Протяжно выдохнув, я кладу отяжелевшую голову на свои руки, лежавшие на столе.
— Дим, какой в этом смысл? Ты его всё равно не знаешь, — мой голос слабый, но желание, чтобы он понял меня, сильнее некуда. — Ну что будет, когда ты узнаешь кем он является? Побежишь бить ему морду? Будешь мстить? Зачем?
С каждой последующей секундой напряжение между нами увеличивается стократно. Совсем скоро коротнёт.
— Я не спрашивал знаю его или нет. Я всего лишь хочу узнать кто он?!
Выпрямляюсь и откидываюсь на спинку кресла, закинув ногу на ногу.
Была не была, иначе он не отстанет от меня. Хотя, с другой стороны, мне жаль Диму. Жаль портить наши с ним взаимоотношения. Иногда мне было хорошо с ним, но с моей стороны эгоистично позволять любить себя, когда я не смогу ничего дать ему взамен.
— Он парень. Молодой совсем.
— Почему-то я даже не удивлён, — озадаченно хмыкает, потирая напряжённую челюсть. — И что у тебя с этим молодым парнем?
— Всё, Дим. У нас с ним всё.
— Как долго? — смотрит в одну точку, будто сквозь меня.
— Не знаю, не считала, — пожимаю плечами.
— А почему сразу не сказала?
Я вижу какой у него потерянный вид, как на самом деле он подавлен, даже голос его становится тише.
— Потому что не была до конца уверена в себе.
— А сейчас уверена?
— Да. Более чем.
Дима сверлит меня взглядом, сжимая челюсть до играющих желваков. Я унизила его. Растоптала и унизила, но он ничего не делает, чтобы ответить мне тем же.
— Почему я тебе не верю? Вик, ну поиграешься ты с ним с месяц. Покувыркаетесь, а потом ведь всё равно вернёшься ко мне. Ну сама подумай, что он сможет тебе дать?
— А с чего ты решил, что мне что-то нужно? Всё, что мне нужно — оно нематериально, и он в силах мне это дать.
— И о чём же сейчас речь?
— О чувствах, Дим! У меня нет к тебе чувств! И никогда не было! — поднявшись на ноги, громко заявляю я и Дима цепенеет, как громом поражённый.
— Это что же получается? Выходит, всё это время ты врала мне? — едва слышно спрашивает.
— Нет! А знаешь, почему? Потому что ты ни разу не удосужился поинтересоваться о моих чувствах! Никогда не спрашивал, о том что мне нужно! Ты ошибочно принимал мою доброту и заботу за любовь к тебе! Но это далеко не так. Возможно, всё дело во мне. Я заранее запрограммировала наши отношения на провал, но не могу я позволить тебе ошибиться. У меня у самой дочь и я знаю, каково это, когда единственный родной человек ненавидит тебя. Подумай о дочери, — достаю из сумки помолвочное кольцо и кладу его на поверхность стола. — Вернись в семью, если есть шанс что-либо исправить. Не распыляйся на баб, вроде меня, иначе мне придётся снова уехать. Я не готова к серьёзности. Она мне не нужна!
Повисает молчание. От своего эмоционального монолога мне теперь требуется отдышаться и попить водички. Я наливаю себе стаканчик и осушаю полностью, пока Дима в безмолвии переваривает мои слова, не сводя глаз с мерцающего кольца. Теперь-то я точно пристыдила и унизила его. Валить надо, но пока он не подписал заявление, чёрта с два я уйду. Пусть хоть охрану созывает.
— Но ты ведь приняла его! — приподнявшись из-за стола, он рычит и со злостью швыряет кольцо в меня, что мне приходится уворачиваться. — Сказала, что подумаешь! Зачем понапрасну морочила мне голову и давала какие-то надежды? Я же ради тебя… — стискивает зубы и кулаки, тяжело дыша.
Больно смотреть на него, но мне будет больнее вдвойне, если я продолжу идти у него на поводу.
— Извини, но ты мне его всунул, считай! Ты застал меня врасплох, естественно, я не знала как на всё это реагировать.
Развернувшись ко мне спиной, Дима погружает кулаки в карманы. Он становится у окна, плечи его от отяжелевшего дыхания ходят ходуном.
— Ты уже нашла себе новую работу? — вдруг спокойно спрашивает.
— Пока ещё нет, — опершись на стену, отвечаю. — Хотя есть один вариант, но я ещё не успела сходить на собеседование.
Дима разворачивается, но не смотрит на меня.
— Напишешь заявление, когда найдёшь работу. Я отпущу тебя без отработки, а пока не спеши.
— Но…
— Не делай поспешных решений, о которых будешь потом сожалеть. Я не стану тебе досаждать, если ты этого боишься. Просто делай всё по уму, — он подходит ко мне почти вплотную, я сжимаюсь в комок под его влюблённым взглядом. Дима ловит мою руку и прижимает её к своей груди. Сердце его стучит так бойко, словно оно палит из пулемёта. — Я тебе не враг, Вик, пойми. Так и быть, я дам тебе два дня отгула. Сходи на собеседование, отдохни. Разберись в себе, а там уже и решишь.
— Х-хорошо, — киваю я.
Дима провожает меня до двери и, как это обычно бывало, крепко обнимает меня. Он стискивает моё лицо своими ладонями и долгое время всматривается в глаза.
— Разберись в себе, дорогая, — вторит он и целует меня в щёку, принюхавшись. — Опять этот запах. Ты снова ехала на метро?
При чём здесь…
— А? — теряюсь я в своих спутанных мыслях. — Нет, на машине.
Что ещё за запахи ему мерещатся, не пойму.
— Ладно. До встречи, Дим!
Какого чёрта происходит? Почему Дима так отреагировал?
Я ожидала скандала. Думала полетят стулья и он сам будет рад вышвырнуть меня из своего офиса, после того, как я скажу, что у меня появился другой.
Может он всё не так понял? А может ему этого было недостаточно? Надо было сказать, что я трахаюсь с ним. Нет, надо было сказать, что он трахает меня намного лучше, чем Дима.
А теперь поезд ушёл.
Боже, я же так уверенно заявилась в его кабинете, ещё и Анжелка была как раз кстати, ведь в случае моего увольнения она-то и займёт моё место.
Но почему всё пошло не по плану? Я как будто язык в задницу засунула в последний момент.
Да потому что ни о чём другом не могла думать. Мыслями всё время возвращалась к Марку и тому, что между нами произошло.
Я же до сих пор ощущаю его там…
Да, мне понравилось, но как я и сказала, этого больше не должно повториться. Это немыслимо. А если, не дай бог, о нашей связи узнает Ника, я вообще тогда с ума сойду.
Ох, и наломала же я дров.
Глава 37. Вика
Незаметно проносится неделя, затем подходит к концу вторая. И ни-че-го.
Ничего существенно не меняется. Совершенно никаких сдвигов. Я всё та же, проблемы всё те же.
За минувшие десять дней я была на трёх… или даже четырёх собеседованиях, но ни один работодатель так мне и не перезвонил. Я по-прежнему тружусь на Диму, но отмечу, что он, как и обещал, не докучает мне. Наше общение сводится к минимуму и затрагивает строго рабочие моменты.
На работе дышать стало заметно легче, да и дома тоже…
Нику я практически не вижу. Наверное, спуталась с кем-то, ведь домой она сейчас приходит только под утро, а иной раз может вообще не явиться. Передо мной она уже давным-давно не отчитывается. Хотя есть всё же в этом один плюс: меньше общения с ней — меньше ссор и ругани, но время от времени я по ней жутко скучаю. Соскучилась по нашему былому общению, но вряд ли мне когда-либо удасться вновь войти в круг доверия дочери.
Раньше я зачастую мечтала об одиночестве, о свободе. И вот настал такой момент. Момент, когда никто не дёргает меня по пустякам, никто не ущемляет меня и не перекрывает мне кислород. Никто не высасывает из меня все соки, не выкручивает руки и не зажимает по разным углам. Я испытала на себе что такое одиночество во всём своём очаровании. Узнала на своём опыте, что одиночество для меня ничем не отличается от свободы. Просто в душе пустота, да надежды все обратились в прах, но я свободна.
Свобода — это когда единственный твой собеседник — сотрудник банка, напоминающий о предстоящем платеже по кредиту. Это когда единственный, кто тебе звонит по утрам — будильник, который напоминает мне о том, что впереди меня ждёт ещё один день одиночества. Когда в холодильнике, кроме банки солёных огурцов и прокисшего молока вряд ли что-либо найдётся, но никто и слова не скажет против. Тогда, когда одиночество не кажется чем-то страшным. Это тогда, когда ты свыкаешься с реальностью и уже не думаешь о том, что будет дальше. Кто будет дальше. И будет ли вообще. Ничего неважно. Ничто не имеет смысла.
Но я прекрасна в своём одиночестве. Мне комфортно так жить. Иного я не желаю.
Марк?
Марк тоже исчез. Сгинул, оставив после себя горькое послевкусие. Как я и думала, мачо сделал своё дело и отчалил на всех парусах, держа курс на очередную дурочку, вроде меня.
Нет, я точно не знаю. Это всего лишь моё предположение, основанное исключительно на его природной сущности завзятого бабника. Такие, как он — неисправимы. Таких сможет исправить только эффект бумеранга, но дело в том, что я давно уже не верю в него.
Сегодня на работе я страшно вымоталась, сдавая квартальный отчёт. Но спать я завалилась не потому, что была выжата до последней капли, а из-за того, что Ника, на удивление, весь день пробыла дома.
Я избегаю её после… после того, как имела глупость переспать с Марком. Всякий раз, когда Вероничка смотрит на меня, у меня такое чувство, будто она о чём-то догадывается. Ждёт момента, когда я сама лично признаюсь, как подло обошлась с ней, наплевав на данные ранее ей обещания.
Не знаю что тогда произошло со мной. Будто всё в один миг перестало иметь для меня какую-то ценность. Сознание словно стрёлось, а руководили мною низменные чувства и только. Никогда прежде такого не позволяла себе.
Разум вернулся сражу же как только я почувствовала на себе его тяжесть, но это было уже после совершённой глупости. Сознание вернулось, а вместе с ним стыд, сожаление и страх. Реальность обрушилась на меня и задавила своим тяжеленным грузом.
И хоть чувства мои раздавлены, но я не сломлена. Я и не с таким в жизни сталкивалась.
Какой-то мальчишка, перевернувший мою жизнь вверх дном, вряд ли сможет сломить меня. Ходок, который скрылся с горизонта, оставив во мне пробоину после себя, едва ли сможет заставить меня сдаться и потопить мой корабль жизни, разбившись о скалы самоосуждения. Я всё ещё нахожусь на плаву, толь