевельнуть пальцами, как все неуставные перешёптывания тотчас прекратились.
Девушки вернулись к своему занятию, а королева — к разговору.
— Полагаю, плохо спала ты из-за синяка в поллица? — уточнила она.
Я никого синяка у себя не видела, да и соседка ни о чём подобном не упоминала, а дискомфорта я не чувствовала, потому что рана на затылке перетягивала на себя всё внимание. Но от греха подальше всё-таки подтвердила:
— Да, госпожа. Я с лестницы вчера неудачно упала. Оступилась.
— А больше ты, случайно, ничем при этом не ударилась? — с каким-то намёком спросила королева.
Мне он показался не совсем приличным, и я поспешила откреститься. Хотя фрейлины даже не улыбнулись.
— Нет, госпожа. Только головой.
— Хорошо.
По логике на этом она должна была оставить меня в покое. И я уже собралась продолжить свой тернистый путь к столику, как королева добавила:
— Как закончишь с сервировкой, иди к себе. На остаток дня я освобождаю тебя от работы. Не нравится мне твоя неуверенная походка. Но не смей никуда отлучаться! Чуть позже я пришлю к тебе лекаря. Пусть он тебя осмотрит. Травмы головы очень опасны.
Мне ничего не оставалось, кроме как согнуться в глубоком поклоне, чудом удержав равновесие:
— Благодарю, госпожа.
И лишь повернувшись к ней спиной, я позволила себе беззвучно выругаться.
Только этого мне не хватало!
Я не знала, чем вызван столько пристальный интерес королевы к моей персоне, но не ждала от него ничего хорошего. Нутром чуяла подвох, хотя никак не могла определить, в чём именно он заключается.
Даже если до королевы и дошли слухи о моём утреннем наряде, убедиться в их правдивости при помощи лекаря она не могла. Единственное, что полезного мог определить этот эскулап: невинная перед ним девица или распутица. И пускай в честности настоящей Милии я была уверена — испуг моей соседки был красноречивее любых слов — сути проблемы это не меняло.
Выгнать меня из дворца за недостойное поведение королева могла без всяких проверок. Как и оставить. И её вряд ли тревожило мнение окружающих обо мне. А значит, причина крылась в другом… Но в чём⁈ Неужели в простом любопытстве?
Этим вопросом я задавалась несколько часов. Крутила его и так и эдак, плевав на трещащую по швам голову, металась по каморке из угла в угол, в надежде простимулировать работу мысли, однако к однозначному выводу так и не пришла. А потом в дверь деликатно постучали, прервав полёт моей поистине безграничной фантазии.
За порогом стоял обещанный лекарь: сухонький благообразный старичок с мягким кожаным чемоданчиком в одной руке и клюкой — в другой. Но он стоял там не один! За ним собралась целая свита — наверное, половина королевского дворца во главе с самой королевой.
С трудом подавив искушение захлопнуть дверь, я посторонилась, пропуская гостей внутрь. Свита осталась в коридоре, но так плотно столпилась у входа, опасаясь упустить хоть слово, что в каморке сразу стало нечем дышать. Чему лекарь не придал никакого значения.
Поставив сумку на единственную табуретку, он прислонил к ней палку и приступил к осмотру. Коснулся скулы, посмотрел мне в глаза, поводил перед лицом свечкой, оценивая реакцию зрачков, заглянул в уши и взялся за голову, явно планируя покрутить её из стороны в сторону… Но угодил пальцами прямо в рану на затылке — и я не сумела сдержать вскрик.
— Сними чепчик, — в ответ на выразительный взгляд старичка приказала королева, каменным изваянием застывшая неподалёку.
Я подчинилась, покорно развернувшись к лекарю спиной.
— Такая травма не могла образоваться при падении с лестницы, Ваше Величество, — резюмировал он. — Её ударили чем-то тяжёлым. Сверху.
Я впервые услышала его голос — тихий и ровный — и наконец-то сообразила, почему придворные сбились в столь плотную кучу.
Иначе они ничего бы не услышали. Мне и то слух напрячь пришлось. А королева и вовсе подалась вперёд.
— Как и кровоподтёки на запястье в форме пальцев, — согласилась она.
Я запоздало покосилась вниз, с неудовольствием отметив задравшийся в процессе снятия чепчика рукав. Под которым действительно виднелись отчётливые следы.
Спутать их с чем-то другим было бы затруднительно.
— Это сделал мой муж? Мне доложили, что вчера он был тобой очень недоволен.
Я посмотрела на стоящих в коридоре фрейлин, жаждущих сенсации.
— Нет, госпожа.
— Выйдите и закройте дверь, — распорядилась королева.
Лекарь собрал инструменты и беспрекословно удалился, умудрившись попутно обработать мне рану какой-то едко пахнущей дрянью и прикрыть всё это дело повязкой. Королева против небольшой задержки не возражала, терпеливо дождалась, пока старик закончит, уселась на освободившийся табурет и мирно поинтересовалась:
— Что не понравилось королю?
Мне скрывать было нечего.
— Цвет моих глаз, госпожа.
— Потому что они похожи на мои?
Я кивнула.
— А теперь расскажи, что между вами произошло. Ничего не утаивая и не приукрашивая.
И я вдруг подумала: а почему бы и нет? Мне бы не помешало заручиться чьей-нибудь поддержкой. И королева на эту роль подходила лучше всего. Вот только поговорить с ней по душам было практически нереально — рядом постоянно кто-то ошивался. Я и мечтать не смела остаться с ней наедине! А тут такой шанс. Да, неподалёку по-прежнему маячила вся её свита. Но дверь в каморку была толстая, дубовая, без щелей, прилегала плотно… Снаружи ничего не услышат. Разве что мы кричать будем. И я решилась:
— Боюсь, вы мне не поверите. Но вам грозит опасность.
— Что тебе известно? — тотчас насторожилась королева, благоразумно понизив голос. — Говори! Обещаю, что ничего тебе не сделаю, если выяснится, что ты как-то в этом замешана. Чистосердечное признание — верный путь к помилованию.
Я немного приободрилась.
— Сложно сказать, кто, в чём и насколько осознанно тут виноват. И меня об этом спрашивать бессмысленно. Потому что это не моё тело. Я родилась в другом мире почти семьдесят лет назад. И могу лишь предположить, где сейчас находится ваша настоящая служанка…
Королева слушала молча. Не перебивала, не задавала уточняющих вопросов и никак не показывала своего удивления. Словно и так была в курсе событий. А сейчас лишь проверяла своих информаторов.
— То есть о том, в кого вселилась его протеже, король не догадывается? — когда я умолкла, хмыкнула она.
— Нет, госпожа.
— Как твоё имя?
— Милия, госпожа.
— Нет. Меня интересует твоё прежнее имя. Данное тебе при рождении.
— Галина, Ваше Величество. Полянкина Галина Олеговна.
— По… — королева осеклась. — Можешь повторить ещё раз?
— Полянкина, Галина, Олеговна.
— А по слогам?
Я повторила, уже догадываясь, куда клонит королева. И не ошиблась.
— Что ж, — устало вздохнула она. — Теперь я тебе верю. Выдумать столько подробностей и не запутаться — непосильная задача для необразованной служанки. У тебя даже стиль речи изменился, когда ты вещала о своих злоключениях. А когда представлялась, ещё и акцент появился. Что, с учётом твоего происхождения, не укладывается ни в какие рамки!
И я внезапно поняла, что с уходом лекаря мы перешли на другой язык, родной для королевы и, судя по косвенным данным, настоящей Милии… И по-прежнему использовали именно его! Но расслабляться я не торопилась.
В свите королевы наверняка найдутся умелицы, в совершенстве владеющие двумя языками. В том числе те, кому невыгодно это афишировать. А мы ещё не обсудили самое важное.