рибсена, знакомое уже по одной плите, сохранившейся в Каире, где оно стоит рядом с именем царя Хетепсехмуи, по спискам относящегося ко II ”человеческой” династии. Пятый курган Ум-эль-Хааба не дал ничего важного. Но открытие памятника Перибсена увенчало раскопки Амелино: цари Абидоса оказались царями Тинисских династий.
Одновременно стали появляться подтверждения этих заключений в других местах Египта. Де Морган внимательно следил за раскопками в Абидосе, которые позволяли связать документы неолитического века с исторической эпохой: он впервые опубликовал царские имена, любезно сообщенные ему Амелино. По соседству с неолитическими средоточиями Балласа и Туха, между Абидосом и Фивами, он сам в марте 1897 г. расчистил остатки памятника, который показался ему современным абидосским зданиям. Это прямоугольник в 54 метра на 27, очень тщательной работы, заключающий один главный покой с остатками обожженного скелета и 16 боковых комнат, полных сосудов и всевозможных вещей, перечень которых занимает больше четырех страниц. Все это было покрыто толстым слоем пепла: вся гробница, подобно многим из царских могил Абидоса, была предана пламени, бушевавшему с такой силой, что сосуды из гранита, порфира, мергеля остеклились, а кирпичные стены толщиной в 40 см прокалились. Кувшины для припасов и другие предметы помечены именем царя Аха, уже знакомым по обломкам, найденным в Абидосе.
Эти открытия, расширявшие территорию, занятую архаическими царями, подверглись обсуждению на конгрессе ориенталистов в Париже в сентябре 1897 г. Один из молодых ученых, представитель германской египтологии Курт Зете, ныне профессор в Геттингене, сообщил, что он нашел на некоторых обломках сосудов, опубликованных Амелино, царские имена трех царей I династии такими, как они даны в списках фараонов; до сих пор имена эти, соответствовавшие «Миебису, Усефаису и Семемпсесу» Манефона, ускользали от проницательности египтологов благодаря своему архаическому начертанию. Несколько недель спустя Масперо предложил признать имя «Менес» в иероглифическом знаке «Мен», которому предшествовали царские титулы. На дощечке из слоновой кости, покрытой загадочными изображениями, [107] рядом с именем Хора стояло Аха. Одновременно (25 ноября 1897 г.) перед Берлинской академией Борхардт ввел точно такое же чтение. Это отождествление и было принято всеми египтологами по техническим соображениям, которые здесь невозможно привести вкратце. Из того, что картуша Аха найдена в Абидосе, вывели заключение, что цари Абидоса были наследниками царя Нагады, Аха-Менеса; это совпадает и с выводами Зете. В конце 1897 г. было доказано, что Амелино и де Морган нашли по меньшей мере четырех царей I династии из тех восьми, о которых упоминает Манефон, и, быть может, самого баснословного Менеса, первого из фараонов.
Эти неожиданные данные были пополнены раскопками Куибелла в одной из старейших известных нам местностей Египта – Гиераконполе, Соколином граде, на полпути между Фивами и Элефантиной. [108] Под развалинами одного святилища XII династии обнаружена группа из пяти маленьких комнат, построенных из кирпича, где лежало множество приношений по обету времен первых династий; большая часть была помечена именем царя Нармера, которое уже встречалось в обломках из Абидоса. Имя так называемых царей Хора-Сета, Хасехемуи, красовалось на роскошных косяках гранитных дверей; две статуи доставили картушу нового царя Хасехемуи; иные предметы восходили до VI династии. Все находки были исключительной красоты; вероятно, мы видим здесь все лучшее, дары по обету, принесенные в храм.
Число царских имен все возрастало. Питри увеличил его еще, возобновив раскопки в Абидосе с 1899 по 1900 гг., на том самом месте, которое использовал и забросил Амелино. Вся выкопанная земля была просеяна, здания осмотрены заново, курганы тщательно обследованы до малейших подробностей. Появилось два новых здания; в одном лежала большая плита с именем царицы Меритнейт, по всей вероятности, жены Аха; другое, по-видимому, принадлежало царю Анеджибу. Но главная добыча Питри заключалась в крышках кувшинов, дощечках из слоновой кости и обломках ваз, помеченных царскими именами, чем пренебрег его предшественник. Изречения, вырезанные на этих документах, показали, что «имена Хора» Ден, Анеджиб, Семерхет принадлежали тем же самым лицам, что и «царские имена», уже опознанные Куртом Зете, а именно Миебис, Усефаис, Семемпсес. [109] Итак, эти шесть имен принадлежат лишь трем фараонам. Зато появилось несколько имен Хора, до сих пор неизвестных. И вот египтологи, горевавшие о полном отсутствии документов, относящихся к первым династиям, теперь очутились в затруднении благодаря обилию царских имен, число которых значительно превосходит данные списков классической эпохи. [110] Какой же можно сделать отсюда вывод? Или составители этих списков и книг сами не знали всех имен, которые мы нашли, или же сделали из них выбор, причем нам не известно, в силу каких соображений оказывалось предпочтение тому или другому царю.
С 1900 г. ход открытий замедлился и стал правильнее. Новые имена реже появляются из-под земли, хотя всегда возможны непредвиденные находки. Зато рассеялось еще одно заблуждение: не следует больше считать, что цари первых династий владели мелкими территориальными областями. Раскопки и исследования Масперо и Барсанти доказали, что тинские цари занимали местности Мемфиса и Саккара; труды Вейля обнаружили наличность памятников царя Семерхета в синайских рудниках, разработка которых восходит к I династии. Таким образом, тинисское господство простиралось над всем Египтом.
Тинисская цивилизация существенно отличается от культуры неолитического века своими новыми элементами, которые немногочисленны, но крайне важны: употреблением металла, строительным искусством и знанием письменности. Невозможно предположить, чтобы местное население так внезапно достигло таких значительных успехов; эти гончары, эти ваятели не могли превратиться в кузнецов и каменщиков Абидоса и Нагады. Мы должны допустить, что нашествие внесло в Египет новую народность, египтян исторической эпохи.
Откуда пришли эти завоеватели? Их язык уже вполне выработан, на нем пишут при помощи знаков, которые мы называем иероглифическими: они изображают тот или другой предмет или существо и редко бывают идеограммами. Эта письменность уже не в первобытной стадии, когда по способу людей неолитической эпохи пишут слово «лев», рисуя льва; она достигла той более утонченной степени, когда лев – не более как знак звука, буква или слог. Но египетский язык в своих основных грамматических формах, например, в наречиях, и в своих главных корнях представляет разветвление семитической ветви. Отсюда первое доказательство азиатского происхождения завоевателей. [111]
Стиль памятников подтверждает это предположение. Употребление кирпича даже поблизости каменоломен пустыни, изобилующих красивыми породами, заставляет нас думать, что эти новые пришельцы заимствовали свои знания в Халдее. В Нагаде окружная стена, возведенная Аха, по одному фасаду украшена призматическими выемками, образующими правильный ряд выступов и углублений. Такое же расположение наблюдается во всех царских дворцах; прямоугольная картуша, где вписывается имя «Хора», – схематический план дворца всегда носит это украшение, которое впоследствии переходит и на гробницы, воздвигнутые царями, их родственниками и придворными. Де Морган обратил внимание на поразительное сходство между таким способом постройки и известными планами, очень древними, в нижней Халдее. Цилиндры для оттиска царских имен на глиняных сосудах тоже подтверждают халдейское влияние; в Египте они скоро исчезли, сохранившись только в виде исключения после Тинисского периода; это была мода, чуждая стране, и она не привилась на берегах Нила. На некоторых гравированных дощечках вызывают удивление фантастические животные с несоразмерно длинной шеей, подобные которым, по исследованиям Гезе, встречаются только на халдейских цилиндрах. Наконец, употребление меди и бронзы подтверждается нахождением ножей, булавок, гвоздей, шил, наконечников копий; золото выделывалось листовое и чеканное, железо было известно в виде красного железняка. Эти металлы, за исключением золота, происходили из Азии и из Синая. Элементы цивилизации, совершившие вещественный и умственный переворот среди неолитических туземцев, были, следовательно, по всей вероятности, занесены из очага культуры, достигшей высокой степени развития в то самое время, когда обитатели Нильской долины довольствовались первоначальными представлениями и первобытными орудиями. [112]
По-видимому, азиатские кузнецы проникли в Египет не через Суэцкий перешеек, а переправившись через Красное море; они достигли Нила, быть может, следуя по Вади-Хаммамат из Кусейра в Коптос. Этим объяснилась бы наличность в Коптосе очень древних статуй, которые, быть может, представляют первые памятники новой расы. По общему мнению, на пути из Халдеи в Египет Аравия и, может быть, страна Пунт (побережье Эритреи и Сомали) служили местами стоянок, более или менее продолжительных, для переселяющихся народов. [113] Проникнув в Египет через среднюю часть долины, завоеватели основали свои первые селения против устьев долины в Абидосе и Нагаде. Туземное население дало им жестокие сражения; это, по-видимому, к нему относятся имена Чемеху и Ину, встречающиеся на первых фигурных памятниках завоевателей и в позднейшую эпоху означающие нубийцев и ливийцев. Оттесненные одни к югу до Нубии, другие на север до Дельты, туземцы изображаются на обетных дощечках связанными Соколом-победителем, поверженными царским Быком, ритуально обезглавленными или умерщвленными фараоном. На Палермском камне, хранящем список празднеств Тинисского и Мемфисского периодов, отдельно отмечены дни, когда вспоминали о «поражении Ину». [114]
Туземцы были побеждены, может быть, численностью и, наверное, превосходством вооружения завоевателя. Медные, бронзовые или железные наконечники давали копьям, топорам и стрелам пришельцев материальный и моральный перевес, о чем сохранился любопытный след в истории. Тексты и барельефы птолемеевского храма в Эдфу пространно повествуют об истории войн во времена божественных династий, которые велись Хором, богом-соколом, при покорении Египта. «Спутниками Хора» были воины, вооруженные копьями и дротиками, носящие название кузнецов; их селения называются кузницами. Для Масперо, пролившего свет на эту область мифологической истории, легенда Хора, побеждающего Египет во главе своих «кузнецов», – не более как отдаленное эхо одного из событий первоначальной истории: «чем-то подобным появлению испанцев среди населения Нового Света было это вторжение в Египет народов, знающих и употребляющих железо, имеющих в своей среде касту кузнецов и несущих культ воинственного бога» [115] .