А тем временем судьба продолжает надо мной смеяться во весь голос. Что может быть абсурднее, чем оказаться запертой в доме мужчины, которого я люблю, вместе с женщиной, которая вынашивает его ребенка, да ещё и роды у неё принимать?
Бредятина.
– Алекс, когда ты увидишь головку, то должна быть максимально аккуратной. Как только голова выйдет, нужно осторожно перевернуть тело младенца, так чтобы ребенок не задохнулся. Понимаешь? Я сейчас объясню тебе, как это сделать более подробно. Когда девочка родится, то положи её на грудь Герды и жди, когда пуповина перестанет пульсировать. Потом возьмешь нож, обольёшь его алкоголем и перережешь пуповину, завяжешь и унесешь ребенка.
– Куда? – спрашиваю я, испытывая дикий ужас от слов доктора.
– Что – куда?
– Куда нести ребенка?
– Можешь положить в кроватку, но это только в том случае, если она сразу же закричит, если нет, то…
Около тридцати минут доктор проводит мне краткий экскурс в мир акушеров и гинекологов. Слушаю, но вся информация улетучивается, как только доктор начинает следующее предложение.
Герда воет, и я оборачиваюсь к ней.
Кажется, мне их не спасти. Я просто не могу. Делаю ещё глоток виски.
– Алекс! – кричит Герда, и я подхожу к ней. – Хватит пить! Что-то не так! Я чувствую! Сделай хоть что-то!
Заглядываю между ног и содрогаюсь. Я вижу голову. Черт!
Убираю рацию, снова обливаю себе руки и подбадриваю Герду, как только могу. Что происходит дальше я смутно помню. Словно мозг отказался запечатлеть это событие.
Когда девочка оказывается у меня на руках, я практически плачу. Она кричит, и мы с Гердой переглядываемся. Кладу ребенка Герде на грудь, но у той еле как держатся открытыми глаза. Я уже полностью где-то в себе и поэтому даже не содрогаюсь, когда прикасаюсь к пуповине, делаю всё, как велел доктор. Поливаю виски нож, делаю очередной глоток. И ещё один. Перерезаю пуповину и завязываю. Она склизкая и мерзкая. Узел получается только с пятого раза.
Боже, как это "просто".
Забираю девочку и уношу её в соседнюю комнату. С говорящей рацией на связи пеленаю и оставляю ребенка в кроватке.
Возвращаюсь к Герде и говорю, что это ещё не всё, доктор решила поиздеваться и сказала, что должно ещё что-то выйти из тела бедной Герды.
Звук поднимающегося железа сигнализирует о том, что мои сутки в компании Герды закончились.
Я потерялась во времени.
Ну её на фиг, я больше на пушечный выстрел к их дому не подойду. А к Герде тем более.
Мимо меня пробегают люди в белой одежде. Зак останавливается напротив. Поднимаю на него уставший взгляд и говорю:
– Поздравляю, у вас девочка.
Зак берет моё лицо в ладони и говорит:
– Спасибо. Боже, Алекс, ты невероятная.
Да, я такая.
– Иди к ним, – говорю я и отстраняюсь от Зака.
Не знаю, следует он моим словам или нет, но я плетусь в сторону церкви. Волк, который скорее всего всё это время был возле дома, подстраивается под мою скорость и движется рядом. Я рассказываю ему о том, что делала в доме Зака. В какие-то моменты практически плачу, в другие – смеюсь в голос. Добираюсь до комнаты Лексы. Заперто. Иду к лифту и спускаюсь. В больничном блоке топаю в сторону лифта и, даже не раздеваясь, забираюсь под воду. Мне срочно нужно смыть с себя кровь и хрен знает что ещё. Постепенно снимаю мокрую одежду, домываюсь уже будучи голой. Выхожу, заматываюсь в полотенце и возвращаюсь в палату, из которой так и не успела окончательно съехать. Забираюсь на кушетку, укутываюсь одеялом и проваливаюсь в сон.
Глава двадцать пятая
Всё же я переехала в новый дом. Это состоялось на следующий день после моего дебюта в акушерстве. Меня сопроводили в одноэтажный, довольно светлый и просторный домик с коричневой черепичной крышей и белыми стенами. К счастью, ни одно из окон не выходит на особняк Келлера, не хочу наблюдать, как Герда будет гулять с коляской, да вообще не желаю её больше видеть. Смотря на неё, я буду вспоминать другое, не то, что Закари отец ребенка, или о наших с ней стычках. А о том, как я принимала у неё роды.
По обе стороны от моего нового жилища расположились дома Рэнли и Нео. Во втором во всю идёт подготовка к свадьбе. Там куча народу, периодически разносятся взрывы смеха и всеобщего веселья. А ещё оттуда слышна музыка. Не думала о такой мелочи, но я скучаю по музыке, по бешеному ритму, когда ноги сами просятся в пляс, по медленной мелодии, когда хочется плакать. По любой.
Сажусь за стол на кухне и любуюсь цветами.
У меня на кухне поле ромашек.
Вазы и даже вёдра стоят везде – на столешницах, полках и на полу. Они были тут ещё до моего прихода. Не знаю, где Зак взял их, но я была безумно счастлива видеть эту красоту. Стоя на пороге, я улыбалась как умалишенная, а потом и вовсе стала хохотать, а Рэнли, который сопровождал меня, сказал, что когда кто-нибудь будет рожать от него, он позовет меня на роды. За это он получил локтем под ребра и тоже засмеялся. А я ответила ему, что даже на свои не сунусь, хватит с меня подобного экстрима.
Зейна я больше не видела, но слышала, что он уходил за периметр. Потом узнала, что он вернулся.
Вчера ко мне приходила Фиби, она с порога предложила нам жить вместе, я тактично отказалась. Не хочу больше нести за кого-то ответственность. С меня хватит. Я как никогда желаю спокойной жизни.
Поев, отправляюсь в комнату, открываю шкаф, в котором на вешалках красуются платья. Они тоже тут появились ещё до меня, как и другая одежда, продукты, средства гигиены и прочие необходимые вещи.
Нужно выбрать платье и начинать собираться на праздник. Слышу, что кто-то вошёл в дом, волк тут же бежит на звук. Слышу голос Лексы, она здоровается с волком, входит в комнату и с порога заявляет:
– Алекс, я сегодня не пойду с тобой.
Отодвигаю вешалки с платьями в сторону и оборачиваясь спрашиваю:
– Почему? Очередное свидание с загадочным Пьером?
Лекса улыбается и кивает. Видно, что она нервничает, и это понятно. Она прошла через многое, потеря мамы, Зари, Доми, Кортни. Возможно, этот список намного больше, чем знаю я.
– А Пьер не хочет пойти на свадьбу? Я бы с ним там и познакомилась, – предлагаю я.
– Нет. Хотим побыть наедине. Погуляем, ему в кои-то веки дали выходной и… в общем мы не хотим, чтобы вокруг нас была толпа.
Киваю и продолжаю отодвигать одну вешалку за другой.
– Не думаю, что должна объяснять тебе про методы контрацепции…
Затыкаюсь и мысленно даю себе пару подзатыльников. Лекса грустнеет и говорит:
– Нет, я всё знаю и так.
Бросаю выбирать платье и чувствую себя последней дрянью.
– Прости, – шепчу я.
– Всё в порядке.
Сестра подходит ко мне и обнимает, крепко-крепко. Обнимаю в ответ и прошу её помочь мне с выбором платья.
После двадцати минут натыкаемся на темно-синее платье в пол. Оно на бретельках, и сначала я решаю подобрать другое. Ведь мои руки обезображены. Левая искусана зараженным, шрам никуда не пропал. Правая была сломана так, что кость торчала. Но откидываю сомнения, если Закари хочет, чтобы мы попытались, то должен видеть меня такой, какая я есть, со всеми душевными и телесными шрамами. Когда выбор платья сделан, приступаю к рассмотрению обуви. Хожу без трости, но шпильки не осилю. Поэтому выбор падает на обычные черные балетки. Я бы вообще пошла в ботинках, но это с платьем никак не смотрится. А я сегодня хочу выглядеть на все сто пятьдесят процентов из ста возможных.
– Спасибо, – говорю я Лексе, подставляя балетки к кровати.
– Не за что, – отмахивается сестра и щурит глаза. – Так что ты решила? Обрадуешь сегодня злого короля базы номер девять? Или разочаруешь?
– Вовсе он не злой.
– Смотря для кого, Пьер так вообще восхищается им, а вся его команда неожиданно хочет провалиться сквозь землю, стоит только мистеру Келлеру прийти к ним на тренировку. Так что решила?
Чувствую, как щеки заливает жаром.
– Я попробую, – шепотом говорю я, словно боюсь спугнуть удачу, которая вроде повернулась ко мне лицом. – Мы попробуем.
– Рада это слышать, – искренне говорит Лекса и бросает взгляд на настенные часы. – Мне уже пора.
Прощаемся, Лекса уходит, а я продолжаю сборы. Отправляюсь в душ, намываю себя, словно в последний раз. После сушу волосы, начинаю наводить красоту на лице. Косметику наношу по минимуму, а вот с прической стараюсь. Накручиваю волосы крупными локонами, оставляю их распущенными и бросаю взгляд на часы, висящие на стене.
Через тридцать минут за мной должен прийти Закари. Жду его со странной нервозностью. Словно я подросток и еду на выпускной бал с самым завидным парнем из школы.
Через двадцать минут слышу стук в дверь, бросаю последний взгляд в зеркало, быстро поправляю причёску и подмигиваю себе. Иду к двери… а на пороге Рэнли. Моя улыбка сходит на нет.
– Где Зак?
– Он немного задержится и попросил меня быть твоим кавалером, но не распускать руки и глаза, – Рэнли оглядывает меня с ног до головы и присвистывает. – Но это будет сделать очень сложно.
– Прекрати.
– Я всего лишь мужчина, – говорит Рэнли и открывает дверь.
Волк пытается выйти, но я придерживаю его.
– Нет, милый, ты сегодня останешься дома. Там будет много людей, и боюсь, что не все будут чувствовать себя рядом с тобой спокойно.
Провожу рукой по голове друга и сообщаю, что на кухне его ждет еда. Волк, словно понимая меня, отправляется в сторону кухни.
Выхожу и запираю дверь, убираю ключ в маленький практически незаметный карман на юбке платья.
Солнце клонится к закату, туман не пропал, но погода замечательная. Проходим немного дальше дома Нео. Виновник торжества стоит под белой аркой. На Нео черный смокинг, руки он держит за спиной. Вроде бы обычный Нео, но я могу заметить нервозность в том, как часто он глубоко вдыхает и ещё более часто смотрит на дверь их дома, оттуда должна выйти Мэйси.
Гости рассаживаются на стулья, расставленные по сторонам от красной дорожки, которая ведет от крыльца дома и до Нео.