— Вот блин…
Но обругать Петровича я не успел, меня отвлёк возглас Царя в голове:
— Смотри! Смотри! Там на стене…
Я резко обернулся.
Глава 8. Gnosticus Liberator Venit
«В офис Министра по делам магократии Великого Князя Лёдова Б.Н.:
ЖАЛОБА:
Борис Николаевич!
Нашему крепостному КУРОЩУПУ барчук Нагибин челюсть сломал. А жену КУРОЩУПА, названную РЭЙ, снасиловать хотел. Хотя эта Рэй была нашим родом у Нагибиных днём ранее честно куплена, за восемь рублей. А нашего холопа ДРОЧИЛУ барчук Нагибин украл!
Прошу не оставьте, примите меры супротив зловредного барчука Нагибинского, вора и насильника!»
ОТВЕТ:
«Семёныч, ты охренел?
У нас Государь сегодня умер, весь мир скорбит.
А ты лезешь со своими восьмирублёвыми ДРОЧИЛАМИ,
P.S.: Барчука Нагибина (кстати, кто это такой?) убить разрешаю».
Обернувшись, я тут же сообразил, о чём говорит Царь в голове.
Теперь, когда кровавый туман рассеялся, я увидел изображение, намалёванное на стене кровью, вероятно, петушиной.
Рисунок изображал жуткую рожу лысого мужика. Я в своей жизни повидал немало быдла, но такой мерзостной морды не встречал еще ни разу. Морда скалилась, не как человек, а как дикий зверь.
Помимо морды на рисунке имелась и шея, так что было видно, что изображенный персонаж одет в нечто вроде военной гимнастёрки. По крайней мере, судя по пуговице и воротнику, остальное художник рисовать не стал.
Ниже морды был изображен широким мазком громадный сельскохозяйственный серп с рукоятью.
А еще ниже имелась аккуратно выведенная кровью надпись:
«Gnosticus Liberator Venit
V. P. A. R.
Lodge IV»
— И что за фиговина? — спросил я у Царя, налюбовавшись странным рисунком.
— Без понятия. Но гаввахом эта картинка фонит — моё почтение. Здесь творилось нечто очень тёмное, — доложил Царь.
— А надпись? Я, честно признаюсь, не силён в латыни. Это же латынь?
— Да, — к счастью Царь оказался образованнее меня, — Тут написано «Гностический либератор идёт». А что такое «V. P. A. R.» не знаю. Вероятно, какая-то аббревиатура.
— Чего, блин? Гностический либератор? Это еще кто?
— Я почем знаю? — рассердился Царь, — В моём родном мире никаких либераторов не было, тем более, гностических. Но думаю, что это он, на рисунке.
— В таком случае я бы не хотел с ним встречаться, — признался я, разглядывая омерзительную рожу, ухмыляющуюся на стене, — А что такое «Lodge IV»?
— Ну, в конце вероятно стоит римская цифра четыре, — озвучил Царь очевидную мысль, которая мне и самому уже пришла в голову, — А «лодге» — это глагол «подавать» по-латыни, в первом лице. То есть «подаю». Какая-то бессмыслица, на самом деле…
— Стоп, помолчи, — меня вдруг осенила жуткая догадка, — А что, если это не по-латыни? «Lodge» это вообще-то «ложа» по-английски. Вот, блин. Только масонов нам тут не хватало…
— Кого? — удивился Царь, — Масонов? Английских каменщиков? Они-то тут причём?
— Да притом, — вздохнул я, — Ты просто из какого-то средневекового мира. У тебя там масоны может и каменщики. А в том мире, откуда я родом — масоны это мощное тайное общество. Точнее говоря, они делают вид, что они мощное тайное общество, но я всегда полагал, что это одни понты. А вот есть ли в этом мире масоны, и какие они тут, если они тут есть, я не знаю. Но непременно это выясню…
— Конфетка, — неожиданно вмешался в мой разговор с самим собой Дрочило.
Я обернулся и увидел, что холоп держит в руках какую-то крупную пилюлю. Одна половинка у пилюли была красной, а другая синей.
Дрочило уже намеревался отправить «конфетку» прямиком в рот, но я подскочил к холопу и вырвал пилюлю из его руки.
— Ты где это взял?
— Да тута, — Дрочило неопределенно махнул ручищей в направлении пола, покрытого огромным старым и выцветшим ковром.
— Таблетка от головы? — спросил я у Царя.
— Скорее похоже на алхимическую пилюлю, — ответил Царь, и торопливо добавил, — Жрать не советую. Лучше вон холопу скорми.
— Ну уж нет. Дрочило мне дорог. А вдруг сдохнет? Или чего доброго, поумнеет?
Я спрятал пилюлю в карман и приступил к обыску помещения. Царь в голове задумчиво молчал, не давая на этот раз никаких подсказок.
Спустя полчаса я убедился, что ничего полезного или интересного в комнате родителей нет. В шкафу нашлись одежда, полотенца, шубы и логово моли. В столе — чистая бумага, авторучки, дохлые тараканы и один золотой рубль с профилем Императора.
Рубль я сунул в карман по праву наследника и уже собирался уйти, но Царь неожиданно проснулся и остановил меня:
— Погоди-ка. Что-то чую. Что-то скрытое…
— Я тут все прошмонал, — заверил я Царя, — Голяк.
— Да погоди, не бухти. Дай сосредоточиться! Ага, за кроватью. Стена.
— Блин, опять кровати двигать? Надоело…
Тем не менее, я с помощью Дрочилы сдвинул тяжелую двуспальную кровать с поеденным молью балдахином. Стена за кроватью была обита прогнившими деревянными панелями и выглядела самой обыкновенной.
— И чё?
— Клановая магия, вот чё, — вознегодовал Царь, — Руку приложи. Ты же Нагибин, так что тебя должны пустить.
Я пожал плечами и коснулся стены. К моему удивлению, в воздухе вдруг замерцали синие искры, а потом деревянные панели разъехались.
За панелями оказалась совсем небольшая комнатка, вся обитая железом. Я вошёл и осмотрелся. На левой стене обнаружилась панель с кнопками. Кнопок было двадцать, каждая из них помечена цифрой.
— Ни фига себе. Это же лифт!
— Что? — не въехал Царь.
— Ну лифт, — попытался объяснить я, — Такая хреновина, которая ездит от этажа к этажу в многоэтажных зданиях. У тебя в мире такого точно не было, так что забей. Правда, в этом доме этажей только два, а кнопок тут двадцать, хм…
— Ты хочешь сказать, что под этой хибарой еще восемнадцать тайных подземных этажей? — изумился Царь.
— Не знаю, — вздохнул я, — Звучит сомнительно, да. Но кнопок тут и правда двадцать. Странно. Впрочем, есть только один способ разобраться.
Я нажал наугад кнопку с цифрой семь. Почему семь? Не знаю, люблю я эту цифру.
Кнопка отлично вдавилась в панель, но ничего не произошло. Лифт не поехал, даже не загудел.
Я нажал цифру восемь, потом три. Опять ничего.
— Света нет, — догадался я.
Я осмотрел лифт в надежде найти люк, чтобы хотя бы заглянуть в шахту. Но никаких люков тут не было, лифт представлял собой цельный металлический ящик.
— Ну что? — нетерпеливо спросил Царь.
— Да ни хрена. А у тебя что? Чувствуешь, что там, под землёй?
— Нет, вообще ничего не чувствую. Но это ничего не значит. Магию можно и скрыть от взора посторонних, если знать как.
— Ладно, потом разберёмся, — решил я, — Сейчас этот лифт я один хрен не запущу. А если приказать Дрочиле разломать его днище — так можно и вообще без лифта остаться, куда бы он ни вёл.
И, кстати, мне еще нужно отомстить Прыгуновым, которые по словам старосты и шлепнули моих родителей, а еще спасти сестру-наркоманку из клуба и похоронить родителей. Это уже не говоря о том, что нас с сестрой завтра ждут в Хогвартсах.
— Где ждут? — не понял Царь.
— Забей, — отмахнулся я, — В местных школах магии. Мне сообщение на смартфон пришло, когда он еще был целый. Завтра первое сентября, начало учебного года, между прочим.
— А что за смарт…? — начал было Царь, но я, предвидя этот вопрос, тут же перебил:
— Забей. Просто забей.
Я вышел из лифта, и деревянные панели за моей спиной тут же сомкнулись, скрыв проход.
Спустившись на первый этаж, я, несмотря на то, что только что созерцал мертвецов, погибших от тёмной магии, понял, что хочу жрать.
Кухня нашлась в левом крыле здания. А в кухне в свою очередь нашлись паутина, чайник, автономная плитка на батарейках, ведро колодезной воды и подпол.
Никаких двадцати подземных этажей в подполе не обнаружилось, зато там располагался ледник, где лежали ровно одна банка варенья и один круг сыра.
Варенье оказалось испорченным, а чая в кухне у Нагибиных не было. Поэтому я вскипятил себе на плитке кипятка и напился его, заедая сыром. Сыр был твердым, но на удивление вкусным. Впрочем, я уверен, что после «продуктов сырных» моего родного мира мне бы показался вкусным любой сыр.
Трапезу я, как и положено доброму сюзерену, разделил со своим верным вассалом Дрочилой. Тот умудрился каким-то образом протолкнуть в себя твёрдый сыр, хотя зубов у Дрочилы почти не было. Их ему выбил, по его рассказам, кузнец, у которого Дрочило до встречи со мной ходил в подмастерьях.
Выйдя из поместья в сад, я обнаружил, что меня встречает целая делегация холопов с факелами.
Скорсезовна вернулась, а вместе с ней явились Вандамм, его дочка Рэй, которую я чуть не обесчестил на сеновале, а также сыны Вандамма — Тодзи и Гэндо. У Гэндо сломанная мною рука висела на перевязи, а вот Синдзи, которого я отправил в нокаут, вообще отсутствовал.
Еще тут же стояла прекрасная Алёнка.
Вид крестьян с факелами сперва вызвал у меня неприятные ассоциации, на миг даже возникла мысль, что холопы решили продолжить бунт и теперь пришли пожечь моё поместье, как нацисты Рейхстаг.
Но вглядевшись в лица крепостных, я понял, что они неагрессивны, а пришли вероятно, чтобы помочь барчуку, который только что трагически потерял родителей.
— Как там Синдзи? — спросил я у Вандамма.
— Поправится, — поклонился мне старик, — У знахарки валяется. Вроде оклемался, но головушка болит. Ничего, барин, умнее будет.
— Надеюсь на это, — по-барски чопорно ответил я, — А как Курощуп?
— Так а хрен его знает, — доложил Вандамм, — Курощуп же Прыгуновский, не наш. Мы его Прыгуновым и снесли. Но свадьбу Курощупа с моей дочей вроде как не отменяли. Стало быть жив.