Встаю в полный рост и кричу Хьюго:
– Бежим!
Забегаем вглубь дома, перепрыгиваем завалы. Слышу, как за спиной зараженные ударяются о косяки и просачиваются внутрь, они как лавина, которая вот-вот поглотит нас. Сердце колотится с утроенной силой, ноги работают быстрее обычного.
Узкий коридор душит, хорошо, что он быстро заканчивается. Забегаем в комнату. Тут нет дверей. Хьюго поднимает стул и бросает в окно. Стекло разбивается вдребезги, и мы практически одновременно перепрыгиваем его. Лицо обжигает огнём, острый осколок, оставшийся в раме, вспарывает щёку, но я даже вскрикнуть не могу. Страх настолько велик, что буквально через мгновение я забываю о порезе. Приземляюсь на колено, помогаю Хьюго подняться, и мы пулей бежим дальше, огибаем машины, зараженные перепрыгивают прямо через них. Расстояние сокращается.
Сколько их?
По рычанию – точно не один.
Сердце колотится уже в районе горла. Внутренности скручивает в узел.
Бежим по улице, в одноэтажных домах от преследователей не спрятаться, так мы скорее загоним себя в ловушку и нас съедят.
У меня ведь сегодня день рождения! И десертом суждено стать мне. Это несправедливо.
Меня ловят сзади, резко дергают за куртку, и ноги отрываются от земли. Вскрикиваю и хватаюсь руками за пустоту. Тело парит в воздухе, зараженный перекидывает меня через себя, и я лечу назад.
Вдох, и на выдохе из меня выбивает весь воздух. Падаю прямо в лужу, не знаю, где и когда потеряла пистолет. В ушах стоит гул, пытаюсь проморгаться, но перед глазами всё плывёт. Меня снова хватают. Слышу выстрелы и опять падаю в лужу. Зрение проясняется, и я наблюдаю, как Хьюго стреляет в зараженного, который схватил меня несколько секунд назад. Не успевает перевести дуло на другого, и тот сносит Хьюго и впечатывает парня в стену. Хватает рыжего за шею и поднимает по кирпичной стене, ноги Хьюго болтаются в воздухе. Встаю на четвереньки, выпрямляюсь и бегу мимо одного из зараженных – того, кто швырял меня как тряпку. На ходу выхватываю нож, достаю лезвие из укрытия. За спиной снова слышу рычание. Голодное и утробное. Подбегаю к схватившему Хьюго монстру, подпрыгиваю и втыкаю нож, принадлежащий раньше Рене, прямо по рукоять между шеей и плечом зараженного. Слышу хруст плоти, словно разрезаю не тело, а пережаренный бисквит. Меня бы вырвало от звука, но нечем. Хруст настолько мерзкий, что по телу пробегает волна дрожи.
Зараженный отпускает Хьюго, и тот мешком валится на подтаявший снег. Монстр скидывает меня и отпинывает ногой в живот. Прокатываюсь по лужам и скручиваюсь в эмбрион. Пару мгновений не могу вдохнуть. Внутренности болят. Хьюго дотягивается до автомата, не знаю, когда он успел его перезарядить, но ему удается застрелить зараженного, которого я ранила.
Минус один. Остался последний.
Рык со стороны заставляет меня начать подниматься, но я тут же падаю обратно. Мне больно. Всё болит. Каждый сантиметр избитого тела. По лицу продолжает бежать кровь, а в голове кто-то бьёт в бубен, словно хочет вызвать дождь.
Оборачиваюсь и вижу, как зараженный приближается ко мне, за спиной раздаются осечки автомата Хьюго. Со стороны дома, из окна которого мы недавно вышли, несется волк, он прыгает на спину зараженному, и в этот момент разносится очередь выстрелов. Волк взвизгивает и падает так и не долетев до чудовища.
– Нет…
Зараженный валится следом, но мне уже плевать на него. Я слышу, как скулит друг, ползу к нему, превозмогая боль. Но первым до Волка добегает Зейн, он садится рядом с ним и в ужасе смотрит на скулящего.
– Я не думал, что он прыгнет…
Зейн оказывается рядом со мной и помогает встать, несколько шагов, и я падаю у лап волка. Из его задней лапы течет кровь, тянусь к другу, но он скалится.
– Я не сделаю тебе больно. Покажи мне, – говорю я, глотая слезы.
Прикасаюсь к лапе, и волк прикусывает мне руку, не до крови, но так, чтобы я опасалась. Он предупреждает меня об опасности.
– Всё хорошо, – успокаиваю его я. – Пуля вышла с другой стороны. Наверное, нужно перевязать и остановить кровь.
Не знаю, что делают в таких ситуациях, но это единственное, что приходит мне в голову.
Хьюго наконец добирается до нас, скидывает с себя рюкзак и достает оттуда бинт, подает мне, и я вижу, что у парня разбита губа, а вот Зейн выглядит так, словно недавно совершил пробежку, не более.
Как можно аккуратнее перевязываю волку лапу, он периодически скалится. Дышит тяжело. Он снова бросился спасать меня, и чуть не погиб. Не передать словами, как я испугалась.
– Алекс, я… – начинает Зейн.
Перебиваю его.
– Всё в порядке. Я понимаю, что ты не виноват.
Завязав узел, морщась поднимаюсь и встречаюсь взглядом с Зейном, он легко прикасается к порезанной щеке.
– Как ты? – спрашивает он, и я вижу океан беспокойства в его глазах.
– Это царапина. Где Кортни?
Он отрицательно качает головой, и я тут же чувствую укол в глубине души. Нам не могло везти вечно. Кортни…
– Зараженный бросил её в стену, Кортни пробила голову… очень сильно пробила.
– Нужно её похоронить, – говорю я, не зная, что ещё тут можно сделать.
Тем временем Волк поднимается и, прыгая на трех лапах, направляется прочь. Идём следом за ним. Закусываю губу и не знаю, как сейчас скажу девушкам, что Кортни больше не вернется. Софи будет разбита.
– А машина? – спрашиваю я у Зейна.
– Уничтожена.
Доходим до домов. Волк решает остаться на улице, прыгает по направлению к заднему двору, провожаю его взглядом. Нужно вынести ему воды и спросить у Софи, чем я ещё могу помочь другу. Парни направляются к себе, а я пару мгновений стою перед дверью и не могу открыть её. Сейчас я стану вестником, которого никто не желает видеть на пороге своего дома. Толкаю дверь и вхожу внутрь.
– Лекс? Софи? Фиби?
У меня нет сил идти дальше, сажусь прямо у двери и подтягиваю к себе колени. Сегодня плохой день. Отвратительный и ужасный. Чёрный.
Девушки словно провалились сквозь землю. Собираюсь позвать их снова, но так и остаюсь с открытым ртом.
Слышу шаги в доме, они приближаются. Скрипит половица. Я напрягаюсь. Поступь… это мужчина. Поднимаюсь на ноги и тянусь к ручке на входной двери, мои пальцы смыкаются на "свободе" в тот момент, когда в просвете появляется высокая фигура в черном.
О боже… нет.
Слышу своё тяжелое дыхание. Ладони моментально потеют, а душа, поджав хвост, несется к пяткам.
Мой взгляд пересекается с голубыми, холодными, как сердце Антарктиды, глазами. Сердце следует за душой и ухает в пятки, когда Закари говорит:
– Добрый день, милая.
Входная дверь открывается, я вздрагиваю, но не отвожу взгляда от Зака. В дом влетает Зейн, не успеваю ничего понять, как в руке Закари появляется пистолет, он направляет черное дуло четко мне между глаз, склоняет голову набок и говорит брату.
– Закрой дверь с той стороны. У нас с твоей подружкой незавершенное дело.
Зейн берет меня за руку и сжимает пальцы, отвечаю ему тем же, словно он сможет спасти меня от чудовища.
Не сможет, и все в этой комнате знают об этом.
Закари медленно опускает взгляд на наши руки и прикрывает веки, а открыв их, глубоко вдыхает.
– Зак, прекрати, ты же не…
– Что я не? – спокойным голосом спрашивает Закари у младшего брата. – Не выстрелю ей в голову? Хочешь проверить?
Со стороны улицы слышу голос Рэнли, он окликает Зака по имени. В его голосе легко распознаются тревожные нотки.
– Всё в порядке Рэнли, забери отсюда заступника и уведи его подальше от меня.
Зейн не двигается с места, краем глаза вижу, как его пальцы то собираются в кулак, то снова расслабляются.
– Зейн, – зову его я, и он поворачивается. – Иди, я справлюсь.
Не справлюсь. Да я готова потерять сознание от страха.
Пару мгновений он ещё сомневается, но стоит мне прошептать: "Пожалуйста", как он сдается.
Оставшись наедине с Закари, снова встречаюсь с ним взглядом. Пару ударов сердца я вовсе не понимаю, что мне делать. Попытаться сбежать? Рыдать или притвориться мертвой?
Вот он – мой персональный призрак во плоти.
Он всё же поймал меня.
Глава четырнадцатая
Закари опускает пистолет и смотрит на меня так, словно сейчас придушит. Вот-вот он сорвется с места, подлетит и впечатает моё одеревеневшее тело в стену, сомкнёт руки на шее и раздавит позвонки в щепки. Я вижу в его глазах смерть. Безусловно мою.
Словно по мановению волшебной палочки все кошмары воплотились в жизнь. Они выползли из самого темного покрытого пылью и паутиной угла моего сознания и преобразились в лице моего персонального призрака по имени Закари Келлер.
Как я могла думать, что способна сбежать от него?
– Что с лицом? – спрашивает он.
Несколько раз моргаю и думаю, что ослышалась. Прикасаюсь к порезанной щеке и вздрагиваю. Не от боли, от осознания, что всё ещё жива.
– Царапина, – отвечаю я. – Где моя сестра?
Боюсь услышать ответ, но я должна знать.
– Далеко.
Чертов ублюдок. Уже однажды я потеряла родных из-за их семьи, я не хочу повторения. Это раздавит меня.
– Где вакцина? – спрашивает он.
– Далеко, – отвечаю я.
Закари приподнимает бровь.
– Насколько далеко? – уточняет он.
Сглатываю ком и отвечаю:
– Несколько дней пути.
– Направление?
Молчу. Большего не скажу. Когда я оставила одну из ампул закопанной под дорожным знаком в Бериморе, я рассчитывала не только на её обмен. Где-то в глубине души я знала, что Зак найдет меня и не убьёт, пока я не верну ему чертову ампулу. Мы поедем за ней, и у меня будет время сбежать или убить его, пытаясь это сделать.
– Собирайся, мы едем за вакциной.
Вот он момент, но я должна быть уверена, что Лекса не у него. Иначе смысла в побеге не будет.
– Я отдам тебе вакцину, только отпусти сестру, Фиби и Софи, – стараюсь говорить как можно более хладнокровно, но на имени сестры голос предает меня и дрожит.