– Назвал твое имя, Амелия. А потом произнес «кофе». Или «тот кофе». Это что-то значит?
– Кофе? – Сакс нахмурилась. – Конечно. На месте преступления в «Бельведере» ходил пожарник с картонными стаканчиками с кофе. Предложил нам обоим. Лон взял стакан. Я нет.
– Пожарный? – спросил Райм.
– Нет, – злобно ответила Сакс. – Это был Пять-Одиннадцать в форме пожарника. Черт возьми! Он стоял прямо перед нами. Конечно, это он. Помню, на руках у него были перчатки, когда он раздавал кофе. Господи. Он находился в двух футах от меня! И на нем была биомаска. Естественно.
– Прошу прощения, – раздался голос позади них.
Врач был худощавым индусом со смуглым лицом и непрестанно шевелящимися пальцами. Он захлопал глазами, заметив на правом бедре Сакс пистолет, но потом успокоился, увидев полицейский значок на левом. Кресло-каталка Райма удостоилось быстрого, равнодушного взгляда.
– Миссис Селлитто?
Рейчел вышла вперед.
– Я Паркер. Мисс. Подруга Лона.
– Меня зовут Шри Харанди. Я главный токсиколог медцентра.
– Как он? Скажите, пожалуйста.
– Ну, он стабилен. Но его состояние неважное. Он отравился мышьяком.
На лице Рейчел отразился испуг. Сакс обняла ее.
Химический элемент мышьяк – металлоид, обладающий такими свойствами металлов и неметаллов, как сурьма и бор. И, надо сказать, очень ядовит. Райм подумал, что Икс перешел от растительных ядов к элементарным. Они не более опасны, но их легче получить, поскольку они есть в открытой продаже, их можно купить в смертельных дозах, их не нужно извлекать и концентрировать.
– Вижу, здесь полиция. – Теперь доктор взглянул на кресло-каталку с большим интересом. – А, я слышал о вас. Вы мистер Раймс.
– Райм.
– И я знаю, что мистер Селлитто тоже полицейский. Это вы передали мне сведения о возможных ядах?
– Да, я, – ответила Сакс.
– Спасибо, но мы быстро установили, что он был отравлен мышьяком. Теперь расскажу подробнее. Состояние его критическое. Доза яда была большой. Поражены легкие, почки, печень и кожа, уже наступили изменения в пигментации ногтей, известные как полосовидная лейконихия. Это плохой признак.
– Неорганический арсенат? – спросил Райм.
– Да.
Из всех типов ядов мышьяк наиболее опасен. Райм был хорошо с ним знаком. Он вел два дела, где мышьяк использовался как орудие убийства – в обоих случаях супруги (в первом муж, во втором жена) избавились от партнеров.
В трех других делах отравления оказались случайными. Мышьяк встречается в грунтовых водах, особенно там, где произошел гидравлический разрыв пласта.
Собственно говоря, в ходе истории на каждую жертву умышленного отравления мышьяком – как Франческо I Медичи, великий герцог Тосканы, – приходится гораздо больше случайных жертв: Наполеон Бонапарт, возможно, отравленный обоями в комнатах, где он жил на острове Святой Елены, Симон Боливар (водой в Южной Америке) и американский посол в Италии в 1950-х годах – шелушащейся краской в доме. Возможно, безумие короля Георга также было вызвано этим металлоидом.
– Его можно увидеть? – спросила Сакс.
– Боюсь, что нет. Он без сознания. Но когда придет в себя, медсестра вас пригласит.
Райм отметил слово «когда» и по достоинству оценил его, подумав о Рейчел Паркер.
Не «если» – «когда».
Доктор пожал всем руки.
– Вы полагаете, кто-то сделал это умышленно?
– Да.
– О Господи!
Зазвонил его мобильный телефон, и Шри Харанди, не говоря ни слова, отвернулся, чтобы ответить.
Глава 44
В октябре 1818 года в округе Спенсер, штат Индиана, в возрасте 34 лет умерла привлекательная женщина с худым лицом и проницательными глазами. Возникли споры о том, что стало причиной смерти Нэнси Линкольн, – возможно, это был туберкулез или рак, но в конце концов все сошлись во мнении, что умерла она от молочной болезни[17], унесшей в девятнадцатом столетии тысячи жизней. Хотя указать истинную причину было невозможно, один факт о смерти Нэнси задокументирован: ее девятилетний сын Авраам, будущий президент Соединенных Штатов, помогал отцу делать для нее гроб.
Молочная болезнь годами приводила врачей в недоумение, пока наконец не выяснилось, что причиной был треметол, очень ядовитое вещество, попадающее в коровье молоко после того, как животное паслось на лугу, поросшем посконником морщинистым.
Это растение представляет собой самую обычную траву. Сада оно не украсит, поэтому Билли Хейвен не любил его рисовать. Но он ценил его ядовитость.
Попав в желудок, треметол вызывает у жертвы мучительную боль в животе, сильную тошноту, неудержимую дрожь и бурную рвоту. Даже малая его доза может привести к смерти.
Опустив голову в мягкой коричневой шляпе с узкими полями – совершенно хипстерской, – Билли шел по западной стороне Центрального парка. На нем был длинный черный плащ. В руке в перчатке он нес портфель. Он возвращался после долгой поездки из Гарлема и старался избегать видеокамер в метро, хотя его внешность и отличалась от той, что была у Подпольщика во время предыдущих нападений.
Да, треметол был его оружием, но предстоящее нападение не предусматривало татуировки, поэтому он оставил машинку в мастерской возле Канал-стрит. Сегодня обстоятельства требовали иного способа действий. Но результат будет таким же удовлетворительным.
Билли пребывал в хорошем настроении. Да, предыдущие нападения доставляли ему удовольствие, он вводил иглой яд в тела жертв, превосходно проводил линию крови, старательно выводил буквы староанглийского шрифта.
Стиль Билли…
Но это доставляло такое же удовольствие, как выполненная работа или окончание домашних хлопот. То же, что он намеревался сделать теперь, представляло собой совершенно иной уровень наслаждения.
Билли вышел из парка, внимательно осмотрел улицы и не увидел никого, кто бы смотрел на него с подозрением. Не было и полицейского патруля. Билли продолжил путь на юг, к своей цели.
Да, это нападение будет иным. Прежде всего, не нужно оставлять сообщения. Он просто доставит треметол. Ни шрамов, ни татуировки, ничего.
Кроме того, на этот раз он не планировал убийство. Жертва не будет иметь ни малейшего отношения к Модификации. Билли собирался использовать яд, чтобы подорвать ее здоровье.
Правда, в будущем объект его нападения станет вести совершенно иную жизнь. Возможно, самыми тяжелыми симптомами несмертельного отравления посконником морщинистым являются бредовое состояние и слабоумие. Человек, которого он собирался отравить через несколько минут, выживет, но надолго останется буйнопомешанным.
Билли сожалел только об одном: его жертва будет неспособна ощутить жгучую, невыносимую тошноту и боль в животе, которые вызывает посконник. Линкольн Райм ничего не ощущал ниже шеи. Рвота, тремор и другие симптомы станут неприятными, но не такими ужасными, как у человека с полностью функционирующей нервной системой.
На перекрестке Билли свернул на запад и вошел в ярко освещенный китайский ресторан, пропахший чесноком и горячим маслом. Отправился в туалет, где оставил пальто со шляпой и надел комбинезон.
Выйдя снова на воздух и убедившись, что на него не обратили внимания ни клиенты, ни работники, Билли пересек улицу и вошел в служебный проезд, который приведет его к задней стороне дома Райма.
В этом тупике стоял резкий запах, слегка похожий на аромат в китайском ресторане, но здесь было сравнительно чисто. Дорога представляла собой старую булыжную мостовую и пятна асфальта с лужами, подернутыми ледком. У кирпичных стен стояли несколько мусоровозов. Несколько таунхаусов, в том числе и Райма, и большой многоквартирный дом словно отступили в этот район.
Увидев видеокамеру на задней стороне таунхауса Райма, Билли сделал вид, что проверяет электропроводку. Зайдя за мусоровоз, словно в поиске ненадежной изоляции, Билли скрылся от видеокамеры и подошел к двери дома. Достал из футляра от зубной щетки шприц с треметолом и сунул его в карман.
Треметол, прозрачная жидкость, представляет собой спирт и мгновенно смешается с тем, что, как выяснил Билли, является любимым напитком Райма, – односолодовым шотландским виски. Притом яд будет безвкусным.
Ладони у Билли вспотели, пульс участился. Насколько он знал, у Райма сейчас могли находиться десять вооруженных полицейских. Его вполне могут заметить, когда он станет выливать треметол в бутылку. И, возможно, застрелят на месте.
Но Модификация, естественно, предполагала риск. С какой важной миссией было по-другому? Так что надо просто продолжай свое дело. Билли достал одноразовый телефон и набрал номер. И почти сразу услышал:
– Полиция и пожарная охрана. Что у вас случилось?
– В Центральном парке человек с пистолетом! Нападает на женщину.
– Где вы находитесь, сэр?
– Он с пистолетом! Наверно, хочет ее изнасиловать!
– Да, сэр. Где вы? Где именно?
– Центральный парк, запад, примерно… Не знаю. Это… м-м… ну, перед зданием Сентрал-Парк-Уэст триста пятьдесят.
– Кто-нибудь пострадал?
– Наверное! Господи! Пришлите кого-нибудь.
– Опишите его.
– Чернокожий. Тридцати с лишним лет.
– Как ваша фамилия?
Билли отключился.
Через шестьдесят секунд Билли услышал вой сирены. Он знал, что двадцатый участок, расположенный в Центральном парке, находится поблизости. Снова сирены. Десятки полицейских машин, догадался он.
Билли подождал, пока сирены не стали громче: они должны привлечь внимание всех в таунхаусе. Решив, что никто не может увидеть монитор безопасности, Билли уверенно пошел к задней двери Райма. Снова остановился и огляделся. Никого. Он повернулся к замку.
Впоследствии полицейские смогут просмотреть пленку из видеокамеры – если на ней хоть что-то записано – и заметить злоумышленника. Но они увидят только смутный силуэт с опущенной головой.
А тогда уже будет слишком поздно.