Адриана нежным поцелуем коснулась моих губ, как будто пыталась выполнить то, о чем говорит, однако я не чувствовал боли, уже нет. Она преследовала меня долгое время после смерти мамы, и я даже проходил терапию, хотя это не особо помогло. После ушел с головой в учебу – цифры и коды поглощали настолько, что я терялся в виртуальном мире, и для боли или других чувств попросту не оставалось времени. Когда же умер отец, я почувствовал только гнев. Я злился, что он, бросив нас с мамой, посвятил себя и всю свою жизнь работе, которая в итоге и забрала у него эту жизнь.
Стоя на кладбище в день похорон, я спросил: «Оно того стоило, отец?» Но ответ я получил не от него, а от Джона Хэнка. И вот мы здесь.
– Могу я поговорить с папой и Люцио? Я скучаю по ним, – припав ко мне, попросила Адриана, и тоска в ее голосе дернула невидимые ниточки в моей душе.
– Я попробую завтра ему набрать, – сказал я, хотя знал, что этого не будет. Еще нет.
Мне нужен был план, чтобы во всем разобраться и сделать правильный выбор. Однако если быть с собой до конца честным, то необходимо было признать, что он уже сделан.
25Алессио
Лунный свет заполнял комнату сквозь оконное стекло и падал на обнаженную кожу Адрианы, прижавшуюся ко мне. Она крепко спала, уткнувшись мне в шею и положив голову на мою руку. Белое покрывало укрывало лишь ее упругую задницу, пока ее тело скрывало мою нижнюю часть. Пальцы обводили и вырисовывали круги на ее бархатистой коже. Шелковистые волосы каскадом рассыпались по моей груди, словно волны океана. Губы надуты, как у обиженного ребенка, но это – ее естественное выражение лица во сне, что не могло не умилять.
Адриана пошевелилась и, как коала, переплела наши ноги; рука обняла меня за талию. Тихое дыхание говорило о спокойном сне. Она была вымотана после трех раундов секса, поэтому сразу вырубилась, как только коснулась подушки, и я вышел из нее.
Секс с Адрианой просто потрясающий. Я никогда не испытывал таких ощущений ни с одной девушкой. Этот опыт был ни на что не похож. Даже с ее неопытностью, скованностью в некоторых моментах и смущением, она самая страстная и сексуальная женщина, которая когда-либо привлекала мое внимание.
Адриана пробуждала во мне те чувства и эмоции, которые раньше я не испытывал или давно забыл про них. Мне хотелось заботиться о ней, оберегать, защищать, быть ее коконом, в котором она сможет найти покой и безопасность. Мне хотелось быть с ней нежным, дарить улыбки и счастливые запоминающиеся моменты.
Находясь рядом с Адрианой, я забывал о тьме внутри, которая стала медленно расцветать, когда я нашел свою мать в ванной комнате – холодную и бледную, с глубокими порезами на запястьях и с фотографией отца в розовой воде. До этого момента тьма была лишь небольшим отростком, проявившимся после ухода отца, но после самоубийства матери она стала цвести и дала свои плоды, медленно заполняя душу. Я рос с ненавистью, которая подпитывала тьму изнутри, она росла вместе со мной. Я пытался сдерживаться, находил способы, чтобы отвлечься и забыться. Сначала это были драки и бунт, потом программирование и страсть к цифрам, а когда я стал старше и увереннее в себе, в моей жизни появились разовый секс и бесконечные вечеринки.
Изначально все это было только попытками уйти в себя, но однажды я понял, что на самом деле пытался привлечь внимание отца. Постоянные драки и плохое поведение, голодовки, прогулы в школе – все попытки были провальными и привели лишь к отстранениям, наказаниям и ночевке в полиции. Все впустую.
Время шло, а отец не приходил за мной, лишь редкие звонки и деньги, поступавшие на счет в большом количестве, давали мне знать, что он все еще жив. К двадцати одному году мой трастовый фонд был настолько заполнен, что этого хватило бы на несколько поколений моей родословной. Каждый раз, когда я попадал в полицию, за меня вносили залог. Каждый раз, когда я собирал вещи и сбегал из общежития в школе, меня находили и возвращали обратно. Было ощущение, что он где-то рядом, но в то же время – далеко. Отец не объявлялся, не приходил ко мне на встречи, так и не забрал к себе. Я ненавидел его, но чертовски любил, потому что он был чертовски хорошим отцом, пока мне не исполнилось восемь.
Даже несмотря на всю ненависть, я хотел быть похожим на него, хотел, чтобы он счел достойным меня своей любви и внимания. Тогда я считал, что таким способом смогу доказать ему свою значимость, поэтому и принял решение о поступлении в полицейскую академию. Когда я выбирал профессию, я был зол на весь мир, в особенности на него. Мне пришло в голову, что если я, как он, стану копом, то смогу привлечь его внимание и заставлю собой гордиться. Поэтому представьте мое удивление, когда этого не произошло.
В восемнадцать быть полицейским казалось хорошей идеей, даже в конце обучения, в свои двадцать один, я все еще верил в это. Однако после пяти лет на службе я понял, что это была еще одна провальная попытка. Отцу было глубоко насрать на мои желания и стремления завоевать его признание и любовь.
Теперь он мертв, а тьма так и не исчезла. Но сейчас, лежа в кровати и прижимая Адриану к себе, я чувствовал, что она больше не разветвлялась внутри, наоборот – гнила, потому что ее ничего не подпитывало. С Адрианой я не ощущал привычной тьмы и ненависти, с ней я был счастлив и чувствовал покой, грудь словно освобождалась от тяжести, тьма под давлением ее света угасала.
Адриана вновь шевельнулась во сне, утыкаясь лицом в мою грудь, но не проснулась. Ее бедро задело мой член, который сразу же отозвался на ее прикосновения.
На часах уже почти четыре утра, но я так и не смог заснуть. Слишком много мыслей крутилось в голове. Я наклонился и вдохнул запах ее волос, который стал уже таким родным. Я не мог перестать прикасаться к ней, даже пока она спала в моих объятиях. Мне хотелось целовать ее, постоянно обнимать и прижимать к груди.
«Я хочу быть твоим утешением, как ты стал моим якорем в самый подходящий момент».
Адриана не знала, но на самом деле она стала намного больше, чем просто утешением, – она спасла меня, осветив дорогу из темноты. Мой компас сломался, я свернул с пути, который долгое время был значимым. До этого момента. До нее.
Теперь она мой компас.
Так что да, черт возьми, я любил эту девушку. С того самого первого дня, как я увидел Адриану и услышал ее мелодичный голос, я уже любил ее. И надеюсь, что однажды она сможет полюбить меня в ответ.
Я знал, что о многом прошу, но я должен был попытаться. Адриана должна была узнать о моих чувствах прежде, чем я расскажу ей все и мне придется столкнуться с Маттео лицом к лицу, но я пройду через все его извращенные методы пыток, если это будет означать, что Адриана простит меня. Я был готов принять любой вид наказания от ее рук, если это поможет доказать мою любовь и преданность ей. Лишь ей, не Каморре и не Маттео. Только Адриане. Я готов был отказаться от мести, но не готов преклонить колено перед убийцей отца.
Я покажу ей, как много она для меня значит, и тогда выбор будет за ней: простить и дать шанс или убить меня. Адриане нужно будет сделать свой выбор, потому что свой я уже сделал.
26Адриана
В особняке я проживала дни, похожие друг на друга, каждый из них был распланирован от начала до конца. Несмотря на различные занятия, которые я посещала, и мероприятия, на которых наша семья обязана была присутствовать в полном составе, я жила словно белка в колесе. Я чувствовала, что меня принуждали к тому, чего я не хотела на самом деле. Даже несмотря на то, что мне нравились мои уроки танцев и рисования, и даже семейные вечеринки и торжества порой были вполне сносными, это все было не моим решением. Я должна была быть достойной дочерью своих родителей, владеющей хорошими манерами и обладающей идеальным характером. В каком-то смысле это можно было назвать моим долгом.
В мире, где на каждом шагу тебя поджидает враг, очень важно иметь рядом как можно больше союзников. Любая правящая мафиозная семья стремилась усилить свое влияние и власть, а так как в нашем обществе и по сей день сохранялись договорные браки, – это казалось лучшим решением. Поэтому, чтобы привлечь внимание достойной семьи, девушки воспитывались в строгих рамках и правилах, сохраняя обычаи итальянской консервативной семьи. А так как моя семья всегда находилась в центре внимания и была окружена не только папарацци, но и стервятниками, жаждущими падения Моретти и Каморры, на мне была двойная ответственность – ни в коем случае нельзя было допустить оплошности или показать своевольность.
Я ненавидела все это, но осознавала, для чего это делается. Я рождена девушкой в таком мире, и другого пути не было.
Здесь же, в горах, посреди леса, с Алессио я не знала, чего ожидать от сегодняшнего дня, и это было волнительно. Меня интересовала любая мелочь, и я каждый раз просыпалась с мыслями о нем, особенно после того, как мы перешли черту и стали друг к другу ближе. Мы создали свой мир, отгородившись от внешнего.
С каждым днем Алессио все больше меня удивлял. Наши дни, как и ночи, стали незабываемыми. Каждое утро я просыпалась от его ласк и поцелуев, и только после утреннего секса Алессио готовил мне завтрак, пока я наслаждалась этим зрелищем из постели. Иногда я ему помогала, но, если вы спросите его, он скажет, что только мешала. Да, на самом деле с этим сложно спорить, ведь даже моя недавняя попытка приготовить нам ужин с треском провалилась. Однако я не жаловалась.
Алессио превосходно готовил, особенно без футболки, демонстрируя свое рельефное тело, от которого невозможно было оторваться.
После завтрака мы принимали долгий совместный душ или же купались в озере, наслаждаясь пока еще теплой погодой и лучами летнего солнца.
Алессио перестал проводить много времени за ноутбуком, поэтому днем мы занимались совместными делами: он учил меня самообороне и стрельбе, мы вместе рисовали, гуляли по лесу, изучая местность, читали. Он – классику, я – современные любовные романы.