Твою мать. Какого хрена здесь происходит?
Мужчина не подбирал код. Он знал его. Но как это возможно, я без понятия. Никто не знал кодов и паролей от моих учетных записей, системы безопасности или любых других устройств. И когда я говорил «никто», именно это оно и значило. Можно было только предположить, что этот сукин сын был здесь не в первый раз. Однако если я думал, что это меня удивило, то я ошибся. Чертовски, мать его, сильно.
Я увеличил запись с видеокамеры в моей квартире и наблюдал, как мужчина зашел с такой уверенностью, словно знал, что дома никого нет. Он достал из сумки детектор по обнаружению жучков и камер, судя по виду, и, включив его, прошел в гостиную. Его лицо было закрыто сплошной черной маской: ни глаз, ни рта – ничего, что могло бы выдать его, лишь обтягивающая ткань, скрывающая все черты.
Когда устройство среагировало и включился красный цвет, информирующий о нахождении в помещении записывающих устройств, мужчина направился в ту сторону, куда оно его вело. Таким образом он оказался у картины на стене в гостиной, в которой была спрятана крошечная камера. Ублюдок стоял перед ней ровно тридцать пять секунд, склонив голову набок. Если бы не маска, уверен, я бы увидел его пристальный взгляд в точку, которая, как я думал, была тщательно скрыта.
В одну секунду он смотрел на меня, в другую – резко развернулся и ушел в сторону лестницы.
Черт бы его побрал!
Этот сукин сын был в моей комнате. Нет. В комнате Адрианы, мать вашу. Я почувствовал, как мои руки сжались в кулаки и тряслись от ярости, что я ощущал в этот момент. Поганый ублюдок, кем бы он ни был, чувствовал себя хозяином в моем доме. Его тело выглядело настолько расслабленно и уверенно, что кажется, будто он надо мной насмехался.
В спальне нет камер, поэтому я не мог знать, что там происходило, но прошло почти девять минут, когда он вальяжно начал спускаться по лестнице. Восемь минут тридцать семь секунд. Что этот ублюдок делал столько времени в ее комнате – неизвестно, но только от мыслей о том, что он рылся в вещах Адрианы, мне становилось тошно. Я был готов прикончить недоноска за одну его смелость проникнуть в мой дом, но мысль о вторжении в ее личное пространство делала меня психом. Огонь внутри разгорался и вспыхивал пламенем с каждым его шагом.
Когда он остановился у картины, его взгляд был направлен на меня. Мы смотрели друг на друга через экран монитора, но я чувствовал взгляд этого подонка каждой клеточкой своего тела, я видел его ухмыляющиеся глаза, которые издевались надо мной, передавая какое-то послание. А потом этот кусок дерьма поднял руку, в которой держал белую шелковую ткань, и поднес ее к носу. Он вдохнул – глубоко, намеренно, издеваясь. Он ударил прямо в нужную точку, чтобы разбудить зверя внутри меня.
Мои глаза были устремлены на подонка, который потерял страх, раз считал, что я так все оставлю. Как только я узнаю, а я узнаю, кто этот сукин сын, я покончу с ним. Медленно, растягивая каждую минуту его мучений, когда стоны и крики боли будут разноситься по комнате, когда его нос будет улавливать лишь запах собственной крови и мочи. А когда его голосовые связки перестанут функционировать, я прикончу его.
Желание защитить Адриану Моретти стало моей одержимостью. Я никогда не был монстром, но готов им стать ради нее.
14Адриана
Десять дней. Прошло ровно десять дней с тех пор, как события со дня моей свадьбы омрачили мои дни и превратили их в нечто похожее на нескончаемый круговорот. Мое тело бунтовало от такой «избыточной» активности, потому что помимо сна и потребления пищи я практически ничем не была занята. Быть тюленем – не про меня, но дремота в обеденное время связана с тем, что кошмары не давали мне спать по ночам. Да, безусловно, их стало меньше, особенно после похорон, но каждый раз, когда это случалось, передо мной всплывали пустые глаза Данте, смотрящие в никуда, и окровавленное тело мамы на руках отца, и только пронзительные крики гостей вырывали меня из пережитого ада.
Возвращаясь в реальность, я на несколько секунд все-таки позволяла себе надеяться, что весь ужас на самом деле был сном, пока не сталкивалась с действительностью: я в чужом доме, с посторонним мужчиной, а моя жизнь больше никогда не вернется в прежнее русло.
Именно этим я занималась, пытаясь отойти от очередного кошмара, в котором холодная рука Данте схватила меня за горло. Я открыла глаза и первым делом увидела Алессио, сидящего на мягком диване ко мне спиной. Его плечи были напряжены, отчего спина казалась еще массивнее. Последние дни он много времени проводил за ноутбуком, пока я читала романы, что скачала на электронную книгу, ведь те, что заботливо загрузил Алессио, что не могло не вызывать глупую улыбку, я уже прочла.
За окном шел дождь, так что сегодня никаких чтений под деревом на траве, а значит, придется опять провести целый день в доме с хмурым мужчиной, который в последнее время был не особо разговорчив. Хотя он и раньше таким не был, но с тех пор, как приехал из города, его настроение заметно ухудшилось. Алессио стал более холодным, если это вообще возможно, и более отстраненным. Кроме того, он стал избегать меня и теперь старался не находиться рядом на расстоянии менее ярда, чтобы, не дай Бог, наши руки не соприкоснулись или я не смогла пройти мимо него и задеть плечом.
Алессио резко закрыл крышку ноутбука и, замахнувшись рукой, задел кружку с кофе. Она упала на пол, но мужчина не обратил на это внимания, лишь выругавшись негромко, откинулся на спинку дивана и закинул голову назад. Так я видела его закрытые глаза, сведенные густые брови на переносице, желваки, играющие на щеках, волосы в полном беспорядке, словно по ним неоднократно проводили руками.
– И давно ты не спишь?
Я подскочила на месте, пойманная с поличным за разглядыванием. Его глаза все еще закрыты, так как он, черт возьми, узнал, что я подглядывала за ним?
– Нет. Только проснулась, – ответила я заспанным голосом.
Он молчал, все еще не меняя позу.
– Тебе не стоит так сидеть.
Легкая улыбка расплылась на его лице, и он открыл глаза. Когда наши взгляды встретились, внизу живота что-то произошло, сердце начало колотиться. Возможно, дело в цвете – грозовая буря стихла, и теперь в них был лишь спокойный, глубокий синий, не свойственный его настроению пару минут назад, а возможно, дело было просто в нем. Алессио не пугал меня, нет, меня страшили ощущения, вызванные им, и реакции моего тела. И вот сейчас, когда он так пронзительно смотрел мне в глаза, мне казалось, что на самом деле он заглядывал в самые потаенные места души и находил там то, что было недоступно даже мне самой. И это пугало.
Алессио не собирался отступать первым и продолжил прожигать меня взглядом в сочетании с этой обольстительной улыбкой, делая ситуацию неловкой, поэтому я отвела взгляд первой. Вскочив с кровати, я пошла к катастрофе, вызванной неосторожностью этого угрюмого человека с мегапривлекательной улыбкой, разлившего кофе. Я села на коленки у его ног, чтобы убрать беспорядок, который практически весь впитался в мягкий ковер. Его, возможно, уже было не спасти, а вот кружка осталась целой. Я подняла ее и поставила на стол рядом с закрытым ноутбуком, стараясь не задеть что-то или кого-то, раз у этого кого-то на меня появилась аллергия.
Алессио уже выпрямился и все также не сводил с меня глаз, продолжая молчать. Они были слегка прищурены и делали мужчину похожим на охотника, выслеживающего добычу и оценивающего шансы на успешное нападение. Он следил за каждым моим действием. Это не пугало, но слегка настораживало, ведь это единственное, что заставляло жар разливаться по телу, кожу покрываться мурашками, а живот скручиваться, да?
Я слишком быстро поднялась с пола и направилась к кухне, чтобы захватить с собой бумажные полотенца и попробовать исправить беспорядок на ковре, хотя и не была уверена, что это поможет. Мне просто необходимо было чем-то себя занять, иначе я сошла бы с ума.
– Когда мы сможем вернуться? – Я старалась не смотреть на Алессио, когда вновь опустилась на колени перед ним и приложила салфетку к мокрому месту возле его ног. Он же не делал ничего, чтобы убрать их или помочь мне.
– Пока не будет такого приказа, – его голос оказался хрипловат и слишком близок ко мне.
– А когда такой приказ будет? – Бумага становилась влажной в моих руках, но это не помогало, пятно не исчезало.
– Пока твой отец не примет такое решение, – все в той же манере ответил мужчина.
– А когда…
Я не успела закончить предложение, потому что Алессио прервал меня:
– Ты задаешь слишком много вопросов, принцесса.
Я подняла глаза и посмотрела на него. Его тон был резок, словно наждачная бумага, но в глазах можно было увидеть нечто другое. Не могла понять, что это, какого черта в комнате так жарко, и, помните, я говорила про охотника? Так вот, забудьте. Сейчас, я была уверена, я выгляжу как настоящая жертва, а он – хищник, готовый наброситься на меня и разорвать на части.
Это будет звучать как сумасшествие, но мне это нравилось. Этот мужчина вызывал во мне новые чувства, которые ранее были мне незнакомы. Не знаю, что со мной творилось, но мне не хотелось отводить от него взгляд. То, как Алессио смотрел на меня, как проникал в меня в поиске чего-то, вызывало целый спектр новых эмоций, которые я хотела изучить.
Я чувствовала внезапно возникшую ноющую боль между ног, ощущала, как что-то похожее на желание зарождалось внутри меня. Я не должна была этого испытывать, но сейчас все мое тело кричало о необходимости прикоснуться к нему и почувствовать его губы на своих.
Алессио не дал шанса задержаться на этой мысли и в этот раз сам разорвал контакт, однако лишь для того, чтобы опустить чарующие глаза на мои губы, которые мне пришлось облизать из-за внезапной сухости во рту. Конечно, он не оставил это без внимания, но мужчине это явно не нравилось, судя по сведенным и нахмуренным бровям. Его кадык дернулся, и он так же быстро вернул глаза к моим, как если бы его ошп