Кортни – та, что с изуродованным лицом, напрягала меня меньше всех, она всегда была настороже, выходила со мной за пределы дома. В одну из наших вылазок в поиске еды, она рассказала, что её дядя был полицейским и научил единственную племянницу многому, за это её и изуродовали в пастве Барона. Она должна была забеременеть, ведь все анализы показывали на это, но её изнасиловать удалось лишь однажды. Она убила мужчину и за это стала "страшнее ночного кошмара", так они её называли, но она не жалеет о содеянном, ведь после наказаний к ней боялись подходить, а Барон не разрешал отпустить или убить её, здоровая матка слишком важна для него. Это был наш самый долгий разговор. Кортни не стеснялась говорить о произошедшем, она твердо смотрела мне в глаза и рассказывала всё в таких красках, что меня чуть не вывернуло наизнанку. Она говорила, что знала о том, что они с ней сделают. "Лучше быть безобразной, нежели красивой. Красота стала проклятием, а не спасением", – так она сказала, и мы продолжили осмотр ближайших окрестностей. Я долго думала над её словами и пришла к выводу – Кортни права. Не знаю как ей удалось не слететь с катушек и остаться в здравом уме после пережитого, но я горжусь ей. Она намного сильнее тех, кого я встречала раньше.
Волк пришел к дому только на третьи сутки, и я была настолько рада его видеть, что даже всплакнула. Его пасть была в крови, и он хромал на переднюю лапу. Малышу досталось. Видя, как он зализывает рану, я хотела пойти и уничтожить того, кто сделал это с ним.
Следующие две недели были куда более интересными, я смирилась с молчанием сестры, главное, она жива и рядом со мной. И на этот раз я принимаю ответственность за неё с распростертыми объятиями. Со временем мы поговорим о том, что с ней делали в школе, но сейчас она к этому не готова. Или я не готова.
Все эти три недели я не могла отделаться от ощущения, что в городе ещё есть люди, и молилась, чтобы они никаким образом не относились к девятке. Я стала параноиком, который только и ждёт, что его поймают. Но всё было тихо, мы даже не видели больше зараженных, не то что живых людей.
Иногда казалось, что весь мир мертв, остались только мы впятером и волк.
– Софи, как ты? – спрашиваю я, присаживаясь перед белокурой девушкой.
– Уже лучше, скоро буду в норме, – отвечает она и отводит взгляд в сторону.
Девушка напряжена, каждая частица её тела кричит о нервозности.
– Ты больше ничего не хочешь мне сказать? – на всякий случай спрашиваю я.
Она отрицательно качает головой и закусывает губу. Я поднимаюсь, но Софи вскрикивает:
– Подожди!
Снова сажусь перед ней, и она, озираясь по сторонам, шепчет:
– Я… я, кажется, беременна.
Пару мгновений я просто смотрю на неё. Моргаю. Снова смотрю и ещё раз моргаю.
Что б тебя!
– Уверена? – спрашиваю я.
– У меня задержка пять дней, до этого раньше всё было как по часам, а теперь…
Этого нам только не хватало.
– Я поняла тебя.
Начинаю подниматься, Софи хватает меня за руку и смотрит умоляющим взглядом.
– Я не буду обузой, Алекс, пожалуйста, не оставляй меня тут. Я обещаю, что не буду обузой. Я что-нибудь придумаю. Сделаю. Исправлю это…
– И не собиралась оставлять тебя. Успокойся, это может быть обычный гормональный сбой, как минимум из-за стресса, обморожения или ещё чего-нибудь.
– Надеюсь, ты права. Спасибо. Спасибо, что вытащила нас оттуда.
Трое из автобуса не согласились бы с Софи. Но и об этом я тоже стараюсь не думать.
Выпрямляюсь и накидываю на голову капюшон, поднимаю с шеи повязанную бандану, закрываю лицо и направляюсь на выход. Сегодня в кои-то веки я иду за пределы дома одна. Точнее, с волком. Перекидываю через плечо автомат, проверяю пистолет, застегиваю куртку и иду на выход. В этот раз мне нужно найти транспорт, все предыдущие попытки были провальными. Я знаю, где находится заправка, но вот исправных машин днём с огнем не сыщешь. Но самое главное, я хочу вернуться к автобусу, там осталось оружие, а оно нам ой как нужно.
Пурга невыносима, если не прикрывать рот и нос, то дышать невозможно, кажется, что холод пробирается в легкие и сковывает их. Щурюсь и стараюсь не потерять из виду волка, но снежная пелена и туман то и дело слепят меня. Рука сжимает рукоять пистолета, но там осталось всего три пули. Ветер завывает, и я не могу прислушаться к окружающей обстановке.
Если говорить кратко – погода дерьмо.
Ноги утопают в снегу, но всё же примерно через полтора часа я вижу яркое пятно на снегу. Автобус практически замело, взбираюсь на него и прыгаю вниз, ноги моментально проваливаются до колена. Оставшиеся оружие должно находиться в конце автобуса, но это не факт. Начинаю поиски с того места, где последний раз его видела. Разгребая сугроб нахожу конечности, голые кости, они раскусаны настолько, что невозможно определить, откуда именно та или иная кость. Всё же нахожу сумку, честно стащенную из школы, так же удается отыскать рюкзак Логана, а вот от моих вещей и следа не осталось. Вылезаю из склепа и направляюсь к третьей улице справа, там мы ещё транспорт не искали.
Удивительно, но мне намного комфортней и сподручней быть одной. Да, я приняла ответственность за Лексу, она ведь моя младшая сестра, но я также взвалила на себя ещё и заботу о трёх совершенно незнакомых мне девушках. И одна из них, возможно, беременна. Гадство.
Добравшись до третьей улицы, вхожу на территорию первого же участка. Я не ломлюсь в дом, а вот приоткрытая дверь гаража так и манит меня. Даже если там нет машины, то я могу немного перевести дух и отдохнуть от несмолкающего завывания ветра.
Ворота приоткрыты на метр, присаживаюсь на колено и направляю дуло пистолета в черную пасть гаража. Волк подходит ко мне и всматривается внутрь. Принюхивается. Его шерсть начинает подниматься дыбом, я напрягаюсь, а потом мне скручивает левую руку адской болью. Снова! Закусив губу до крови, стараюсь не проронить ни единого писка. Отползаю от двери и прижимаюсь спиной к гаражу, на глазах выступают слезы, сумка и рюкзак сваливаются с плеч, пистолет выпадает из рук, и я хватаюсь здоровой конечностью за больную, даже сквозь куртку чувствую неровность шрамов. Будь прокляты эти зараженные! Руку словно окунают в кипящую лаву, а потом выбрасывают на сорокаградусный мороз. И так по кругу. Перед глазами начинают прыгать мушки. Болезненные воспоминания тут же рисуются перед глазами. Почему-то в момент агонии я постоянно вспоминаю, как Закари отнес меня к Лейзенбергу и приказал прекратить мою боль… а потом сам сделал в тысячу раз больнее.
Волк начинает рычать и встаёт передо мной, словно защищая от всего мира.
А потом я слышу щелчок, поднимаю взгляд и сквозь пургу вижу дуло ружья, направленного четко мне в голову.
Волк придвигается ко мне ближе, и я знаю, что сейчас он сделает прыжок, но тогда его пристрелят.
– Волк, нет! – задыхаясь от боли, приказываю я.
Дуло вздрагивает.
– Алекс?
Голос такой знакомый, но ветер быстро уносит сказанное, и я не могу разобраться в воспоминаниях. Кто это?
Боль в руке постепенно стихает, и я начинаю шарить по снегу в поисках пистолета. Три пули, но этого более чем достаточно.
Ружьё опускается.
– Убери собаку, – говорит голос.
– Это волк, – в который раз поправляю я тех, кто не может отличить волка от собаки.
– Тогда, волка убери.
Отпускаю больную руку и прикасаюсь к холке волка.
– Все в порядке, – пытаюсь его успокоить.
Из пурги появляется лицо, и я моментально узнаю его.
– Кит Трумен? Что ты тут делаешь?
Моему шоку нет предела. Это точно он, самый молодой, кто был в моей команде на восьмерке, именно ему я начала набивать тату, когда пришёл Зейн. В тот день случился наш первый поцелуй с Келлером.
Это было тысячу лет назад.
И вот Кит снова передо мной.
Парень улыбается и смотрит на меня как на привидение. Его щёки красные, на ресницах и бровях снежные залежи.
– Это точно ты? – интересуется он.
Стягиваю вниз бандану и вижу, как его плечи расслабляются. Это словно сон, как же давно я не видела людей из своего отряда. Из своего первого отряда, сформированного на восьмерке.
– Ты знаешь, как долго мы тебя искали? – спрашивает он. – Кстати, ты вообще не изменилась. Питомца завела.
Не понимаю, что тут происходит.
– Кто – мы? – спрашиваю я, снова опуская руку на голову волка.
– Я, Зейн, Синтия и Хьюго.
Вот это поворот. Что они тут забыли? Ищут меня? Если бы не мой короткий разговор с полковником, я бы подумала, что она их подослала.
– Зейн? Он здесь?
– Да, – отвечает Кит и кивает на гараж. – Ты только что пыталась вломиться в наше временное жилище, между прочим. Идём.
Парень протягивает руку ладонью вверх, смотрю на неё как на змею, и всё же поднимаюсь сама. Нахожу пистолет и убираю его в специальный карман на брюках, в случае чего выхвачу не раздумывая. Волк не отходит от меня ни на шаг, но больше не скалится.
Кит шагает в сторону крыльца, я поднимаю свои сумки и иду следом. Продрогла до костей, мне нужна небольшая передышка и неплохо бы выяснить, зачем меня ищут люди из восьмерки.
Стоит мне войти в дом, как я моментально встречаюсь со взглядом голубых глаз. Первое желание – развернуться и бежать. Зейн очень похож на брата, да так, что становится дурно. В груди образуется боль, а внутренности скручивает в узел.
Особенно их глаза, у них очень похожие глаза, но вот только взгляд Закари более самоуверенный и колючий. Но я знаю, что он может быть и другим…
Кит остался за порогом, а вот волк не раздумывая прошёл внутрь и уже понюхал всё, что только можно, в том числе и Зейна, а потом вернулся ко мне.
Молчание затягивается, и я первой нарушаю его.
– Какого хрена ты тут делаешь?
Зейн кривовато улыбается и говорит:
– Ищу тебя.
Уже через пять минут я сижу на чьей-то кухне, держу в руках горячую кружку чая и смотрю через стол с белоснежным покрытием на Зейна. Прошло около месяца, когда я видела его в последний раз, но, кажется, что он сильно изменился внешне. Не могу сказать в чём именно, но он стал другим.