Алессио красив своими резкими чертами лица: скулы, покрытые темной щетиной, придающие ему брутальность и мужественность, нос с небольшой горбинкой, возможно, от перелома, полные губы, которые отчаянно хотелось целовать, чего раньше никогда не было. Я желала почувствовать на себе его грубые руки, на каждом участке тела, хотелось провести языком вдоль его шеи по этой набухшей вене, поднимающейся к затылку под смуглой кожей, и попробовать на вкус его губы, которые будут поглощать меня с таким же пылом, как его глаза делали это в примерочной. Я хотела обнимать его мускулистое тело, проводить с ним время за разговорами обо всем и ни о чем, шутить и дразнить друг друга, выводить из себя, а потом мириться и искренне улыбаться – без масок, фальши и обязательств. И это все – что-то новое для меня.
Алессио вызывал во мне те ощущения, которые я никогда не знала в себе даже по отношению к Данте. И это пугало.
Но сейчас Алессио совсем не тот, каким был час назад. Его темнота не исчезла, она все еще пряталась в крапинках его глаз, но это был другой вид темноты, что-то похожее на гнев. Его взгляд больше не обжигал мою кожу, он холодный, расчетливый и бдительный.
Солдат Каморры.
Солдат на задании.
Телохранитель.
– Не отходи от меня никуда, держись рядом. – Алессио отдавал приказы, словно одному из своих приятелей, пока мы ожидали зеленого света светофора, чтобы перейти дорогу. – Не пей ничего, что даю не я.
– Да, сэр, – бросила я, слегка раздражаясь смене настроения и тону.
Алессио повернул голову ко мне, на лице не было и следа от улыбки, лишь сжатые скулы, нахмуренные брови и дикий взгляд.
– Это не смешно.
– Кто сказал, что я смеюсь?
Возможно, я вела себя как капризный ребенок, когда отвернулась от него и освободила руку от его хватки, которая все это время не отпускала мое запястье, однако меня чертовски нервировало, как в одно мгновение он превратился в кретина. Я только подумала, что лед между нами треснул, как он вновь воздвиг стены, и это сбивало.
Дождавшись зеленого света, я прошла вперед, оставив Алессио на шаг позади, но уйти далеко не смогла. Мой преследователь догнал меня и вновь крепко сплел наши пальцы.
– Ты, кажется, плохо выполняешь приказы, принцесса.
Я не успела ничего на это ответить, потому что мы подошли к высокому и большому мужчине в черном костюме и в такой же рубашке, лысому и с рубцами на лице. Он выглядел как не самый дружелюбный парень, скорее устрашающий. Лишь от одного его свирепого взгляда по коже пробегал холодок. Неудивительно, что он работал вышибалой в клубе.
– Эй, чувак, какого черта? Вид плохого парня и обворожительная киска под рукой не дают тебе права влезать без очереди. – Молодой парень, стоявший неподалеку, решил выступить, обращаясь к нам.
От его слов мне стало не по себе. В моем мире никто не посмел бы обратиться к дочери Маттео Моретти подобным образом, если только не жаждал скорой смерти. Там я была неприкосновенна, однако здесь, в чужом городе, я была обычной девушкой, без привилегий и статуса принцессы мафии.
Алессио сжал мою руку и спрятал меня за собой от взора парня. Его плечи напряжены, как и все тело, и я знала, что это плохой, чертовски плохой знак, а когда он попытался сделать выпад, я вышла вперед и встала к нему лицом, положив руку ему на грудь, удерживая на месте.
– Не надо, – прошептала я, чтобы никто не смог услышать. Алессио взглянул на меня через плечо, но руку не убрал, поэтому я добавила: – Просто пройдем внутрь, пожалуйста.
– Они вип-гости. Дорасти до этого, мальчишка, – вмешался вышибала, спасая ситуацию.
Алессио кивнул лысому мужчине и прошел вперед, таща меня за собой, ни на миг не отпуская мою руку. Но я успела заметить парня, чье лицо бледнее мела, а в глазах читался страх и ужас. Он был напуган, как и многие другие в очереди, и причиной тому мужчина, который медленно забирался мне под кожу.
Алессио первый зашел в здание, направляя нас, когда двери открылись и мы попали в небольшой темный коридор. Здесь достаточно темно, комнату освещали лишь неоновые лампы синего цвета, выложенные в полу. Они указывали направление в сторону лестницы, ведущей в главный зал, у дверей которого стоял еще один устрашающий мужчина в черном костюме. Он открыл перед нами тяжелую дверь, впустив в темный коридор громкую клубную музыку.
Алессио не выпустил мою руку, когда прошел вперед, держа меня чуть позади, но все равно был очень близко, будто прикрывая меня собой. Я разглядывала все, что происходило внизу, пока мы стояли на балконе, возвышаясь над обезумевшей толпой.
Это огромное место, скрывающееся в подвале здания, с виду было похоже на обычный склад: высокие потолки, никаких окон, цветомузыка, которой управлял диджей за своей мощной аппаратурой с большой сцены по центру, окруженной танцующими.
На противоположной от нас стороне во всю стену раскинулся бар, а поблизости в ожидании напитков толпится народ. Несколько барменов заняты приготовлением коктейлей, другие протирали стеклянную стойку и общались с клиентами.
На втором этаже расположены отдельные небольшие кабинки, которые скрыты от посторонних глаз красными шторами – приватные вип-комнаты. В каждом углу прямоугольного помещения на высоте в несколько футов висели железные клетки с танцовщицами. Они извивались под музыку, раскачиваясь в темп и выставляя на всеобщее обозрение изгибы своих тел в одном лишь нижнем белье, если так вообще можно назвать два маленьких куска ткани на сосках и одну полоску на самой интимной части тела.
Тут было слишком многолюдно и громко, но, на удивление, мне нравилась эта атмосфера. Я поражена масштабом происходящего, однако мое тело гудело от предвкушения. Мне хотелось потеряться в музыке и танцах так же, как люди на танцполе.
Танцы всегда составляли важную часть меня, я любила проводить время в танцевальной студии, куда ходила три раза в неделю, но больше всего мне нравилось теряться в музыке в своей комнате, когда ко мне присоединялась мама. Мы кружили с ней под песни Ланы Дель Рэй, двигали бедрами под Дженнифер Лопес, но самыми запоминающимися были моменты, когда она включала лиричную мелодию дудука* и плыла словно лебедь по моей комнате, обучая меня грации, используя движения армянских танцев. Она делилась со мной своей культурой, частичкой своей души, и я восхищалась ее любовью к своему народу и его традициям, несмотря на то, что она перестала общаться со своей семьей, когда вышла замуж за моего отца. Мама уехала из маленькой Армении, но эта удивительная страна не покинула ее сердце.
– Не смей от меня отходить. – Тут было слишком громко, чтобы слышать друг друга, поэтому Алессио приблизился ко мне и прокричал в ухо, чтобы я услышала его.
Я кивнула, соглашаясь, потому что перспектива потеряться в этом хаосе не казалась привлекательной.
Мы спустились по лестнице и направились прямиком к бару сквозь толпу потных людей на танцполе, которые под убийственным взглядом Алессио расступались в разные стороны, словно перед Моисеем**.
Как только мы подошли ближе к стойке, к нам развернулся молодой парень, который, увидев Алессио, спрыгнул с барного стула со счастливой улыбкой на лице. Ему было не больше тридцати, волосы цвета молочного шоколада спадали на глаза, и ему пришлось убрать их рукой. Этот жест, скорее, был не столько необходимостью, сколько привычкой и способом заставить девушку растечься перед ним в лужу, потому что этот мужчина красив и похож на того, кто способен заполучить и разбить ваше сердце в одно мгновение.
У него нетипичная американская красота и образ плохого парня… Нет, скорее, что-то европейское было в его внешности: зеленые глаза, загорелая кожа, точеный нос, идеально выбритое лицо. Он был одет в белые джинсы и небесно-голубую рубашку с закатанными рукавами, на ногах песочные лоферы. На его смуглой шее висела простая цепочка, возможно, серебряная, на запястье такой же браслет, а на руке перстень.
– Моя заноза в заднице! – Незнакомец перекрикивал музыку, направляясь нам навстречу и заставив меня улыбнуться от этих слов. С распростертыми объятиями он бросился к Алессио, который все еще крепко держал мою руку в своей и не отпускал ее, чтобы поприветствовать этого безумца. Это не обычные мужские объятия типа стука по плечу или спине, это настоящие медвежьи объятия двух близких людей. Мило.
Парня это вовсе не смущало, но вот Алессио напрягся, хотя и не так, как обычно, при какой-либо опасности или раздражении. Скорее, он привык к такому проявлению чувств, тем не менее ему не совсем это было по душе, однако отказать он не мог. Очень мило.
Алессио отстранился от друга, поприветствовал его уже в своей сдержанной манере и, обернувшись ко мне, представил нас:
– Адриана, это Алекс Коулман. Мы дружим с университетских времен.
Алессио учился в университете? Вау.
Я не знала и, честно говоря, не думала, что солдаты отца вообще заканчивали школу. Мир мафии был жесток к женщинам, но к мужчинам он был безжалостен. Для них не существовало ничего, помимо Каморры, ничего, что могло бы стать для них слабостью. Не все солдаты женились, решив отказаться даже от семьи, чтобы посвятить всю свою жизнь Каморре. Поэтому я была приятно удивлена такому открытию: Алессио учился в университете и, возможно, имел специальность. Но это говорило и о том, что я совсем не знала его, что скудные обрывки, которыми он успел со мной поделиться, не давали полного представления об этом удивительном человеке, смотрящем на меня со смущенным выражением.
Что еще скрывается в этом хмуром мужчине? Какие еще открытия ждут меня?
– Ты меня оскорбляешь, – наигранно хмурился Алекс, драматично положив руку на грудь. – Я не просто твой друг из университетских времен. Ты – моя вторая половинка, любовь всей моей жизни, мой партнер…
– Заткнись, Алекс, – прервал его Алессио с сияющей улыбкой – первой за этот вечер и такой яркой, что от нее невозможно было оторвать взгляд. Она ему очень шла, но знал ли он об этом?