– Почему?
– Потому что ты моя, принцесса, всегда была моей. – Он прижался ко мне в очередном поцелуе. На этот раз он был мягкий, долгий, сладостный, но с ноткой горечи во рту. – Не смей бросать меня, что бы ни случилось.
– Не брошу.
22Алессио
Мне неоднократно приходилось был свидетелем того, как близкие люди поворачивались ко мне спиной. Отец бросил нас с матерью, потому что посвятил свою жизнь работе, из-за которой в конечном итоге был убит. Страдающая от депрессии мать, ставшая живым привидением, гуляющим по дому, наложила на себя руки, пока в соседней комнате находился сын-подросток – единственный, кто нашел бы ее мертвое тело. Но об этом она не позаботилась, когда писала прощальное письмо, в котором говорила об одиночестве без мужа, резав себе вены.
Эти люди решили отказаться от сына в угоду своему эгоизму, предпочтя ему собственные желания. Будучи ребенком, я рос с чувством покинутости. Чья-то отвернувшаяся спина стала привычным делом и в более осознанном возрасте, когда даже после похорон матери отец не взял меня к себе, а поместил в школу-интернат. С тех пор я перестал подпускать к себе людей. Выстроенная стена помогала отгородиться от тех, кто мог подарить мне иллюзию чего-то большего, чем просто временные потребительские отношения, пока в моей жизни не появился Алекс и его семья.
Чувство потери мне не было чуждо, поэтому, когда Адриана стала отдаляться от меня, приняв мое молчание за отказ, я не мог допустить этого. Только не снова, только не она.
Конечно же, где-то глубоко внутри я осознавал, что в скором времени, когда все обернется катастрофой, я останусь с разбитым сердцем, как ребенок из моего детства. Однако я собирался ухватиться за руку, протянутую самой жизнью, и воспользоваться любой возможностью, чтобы попробовать завоевать доверие Адрианы до того, как все пойдет к чертям.
Решение бороться, дабы доказать Адриане свою преданность и заполучить ее любовь, пришло мне в голову ночью, когда сон был далек от меня. Я проклинал себя за то, что оставил девушку в подвешенном состоянии после всего, что сделал. Я ненавидел себя в этот момент, и каждый тихий всхлип плачущей Адрианы в нескольких ярдах от меня усиливал отвращение к себе. Несмотря на бездействие тогда, я решил, что моим приоритетом сейчас являлась она, а месть могла еще немного подождать.
Пока мне необходимо было сделать все возможное, чтобы Адриана смогла довериться мне настолько, чтобы нашла в себе силы и смелость понять и простить меня за мои решения и их последствия.
Эгоистично ли это? Да.
Безрассудно? Определенно.
Есть ли вероятность, что Адриана никогда не простит меня? Безусловно.
Я не имел представления, что найду в тех файлах на флешке отца, когда открою их, или как развернутся события в будущем, где я окажусь, если останусь жив, но единственное, в чем была уверенность, – это мои чувства к этой девушке. Возможно, любовь – слишком громкое слово для человека, который похитил и удерживал ее вдали от семьи в этом богом забытом месте, скрывая свои искренние намерения, но я готов был защищать ее ценой своей жизни.
Я буду счастлив отдать Адриане всего себя за ее беззаботные дни и спокойные ночи, за ту умиротворенность, отражающуюся на лице во время танцев, за искренние улыбки, когда она ступает босыми ногами на мокрую после дождя траву, за тихие стоны, когда она наслаждается вкусом кофе с любимым сиропом. Черт возьми, я готов опустошить все полки магазинов с баночкой карамели, если это будет означать, что Адриана счастлива и дала мне шанс, чтобы я смог заполучить ее прощение.
Конечно, я осознавал, что просил невозможного, и была огромная вероятность, что она никогда не простит меня, но мне нужно было попытаться. Я не намерен сдаваться.
Я провел всю ночь в размышлениях, как поступить, перекручивал последние полгода в поисках ответов и размышлял над тем сообщением, которое получил, когда голова была погружена между ног Адрианы. Это стало пинком под зад, оно заставило вернуться в реальность и понять, что мы совершаем грандиозную ошибку.
Не поймите меня неправильно, я хотел Адриану всем сердцем и душой, я жаждал погрузиться в нее, исследовать каждый уголочек ее тела и оставить следы на коже от моих поцелуев и ласк, но, если бы ночью я овладел ею, Адриана возненавидела бы меня сегодня, но что важнее этого – она бы не простила себя. Какой бы сильной она ни была и как бы ни делала вид, что в порядке, – это не так.
Я определенно видел в ней изменения с первого дня, когда она проснулась в моей комнате с панической атакой, душащей ее, но она все равно всего несколько недель назад потеряла жениха, которого знала и, возможно, любила всю сознательную жизнь. Она бы возненавидела и обвиняла себя, потому что Адриана такая: мягкая, добрая, сопереживающая, самокритичная. Я не мог дать ей повод осуждать себя, но и не хотел отвергать или расстраивать ее. Однако в этот раз сообщение Маттео было другим: никаких оскорблений или угроз. Его слова выбили меня из колеи, я просто был так зол на себя, на своего отца, на Маттео, на чертову вселенную.
«Что бы это ни было, какой бы ни была причина твоих действий, она не заслужила ничего из этого. Как и ты не заслуживал такого детства».
Понятия не имею, о чем говорил Маттео и в какую игру играл, упоминая мое детство, но он был прав: Адриана не заслуживала ничего из этого дерьма и этой гребаной жизни.
Лежа на диване под лунным светом, просачивающимся в ночи сквозь окна, я прокручивал в голове его слова сотни раз, пока тихие всхлипы девушки не прекратились и она не погрузилась в сон. И тогда решение о смене приоритетов пришло ко мне и плотно засело в мыслях. Даже сейчас, видя Адриану с распущенными волосами, выходящей из ванной с застенчивой ухмылкой на румяном лице, с этими пухлыми и красными губами из-за поцелуев, я задумался о том, чтобы вовсе отказаться от мести, лишь бы быть с ней.
Так разве не это ли любовь? Если нет, то я не знаю, что тогда.
Мы зашли в дом, все еще мокрые от купания в озере. Адриана сразу побежала в ванную и вышла с чистыми полотенцами, на ходу высушивая свои длинные волосы одним из них, а я быстро переоделся в сухие боксеры. Она же все еще в нижнем белье – черный кружевной лифчик и такие же трусики. На ее загорелой коже такое сочетание выглядело сексуально и со вкусом. Так, как я представлял себе в своих мечтах. Такая женственная и грациозная. И только моя.
Когда она подошла ко мне, протягивая полотенце, я взял ее за руку и притянул к себе, чтобы усадить на колени и оставить короткий поцелуй. Адриана улыбнулась мне в губы и провела полотенцем по моим волосам, пытаясь их высушить, я же, как бесстыдный засранец, разглядывал ее притягательное тело и не мог оторвать от него рук. Я медленно поглаживал теплую кожу на ее спине и положил ладонь на бедро, сжимая его каждый раз, когда ногти девушки слегка царапали кожу моей головы. Боль и удовольствие – идеальное сочетание, заставляющее думать о других вещах, которые могли бы усилить эти ощущения.
Я понимал, что мысли уходили далеко за пределы приличия, и член начал твердеть, и как бы мне ни хотелось продолжить с того, на чем мы остановились прошлой ночью, необходимо было думать головой. Нам предстояло еще многое обсудить, прежде чем я смогу реализовать каждую фантазию с Адрианой в главной роли. Мы не будем торопиться, она будет задавать темп всему, но для начала надо все обдумать и решить, как ей все рассказать.
– Ты голодна? – спросил я, целуя ее в подбородок.
– Не особо.
– Чем хочешь заняться? – Мои пальцы легкими движениями проводили линии на ее плече вверх-вниз, оставляя след из мурашек на коже.
– М-м-м, как насчет того, чтобы просто лежать в кровати? – застенчивая улыбка расплылась на губах.
Я не удержался – поцеловал ее в шею, отчего из нее вырвался сладостный стон, и она открыла мне лучший доступ.
– С каких пор ты стала такой лентяйкой?
Ее кожа мягкая, нежная, а запах тела сводил с ума. Адриана стала моим наркотиком, зависимостью. Я фантазировал об этой девушке уже несколько месяцев, представлял ее сидящей у себя на коленях, лежащей в моей кровати и в объятиях, но еще вчера это казалось недосягаемой мечтой, сейчас же я не мог перестать прикасаться к ней.
Пальцы Адрианы играли с моими волосами, ей нравилось, рука в них удерживала меня на месте. Она задыхалась и выгибала спину, когда я кусал мягкую кожу на впадине между шеей и ключицей, а после облизывал это место, даря ей идеальный тандем – боль и удовольствие. Адриана мурлыкала что-то под нос. Что именно – не слышал, потому что мой мозг уже отключился, словно в экстазе.
– Это так приятно, – в ее голосе слышалась невероятная страсть и чистое вожделение, и мне это чертовски нравилось. Видеть, как я влиял на нее, как и она на меня – опьяняюще.
Удерживая Адриану за талию одной рукой, я перевернул нас и положил ее на кровать, продолжая поклоняться ее телу. Я отстранился лишь на мгновение и отошел от нее на шаг, чтобы увидеть ее распростертой на кровати лишь в белье с ореолом темных волос и убедить себя в реальности происходящего. Ее лицо светилось, щеки румяные, а на шее следы от моих поцелуев и укусов. Ее кожа мерцала под лучами солнца, падающими на нее из окон. Грудь поднималась и опускалась от учащенного дыхания, пока глаза исследовали мою обнаженную грудь. Я заметил, как Адриана прикусила нижнюю губу, когда ее глаза опустились к моей эрекции, горло дернулось, ноги непроизвольно сжались вместе.
Проклятье. Сама того не понимая, она делала ситуацию еще безнадежней. Ее тело реагировало на меня так же, как и мое на ее. Черт, мне хотелось накинуться, снять этот кружевной лифчик с ее полной груди, взять в рот затвердевшие соски, стянуть эти чертовы трусики, прикоснуться к ней, целуя каждый участок кожи, и пробовать ее на вкус. Позже.
«Мы не торопимся, чувак. Еще нет»