овый любого уработать волшебным кулачищем — тоже есть. Что еще нужно юному барину для успеха?
Вблизи родовое гнездо клана Нагибиных выглядело еще хуже, чем издали. Оно было живописным, но мало отличалось от руин.
Башня, судя по всему, обрушилась лет двести назад, её обломки все заросли мхом и травой, как и сохранившееся здание двухэтажного коттеджа. Коттедж был выстроен из разнокалиберных круглых камней, от него несло седой древностью и эпохой викингов.
В воздухе над коттеджем творилось нечто странное, жуткое и определенно магическое. В свете фиолетовой Луны на фоне уже черных небес над домом метались темные сполохи, как будто там роились миллионы мух.
А еще я услышал звон, исходящий от дома, тихий и мелодичный.
В том, что произошла беда, я окончательно убедился, когда увидел у дома двоих.
Первой была похожая на ведьму баба, с огромным носом и закутанная в разноцветные платки. Возраста баба была неопределенного, зато непрестанно плакала и подвывала.
Странно, что в беседке я её воя не слышал. Возможно, баба начала выть только что, когда увидела, что я иду. Очередной спектакль крепостного театра для глупого барчука, мда.
В любом случае, я очень надеялся, что это не моя мамка.
Второй человек возле поместья определенно был господином полицейским. Причем, на господина полицейского он был похож гораздо больше, чем копы в моём родном мире.
У этого у мужика имелось всё, что нужно: внушительное брюшко, шегольские усики, синий мундир, увешанный бляхами, портупея, фуражка с эмблемой, изображавшей булаву и леопарда, и даже огромный револьвер в кобуре.
На земле лежал громадных размеров полицейский фонарь, освещавший двоих у поместья.
— Горе-то какое, барин! — заверещала ведьма, бросаясь ко мне, — Горе! Померли родители ваши! Черной магией убиты!
Алёнка, которой эту новость, судя по всему, до моего прибытия не озвучивали, ахнула и расплакалась.
Мне же, честно признаюсь, было плевать. Ну, неприятно, конечно. Но я этих родителей вообще не знал, так что горевать особо не о чем. Хотя батя у меня, судя по подаренной Алёнке, был хорошим мужиком.
Полицейский тем временем скептически оглядел мой разорванный и перепачканный кровью мундир, удивленно приподнял брови, бросив взгляд на Дрочилу, а потом шагнул ко мне и деликатно кашлянул:
— Ваше Благородие, разрешите представиться. Достоевский Порфирий Петрович, обер-полицмейстер Псковской Губернии. К вашим услугам.
Я кивнул.
— Что случилось?
Замотанная в платки ведьма хотела было снова завыть, но Порфирий Петрович опередил её:
— Это вы нам объясните, Ваше Благородие. Вы зачем родителей-то убили? М?
Так. Понятно.
Мало того, что моих батю и мамку шлепнули, так я еще теперь и главный подозреваемый.
Интересно, какое положение тут занимает этот Порфирий Петрович. Он магократ? Дворянин? Какие у него вообще полномочия? Должность у него звучная, но он какого-то хрена приехал на двойное убийство в гордом одиночестве, хотя по идее тут должна уже работать бригада криминалистов.
Или они в доме?
В любом случае, обер-полицмейстер явно пытался тупо расколоть меня совершенно пошлой и глупой психологической атакой. А вот хрен тебе.
— Я не убивал родителей, — вздохнул я, — Я только что из полей. Я там реализовывал своё право первой ночи. Это же законно, я надеюсь? У меня есть свидетели, целая толпа крепостных. Кстати, наваляли мне тоже они. Поэтому я весь в крови и изодранном мундире. Так что у меня алиби, обер-полицмейстер. Железное, как бляха на вашей фуражке.
— Ну и замечательно, — ни на миг не растерявшись, ответил Порфирий Петрович, — Однако ж, вы не выглядите расстроенным…
— У меня шок, — я решил построить разговор жестче, — Шок и горе. А вы тут мне допросы устраиваете. Расскажите лучше, что случилось.
Порфирий Петрович, к моему удивлению, на это только пожал плечами, как будто это было не его дело. Зато ведьма завыла в полный голос:
— Да я, барин, девку-то вам в стог привела, как условились… А вы что-то задержались где-то. Ну я девку оставила у стога и домой пошла. Прихожу — а тут все магией черной обмазано, а батюшка ваш и мамка мёртвые лежат. Ну, я в полицию и позвонила.
Чей бы и нет. Ох, горе-то горе! Сирота вы теперь, барин. А сделали это Прыгуновы, они ж колдуны, чернокнижники. И теперь вы, барин, должны им отомстить, как у вас, магократов положено.
Кровь за кровь! Извели Прыгуновы ваш клан. А наследничек их, Егорка Прыгуновский, тут ошивался час назад. Я сама видела. Ошивался и магию чёрную разливал!
— Понятно, Скорсезовна, — я уже, разумеется, догадался, что эта полубезумная бабка — именно Скорсезовна, староста крепостных, отправившая мне сообщение о беде с родителями.
— Как интересно получается, — заметил Порфирий Петрович, — Вы разрешаете вашим крепостным пользоваться смартфонами? А вы же знаете, Ваше Благородие, что это запрещено Императорским Эдиктом?
— Не разрешают! — набросилась на полицейского Скорсезовна, — Только мне разрешают! И енто не смартфон! На, гляди…
Скорсезовна извлекла из-под платков, откуда-то из района декольте, огромную мобилу-кирпич, артефакт, достойный первой половины лихих девяностых.
— Это в любом случае электроника, она полностью запрещена крепостным, — мягко произнес Порфирий Петрович, пока Скорсезовна размахивала у него перед носом мобилой, как новый русский перед лохом.
— Слушайте, стоит ли сейчас говорить о таких мелочах? — влез я в разговор, — У меня вообще-то родителей убили, если вы забыли. И Скорсезовна вон даже знает, кто это сделал.
Порфирий Петрович торопливо согласился:
— Да-да. Разумеется, Ваше Благородие. Собственно, не будем отвлекать вас от вашего горя. Мне от вас нужно только одно — чтобы вы подтвердили, что желудки и сердца ваших усопших родителей на месте. А потом я откланяюсь. И сами уже разбирайтесь с убийцами, если их найдете.
На несколько секунд повисло молчание. Порфирий Петрович и Скорсезовна пырились на меня, явно чего-то ожидая. Я же не понял ни хрена.
— Что? Желудки и сердца?
— Ну конечно! — закивал Порфирий Петрович, — Если желудки и сердца ваших родителей целы — я вызову Имперских Гаруспиков. А если желудки и сердца уничтожены, например, черной магией, которой убили ваших родителей — то в таком случае я, конечно, гаруспиков беспокоить не буду. Вот и всё.
Мда. Довольно странная правовая система.
— А расследование? А криминалисты? А вскрытие? А всё остальное? Вы полиция или что? — уточнил я у Петровича.
Обер-полицмейстер чинно подтянул портупею, вздохнул и пояснил:
— Я полиция, точнее, начальник полиции всей Псковской губернии. Но вижу, что вы, Ваше Благородие, совсем не знакомы с законодательным регулированием касательно моего ведомства. Так это не беда. Я вам сейчас объясню. Дело в том, что полиция — она только для разночинцев, иностранцев, боярских детей и БОСяков…
— Для кого, блин?
— Для БОСяков. БОСяк — это лицо Без Определенного Сословия. А другими сословиями, кроме тех, которые я назвал, мы не занимаемся. Крепостным полиция не нужна, они же собственность, а не граждане.
Попами занимается Священный Синод, а волхвами Круг Друидов. Ну а такими, как вы… то есть, дворянами-магократами, ими вообще никто не занимается. Вы, как и крепостные, не граждане и находитесь вне закона.
Только крепостные ниже закона, а вы, маги, выше закона. Так что все мои полномочия касательно смерти ваших родителей — констатировать её, а также направить бумаги по этому поводу в МВД и в Охранное Отделение.
— Значит, следствия не будет? — я наконец начал понимать, — А убийц моих родителей я сам должен искать и по своему вкусу наказывать?
— По поводу следствия, — ответил после некоторой паузы Петрович, — Это уже Охранному Отделению решать. Если смерть ваших родителей будет признана частью антигосударственного заговора или будет расценена, как угрожающая Его Величеству Императору — то они следствие проведут, не переживайте.
Только я бы на вашем месте на это не рассчитывал. Император-то упокоился сегодня, вы же слыхали? Так что в Охранке все на ушах стоят, не до вас им сейчас, Ваше Благородие. Да и начальства у них сейчас нет, новый Император пока не коронован.
Собственно, Охранное Отделение — единственная служба в Империи, кто имеет право разбирать подобные дела магократов. Я им акт об убийстве ваших родителей отправил. Так что если вы их заинтересуете…
— Ну уж нет, спасибо, — перебил я, — Мне только интереса политической полиции не хватало. Вы лучше скажите, если я убийц родителей найду — мне их чё, прям ушатать можно?
Порфирий Петрович усмехнулся:
— Ну, право-то вы имеете. Только они вас могут первыми ушатать. Особенно, если окажутся магами, особенно инициированными, в отличие от вас, Ваше Благородие. Но мой вам добрый совет — вы лучше просто всем говорите, что ваши родители погибли… ну, скажем, от несчастного случая.
— Это еще нахрена?
— А иначе на вас будет висеть неосуществленная кровная месть, Ваше Благородие. А это позор, знаете ли. Так что вы или смерть своих родителей за несчастный случай выдайте, или на крепостных, которые вас побили, свалите.
И потом повесьте их. Так проще будет. А то я чую, тут мощные маги поработали, если сунетесь им мстить — так ведь можно и самому с родителями воссоединиться, если вы понимаете, о чём я…
— Да Прыгуновы это! — неожиданно снова заголосила Скорсезовна, — У нас с ними спор за овсяное поле был? Был! Случай, когда их крестьяне нашу тёлку угнали был? Был! Вашего дядю они били? Били! Да что тут говорить? У Прыгуновых род злой, да слабый. Вы их, барин, одной левой побьете.
— Ладно, — я отмахнулся от кровожадной Скорсезовны, жаждавшей немедленно свершать месть против Прыгуновых, — А где дядя-то?
— Так он тут давно уже не живёт, в Петербург уехал. И ему я не дозвонилась. Трубку не берет. Или вообще телефон неправильный, — объяснила Скорсезовна.
— А остальная родня? — спросил я, желая выяснить живой наличный состав моего клана.