Он был одет во все черное, как обычно. Его капюшон скрывал пол-лица, но он стянул его с себя, когда приблизился, и теперь глаза цвета бури смотрели на меня, прищурившись, задавая немые вопросы. Алессио видел меня насквозь. Видел, что, несмотря на мои старания казаться сильной, я готова была на кусочки развалиться прямо перед ним.
Он сделал шаг ближе и потянулся к моему лицу.
– Эй, посмотри на меня.
Я не колебалась и оторвала взгляд от пола.
– Мы здесь, чтобы попрощаться с ними, но если ты не готова, то ничего страшного. Чувствовать страх – нормально.
– Я не боюсь, – мой голос дрожал, как и пальцы рук.
Я пыталась немного успокоиться, дернув заусенец, чтобы отвлечься на физическую боль от моральной.
– То есть я боюсь, но не похорон. – Алессио терпеливо ждал, когда я продолжу, и смотрел на меня с теплотой, которую так редко показывал. – Что, если я не смогу попрощаться с ними? Я знаю, что нельзя оставлять в жизни мертвых, но как я буду жить дальше без мамы? Как? Как я должна отпустить ее?
Мои глаза наполнились слезами, когда я подняла голову к небу, стараясь сдержать их. Алессио сделал еще один шаг ко мне и встал практически вплотную. Отсюда я могла почувствовать аромат мыла и свежести, а также тепло его тела, когда оно было так ко мне близко.
– Она всегда будет рядом, поверь мне. Всегда. Вот тут. – Он положил руку прямо туда, где расположено мое сердце, а после поднял ее к виску. – И тут.
Боже, как он это делает?
Его слова влияли на меня слишком сильно. Он как успокоительное для моего разума. Каждое прикосновение его рук к моему телу и слов к моей душе действовали на меня как волшебный оберег, отгоняя все плохое.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что маленький ребенок внутри меня смог отпустить свою маму, но он знает, что она всегда рядом с ним. Поверь ему, принцесса, ты тоже сможешь. Ты сильнее, чем думаешь. – Он подарил мне такую же теплую, как и взгляд, улыбку и большим пальцем провел по моей скуле. – Нам пора.
Алессио опустил руку и отошел, оставляя за собой пустоту и отнимая у меня все тепло. Я сделала глубокий вдох и догнала его, поднимаясь на вершину холма. Мы остановились у большого дуба и спрятались за стволом старого дерева. Его глаза следили за окружением, высматривали кого-то или что-то подозрительное, мой же взгляд упал на толпу в черном. Сотни людей пришли попрощаться с мамой и Данте. Женщины в темных платьях с вуалями на лицах, мужчины в таких же костюмах. Отсюда особенно сильно бросался в глаза контраст между черными одеяниями собравшихся и белыми статуями ангелов и крестов на могилах умерших. Белого больше, и это пугало.
Церемония погребения пока не началась, все в ожидании отца, которого нигде не было видно. Возле заранее выкопанной могилы стоял священник, а рядом с ним – мамин гроб. Темный дуб и золотая гравировка – все со вкусом, вполне в ее стиле: элегантно и просто.
Я сглотнула тяжелый ком в горле, когда подъехал черный внедорожник и все собравшиеся к нему обернулись. Мужчины выпрямились, разговоры прекратились. Весь периметр кладбища был окружен солдатами с оружием в руках. Десятки вооруженных мужчин расположились в нескольких ярдах от захоронения, чтобы оставаться поблизости, но не мешать церемонии. Отец позаботился, чтобы СМИ не смогли проникнуть на похороны, хотя, конечно, журналисты не упустили возможности и уже опубликовали несколько сенсационных статей в газетах и новостных порталах, рассказав об этом кричащими заголовками: «Трагическая смерть дивы Чикаго – Маринэ Моретти», «Королева Чикаго слегла в могилу» или же «Кто заплатит за смерть жены самого опасного гангстера наших времен?»
Ох, будьте уверены, виновные заплатят.
Как только машина остановилась, из нее вышел папа, одетый в черное и с очками на глазах. Следом за ним появились Марио Кастеллано и мой брат.
– Люцио.
Ноги вели меня к ним, но сильные руки Алессио схватили мое тело и притянули к груди, удерживая в воздухе.
– Тебе нельзя там появляться.
– Но Люцио здесь! – закричала я.
– Ш-ш-ш. – Он прижал палец к моим губам. – Если нас заметят, твой отец убьет меня. Я оказал тебе услугу, принцесса, но умирать сегодня не собираюсь.
Он прав. Привезя меня сюда, Алессио нарушил приказ своего Капо, но Люцио был здесь, а значит, и я могла.
– Отец сказал, что Люцио спрятан, как и я. Но смотри, он тут, тогда почему я не могу быть там, рядом с ним?
– Потому что он должен быть там, потому что он – его будущее, будущее твоей семьи и Каморры. – Алессио кинул взгляд на толпу, а потом вновь вернулся ко мне. – Он должен показать свою силу, готовность воевать и брать на себя правление.
– Ему всего двенадцать. Он – ребенок, а я – нет, – прошипела я, пытаясь вырваться из его рук.
– Ты уверена?
– Иди к черту! – Я оттолкнула его от себя, злясь. – Я понимаю, что девушек считают тряпками, но я не такая. Ты сам сказал, что я сильная, а теперь считаешь, что не выдержу, если встану там, рядом с семьей?
– Ты сильная, но нуждаешься в защите. Так устроен мир, принцесса, – его голос резкий, но не грубый. – Ты не слабая. Люцио – будущий Капо, поэтому он обязан быть там, несмотря на возможность нападения. Твой отец рискует, но он защитит его, если это потребуется. Маттео нужно показать силу перед своими людьми и врагами, и Люцио сейчас является явным тому доказательством. Твой отец демонстрирует им, что он не сломлен.
– Но он сломлен… – Мой голос оборвался.
Алессио был прав. Папе сейчас нужна поддержка и признание, важен каждый солдат Каморры, чтобы нанести удар и отомстить. Поэтому бабушка с дедушкой тоже стояли здесь, поддерживали его, как и каждый из присутствующих людей, которые выражали не только почтение и уважение своему Капо, но и свою преданность. Они на его стороне, они готовы поддержать и вступить в битву вместе с ним, как только их лидер будет готов нанести ответный удар.
Я стояла достаточно далеко, чтобы не слышать разговоры и молитву священника, но отсюда хорошо было видно, как отец сжимал по бокам кулаки, моя няня не успевала смахивать со щек слезы, а Люцио изо всех сил старался держаться, чтобы казаться сильным и не показать настоящих эмоций, скрывающихся внутри. В свои двенадцать он нес слишком тяжелый груз, но если еще вчера он был ребенком, то за эти пару дней мой младший брат повзрослел лет на десять. Через год он должен будет пройти инициацию и стать официальным членом Каморры, а однажды он станет и прекрасным Капо.
Священник зачитал прощальную молитву, и четверо незнакомых мужчин опустили закрытый гроб мамы в землю. В холодную и темную яму. Навсегда.
Тихий плач вырвался из ноющей груди, ноги подкосились, но Алессио не дал мне упасть. Его руки подхватили меня и прижали к себе, удерживая слабое тело в своих крепких объятиях. Он, как и раньше, водил ладонью по моей спине и волосам, положив подбородок на макушку, шептал слова утешения, пока я наблюдала за тем, как маму закидывают землей, укрывая ее холодным одеялом.
Папа взял лопату и начал бросать землю на гроб с такой яростью и отчаянием, что даже отсюда я видела, как напрягались мышцы его рук и спины под костюмом. Дедушка медленно, опираясь на свою трость, подошел к папе и остановил его, положив руку на плечо. Он что-то прошептал сыну, и тот кивнул, но лопату из рук не выпустил.
За всю церемонию отец не снял темные очки, но я знала, что под ними скрывается.
Когда земля полностью скрыла маму, Люцио присел на корточки у белоснежного ангела с широкими крыльями и положил на могилу белую лилию – любимые цветы мамы. И тогда меня пробило: тело тряслось в руках Алессио, тихий плач превратился в рыдания, горло резало, сердце разрывалось на кусочки.
– Мне больно, так больно…
– Знаю, принцесса. Мне так жаль.
– Она не могла уйти. – Я сжимала в руках толстовку Алессио, лишь бы не упасть. – Она не могла оставить нас одних, не своего маленького ангела. Люцио… он слишком… он еще совсем ребенок, боже.
Алессио не просил успокоиться, он просто не отпускал меня и продолжал обнимать, пока я разламывалась в его руках, а могила матери превращалась в холмик цветов. Мы молча наблюдали, как люди понемногу расходятся, оставляя семью одну, пока вскоре никого, кроме моих родных, не осталось. Папа подал знак, и Люцио увезли в одной из машин. Бабушка, не проронившая ни слезинки, вместе с дедушкой тоже уехали.
Вот и все.
Еще одно тело похоронено, еще одна жизнь прервана. Моя мама – самый добрый человек в этом мире. Она была светом для своего мужа и любовью всей его жизни. Она дарила свою любовь и нежность окружающим людям и ко всем была добра. Ее сердце было слишком большим для этого мира, а теперь оно перестало биться. Маринэ Моретти исчезла под насыпью холодной земли, словно ее никогда и не было.
Время шло, а папа продолжал стоять и смотреть на могилу любимой. Их любовь всегда была для меня примером. Я стремилась и мечтала о такой же красивой истории, доверительных отношениях и крепком браке, как у моих родителей. Рядом с мамой отец превращался в совершенно другого человека. Он всегда находил повод прикоснуться к ней, их шутки были понятны только им, а улыбки были ярче звезд на небе. Взгляды одного становились тайным посланием для другого. Они гармонировали друг с другом и были одним целым.
Отец потерял не только жену, он потерял частицу себя и больше никогда не сможет ее восполнить.
– Ты хочешь увидеть Данте? – Голос Алессио ворвался в мои мысли.
Я кивнула, не в силах сказать что-либо. Спасибо Алессио, он, ничего не говоря, повел меня в нужном направлении, все еще удерживая в своих объятиях. Мы ушли и оставили папу наедине с любовью всей его жизни.
Недалеко от могилы мамы можно было увидеть еще одну, не такую забитую цветами и без ангела, но с массивным белым крестом. В ней был похоронен еще один дорогой мне человек. В такой же холодной и сырой земле. Навсегда.
Данте был моим другом и первой любовью. Мы знали друг друга всю жизнь. Наше совместное будущее было написано, еще когда мы были детьми. Будучи малышкой, я была им очарована, а в подростковом возрасте уже влюблена. С тех пор я не знала других мужчин. Данте был единственным, на кого я смотрела с обожанием и о ком мечтала как о муже. Я была так счастлива и взволнована после объявления о нашей помолвке, что провела всю ночь со своим дневником, в котором расписала нашу идеальную свадьбу и первый поцелуй. В ту ночь