– Все в порядке, – уверила я.
Он облегченно кивнул и оставил короткий поцелуй перед тем, как пойти в ванную, чтобы привести себя в порядок.
Я сделала инъекцию месяц назад перед свадьбой, чтобы быть подготовленной. Мы с Данте не планировали сразу рожать детей, поэтому это была его просьба.
Эта мысль заставила меня осознать все произошедшее, и легкая паника сжала мою грудь. Я села на кровати и подтянула ноги к груди.
Включилась вода по ту сторону стенки, пока я смотрела на пятно крови на белых простынях. Слезы скатывались по лицу, и чувство стыда накатывало, как цунами. Я не заметила, как Алессио вышел из ванной, но, видя меня плачущей, он быстро натянул боксеры и сел напротив.
– Не надо. – Он взял мое лицо в свои большие ладони и заставил посмотреть на себя. – Не смей сожалеть.
– Я не сожалению о том, что мы сделали, но…
– Никаких «но». Ты не сделала ничего плохого, ясно?
– Да, просто… я чувствую себя так, словно предала его.
Алессио молчал всего мгновение, переваривая услышанное. Мне так неловко говорить с ним об этом сейчас, и я поняла бы его, если бы он начал злиться за эти мысли после всего, что мы разделили с ним, но он удивил меня.
– Ты не изменила ему, не предала его. Ты любила Данте и была обещана ему. – Он прочистил горло и продолжил: – Но судьба решила, что этому не бывать. Я понимаю, что ты чувствуешь вину перед ним, но ты должна двигаться дальше. К тому же не думаю, что он был бы против твоего счастья.
Алессио обнял меня и поцеловал в макушку. От его слов стало чуть лучше. Я не сделала ничего плохого, он прав. Я любила Данте. По-своему, но любила. Я бы никогда ему не изменила, будь он жив. Но его больше нет. Я не могла всю жизнь жить с чувством вины за то, что хочу иметь нормальную жизнь, возможно, с другим мужчиной.
– Давай приведем тебя в порядок и сменим белье, а после надо перекусить и выпить воды.
Я кивнула, смахивая слезы с лица. Алессио взял теплое полотенце и начал вытирать мои ноги, внутреннюю сторону бедер и пульсирующую плоть. После того как он закончил ухаживать за мной, этот чуткий и внимательный мужчина сдернул испачканное белье и выкинул его в мусорную корзину.
Никаких кровавых простыней перед гостями. Моя девственность больше не являлась чем-то важным и ценным, но меня это не волновало. С этих пор прежней Адрианы больше не было.
24Алессио
Должен ли я чувствовать себя использованным? Возможно.
Плевать.
Да, Адриана использовала меня для утешения и избавления от боли внутри, но разве это имело значение, если я смог быть для нее якорем и помог женщине, которая мне небезразлична, освободиться от мучений и найти покой в душе? Нет, черт возьми.
Если понадобится, я готов отдать все в своей жизни, быть для нее кем угодно, лишь бы больше никогда не видеть в этих бездонных зеленых глазах столько боли и страданий, не слышать тех слов, что разрывали мою грудь.
«…помоги мне. Дай мне возможность попрощаться с прежней собой, с чувством полноценности и нужности. Не сломанной версией себя…»
Как она может считать себя такой? Я не понимал. Перед собой я видел невероятно красивую женщину с чистейшей душой и сердцем. Как такая, как Адриана, могла кому-то быть не нужна?
«Я была обещана другому, была чужой невестой, и теперь ни один мужчина не захочет меня. Только не по любви, понимаешь? Конечно, они готовы будут жениться на дочери своего Капо, но не на мне – не на Адриане».
Я хотел. Безоговорочно, без каких-либо условий и титулов. Хотел так сильно, что изменял себе и своим ценностям, задумываясь отказаться от единственной цели в жизни.
«Пусть эта боль уйдет».
Мои мысли спутались. Все вокруг превратилось в хаос, а причиной всему был я. Вся эта ситуация из-за меня, и только я способен найти выход. Все, к чему я стремился, практически лежало у меня в руках, но мой построенный карточный домик оказался на грани разрушения. Стоило ветру подуть, как все шаталось, и фундамент уже не казался таким прочным. Я находился во власти выбора и не знал, какое решение было правильным. Я чувствовал, как предаю память покойного отца, и демоны внутри толкали меня на разрушение, но девушка, заполняющая все мысли и, с недавних пор, сердце, глушила во мне темноту, мотивировала на принятие тех решений, которые раньше казались глупыми.
Я никогда не был жестоким человеком. Я даже ушел из полиции, когда понял, что все это не для меня. Однако Джон поселил во мне почву для гнева, и я посчитал, что оно стоит того. Он дал мне в руки причину ненавидеть мир, цель, за несколько месяцев ставшую смыслом существования. Маттео Моретти должен был быть наказан за убийство отца, и именно я должен был огласить приговор и привести его в действие. Гнев рос во мне, перебивая все хорошее.
Теперь же была Адриана, и мне не хотелось быть для нее злодеем. Я желал быть достойным Адрианы Моретти. Она – мой приоритет, мой стимул, мой мотив, моя причина быть лучше, выбрать свет. Моя.
Пока Адриана принимала душ, я готовил для нас ужин. Решение оставить ее одну и не зайти за ней было сложным, но ей нужно немного побыть одной, чтобы осмыслить случившееся, как и мне, в общем.
У меня был секс, черт возьми, с Адрианой – девушкой, о которой я фантазировал, как долбаный подросток. Хотя я предпочитал другое название этому – занятие любовью. Именно это я ощущал, когда погружался в нее и видел, как болезненное выражение ее лица сменялось удовольствием, и счастье отражалось в ее глазах вместо слез.
Адриана чувствовалась превосходно. Я потерял контроль, когда она попросила усилиться, и каждый раз, когда она сжималась вокруг моего члена, я думал, что взорвусь от натиска ощущений, но я сдерживался, как мог. Несколько месяцев воздержания говорили о себе, но я не желал причинять ей боль. Это был ее первый опыт, и я хотел, чтобы Адриана запомнила этот момент.
Секс с ней был потрясающим, но что, если она чувствует себя паршиво из-за вины и сожалеет о случившемся? Эта мысль не давала мне покоя, и ситуацию не спасало то, что, когда Адриана узнает все, она возненавидит не только меня, но и себя. Она будет винить себя за то, что доверилась мне и отдалась.
Дверь ванной открылась, и из нее вышла Адриана в одной из моих футболок с мокрыми волосами, собранными в высокий и небрежный хвост. Она выглядела превосходно, и дело вовсе не в одежде или прическе, а в улыбке на лице. Адриана не казалась подавленной или расстроенной, глаза были немного красные, но в них не видно и следа от слез. Это успокаивало.
Она обошла островок и приблизилась ко мне. Я положил нож на доску и не знал, куда девать руки. Могу ли я обнять ее? Или ей нужно пространство? Она хочет прикосновений? Или это лишнее? Может, надо сказать что-то?
Проклятье!
Я никогда не ощущал себя таким потерянным и неуверенным после секса. Да и, по правде говоря, после того как мы проводили ночь, девушке не приходилось оставаться на завтрак или что-то в этом духе. Для меня секс всегда был чем-то одноразовым, без каких-либо обязательств и необходимости быть обходительным. Но это Адриана, она не похожа ни на одну из тех девушек, что были у меня прежде, и я не знал, как сейчас вести себя с ней, чтобы не расстроить или не напугать. Поэтому я был в полном недоумении. Однако Адриана спасла меня от провала, когда обняла за талию и уткнулась лицом мне в грудь. Я удивлен, но не растерялся и прижал ее к себе, вдыхая аромат шампуня и положив подбородок на ее затылок. Она была такая маленькая по сравнению со мной и так идеально мне подходила.
– Все в порядке? – спросил ее, целуя в макушку.
– Мгм, – произнесла она.
Этого мало. Черт, это вообще не ответ.
Я взял ее за плечи и немного отстранил от себя, чтобы посмотреть на нее.
– Что значит твое «мгм»?
Адриана закатила глаза и улыбнулась. Это хороший знак.
– Я в порядке. – Она приподнялась на носочки и потянулась к моим губам, положив руки мне на плечи. – Правда. Спасибо.
Ей не за что было благодарить. Только не меня.
Адриана нежно прикоснулась к моим губам, слегка облизывая языком. Это было что-то новенькое, но мне нравилось. Каждый раз меня поражало многообразие ее характера. В один момент она тихая и скромная, в другой – дерзкая и страстная. Может казаться странным, что всего полчаса назад она плакала на кровати после секса, а сейчас улыбалась и игриво целовала, но это делало ее собой. Мне нравилось, что она долго не зацикливалась на проблеме и не копалась в себе, чтобы добить. Адриана храбрая и достаточно сильная, чтобы взять себя в руки и перевернуть лист, чтобы начать жизнь заново.
– Я голодная. Очень-очень.
Хорошо. С этим я мог справиться.
Поцеловав меня в последний раз, она схватила помидор с тарелки. Кинув его в рот, она закрыла глаза от удовольствия, как делала это во время оргазма в моих объятиях. Это вызвало приятные ощущения в паху и груди, что волновало меня больше.
Заметив мой взгляд, она ухмыльнулась и дернула плечом, вставая рядом и наблюдая за мной. Взяв кусочек сыра, она спросила:
– Что ты готовишь?
– Шакшуку[12]. – Я вернулся к готовке.
– Я могу помочь?
– Если ты хочешь, чтобы мы попали в больницу с отравлением, пожалуйста, – пошутил я, нарезая зелень.
– Эй! – вскрикнула Адриана и толкнула меня в бок. – Все не так плохо.
Я проследил за тем, как она подошла к крану с водой и начала мыть руки, а после уверенным шагом направилась к холодильнику и достала оттуда яйца и бекон. Из меня вырвался звук, похожий на фырканье.
– Бекон нам не нужен, принцесса.
– Мне нужен. – Она нагнулась, чтобы достать сковородку из шкафа внизу, тем самым оголяя свою прекрасную попку, и я увидел ее голубые трусики. – Ты готовишь шакшуку, а я сделаю яичницу с беконом и докажу, что не бездарна.
– Бросаешь мне вызов, значит? – сказал я, подходя сзади и прижимаясь к ее спине. От нее, как всегда, восхитительно пахло карамелью. Я наклонился и поцеловал ее в шею, пока она зачем-то мелко нарезала бекон. – Что достанется победителю?