х жизни. Простите, еще раз.
Чтобы замять тему, Соловьёв скорее вызвал Головину — стрёмную прыщавую заучку, у которой на клановом гербе был изображен свёрнутый канат.
— Я съем Слизевик, — тут же сказала девушка, пройдя к преподавателю, — А отказываться от Слизевика или бояться его — очень глупо и ненаучно. Зачем платить за евразийские трикоины, если можно есть африканские? Страх перед Слизевиком — это глупейшие суеверия, стыдно таким быть.
Закончив эту тираду, Головина вперилась суровым взглядом из-под очков в Корень-Зрищина, к которому видимо её назидательный рассказ о пользе Слизевика и был обращен.
Корень-Зрищин нахмурился и помрачнел еще больше. Даже пробормотал какое-то проклятие, но девушка уже отвернулась.
— Золотые слова, Головина, — обрадовался Соловьёв, — Да-да. Я полностью согласен с вами. Хотя сам я Слизевик, признаюсь, не ел. Видите ли, мой клан богат и близок к Императору, так что нам, Соловьёвым, есть африканские трикоины не положено чисто из соображений престижа.
Меня несколько позабавила последняя фраза преподавателя.
Мда, всё, как всегда. Тот, кто впаривает нечто другим, сам этого не делает. Прям, как в моём родном мире.
Головина тем временем, подтверждая слова делом, съела Слизевик, потом сожрала два африканских трикоина из кучи, вываленной на стол Соловьёвым, а потом вперилась в меня взглядом.
Я почуял, что во мне опять копаются, но на этот раз как-то иначе. Магия Головиной была гораздо более тонкой и осторожной, чем у Корень-Зрищина.
Во мне ворочалось нечто малопонятное, как будто ходили какие-то волны.
Головина копалась пару минут, но так ничего и не накопала.
— Нагибин, расслабьтесь, — попросила девушка.
— Да я вроде и не напрягался, — честно признался я.
— Нет, напрягался, — вознегодовала Головина, — Вы пытаетесь не думать о своей сестре!
Аудитория заржала, Соловьёв вяло улыбнулся.
— Так о ней сложно не думать, — ответил я, — Моя сестрица весьма ничего. В отличие от вас, Головина.
Аудитория заржала еще пуще прежнего, все, кроме вечно мрачного Корень-Зрищина и самой Головиной.
— Ну держись, — разозлилась девушка.
Прошла еще минута игры в гляделки, но Головина так ничего и не осилила из меня извлечь.
— Нет-нет, — решил вмешаться Соловьёв, — Головина, послушайте, способность вашего клана — телепатия. За это ваш клан и считают париями, как вам известно, ведь никто не хочет, чтобы прочитали его мысли. И в том числе этого не хочет Нагибин.
Поэтому вы не должны злиться, Головина. Вам требуется концентрация, но без эмоций. Прогоните все чувства! Не гневайтесь на Нагибина. Отнеситесь к нему снисходительно, тогда вы сможете пребывать с ним на одной волне, а потом и проникнуть в его разум. Давайте. Спокойно, сосредоточенно. У вас получится, я уверен.
Происходящее нравилось мне всё меньше. Я уже даже пожалел, что вызвался поработать манекеном для испытаний. Мне было что скрывать, в общем-то, мои мозги почти полностью состояли из вещей, которые нужно скрывать.
А вдруг Головина действительно туда залезет?
Проблема была еще и в том, что к Головиной, в отличие от Корень-Зрищина, я никакого отвращения не ощущал. Её магия растекалась по моему телу мягко, как родная, и это было паршивым. Я понимал, что если Головина сможет взять эту магию под контроль, то с лёгкостью прочитает мои мысли, все сразу.
Я попытался ни о чём особо не думать и вообще очистить голову от мыслей, как во время глубокой медитации. Но это не помогло.
Магия Головиной вдруг резко заметалась во мне и я ощутил, как она копирует и передаёт девушке мои мысли, не только те, которые я думал сейчас, но и прошлые.
Надежда была теперь только на то, что Головина не осилит декомпилировать этот поток мыслеобразов и информации, который она из меня извлекала.
А еще можно, пожалуй, просто дать Головиной в рожу и прекратить всё это одним махом. Конечно, это будет неудобно, но всё лучше, чем быть разоблаченным в качестве лунного мага или попаданца…
Но было уже поздно. Головина вкопалась в меня до самых глубин, и на дне моей души обнаружила…
— Эй, куда лезет эта стерва? — телепатически крикнул Головиной Царь в моей голове, — Пошла вон отсюда! Это мои палаты, сука.
Магия Головиной рассеялась за мгновение, девушка в ужасе отшатнулась.
— Что такое? — забеспокоился Соловьёв.
— У Нагибина две души! — в ужасе ахнула девушка.
Соловьёв понимающе улыбнулся, так люди улыбаются, когда говорят с сумасшедшими:
— Баронесса, успокойтесь. Людей с двумя душами не бывает, как вам хорошо известно.
— Но я видела! — заспорила Головина, — В Нагибине есть кто-то еще, из другого мира…
— Вы просто неверно интерпретируете то, что увидели, — примирительно произнёс Соловьёв, — Другие миры и люди с двумя душами — это всё сказки голландских алхимиков, моя дорогая. Для русской дворянки-мага верить в подобную чушь — стыдно. Успокойтесь, прошу вас. Попробуйте еще раз…
— А может не стоит? — вмешался я.
— Да не могу я попробовать еще раз! — закричала Головина, — Я потратила весь постолярис на это заклинание. А знаете почему, профессор? Потому что это заклинание засчиталось мне, как два! А как два оно засчиталось, потому что у Нагибина два разума и две души. Что ты такое, Нагибин?
— Я? Я вроде человек и магократ, как и вы, баронесса, — попытался я успокоить разбушевавшуюся девушку, — Хотя так-то я довольно противоречивая личность. Возможно поэтому вы и разглядели внутри меня две души…
— Нагибин, не пудрите мне мозги! — рассвирепела Головина.
— Так у меня нет способности пудрить мозги, — я пожал плечами, — Мозги — это вообще-то по вашей части, Головина.
— Нагибин!
— Ладно, всё, — махнул на нас рукой Соловьёв, — Прекратите. Занятие окончено. Все свободны.
— Еще семь минут вообще-то, — заспорила Головина.
— Я отпускаю вас пораньше, — сказал Соловьёв, — Вот ваши трикоины, Головина, держите. Домашнее задание для всех одно — ешьте трикоины и кастуйте ваши заклинания. Желательно не на представителей знатных кланов и не на преподавателей. Холопов для практики можете взять в правом крыле Лицея. И не ешьте больше двух трикоинов в сутки, а то умрёте. Всё.
Я с удивлением взглянул на профессора, а потом на напоминавшую ангела черноволосую девушку. Красавица с розой ветров на клановом гербе сидела за задней партой аудитории, её Соловьёв, единственную из всех, так и не вызвал.
Забыл он про неё что ли?
— Нагибин, останьтесь, — потребовал профессор, прервав мои размышления.
Студенты покинули аудиторию, Прыгунов и Корень-Зрищин вышли последними, бросая на меня мрачные взгляды. Не хватало еще, чтобы эти два мудака подружились. Впрочем, я сомневался, что Корень-Зрищин может хоть с кем-нибудь подружиться.
Остались только я и Соловьёв, а еще неизвестная красавица. Девушка встала из-за парты и прошла к столу преподавателя.
Глава 26. Эфиопский гамбит
«Многие поколения магократов ищут Перводрево, а масоны-консерваторы полагают его своей главной целью. Но поискам всё нет конца.
Спустя сотни лет мы находимся всё там же, мы не приблизились к Перводреву ни на шаг.
Мы верим, что через Перводрево к европейцам пришла магия, что Рюрик, наш первый маг, ел плоды Перводрева, которые мы сегодня считаем первыми трикоинами, и так обрёл магию.
Еще мы верим, что нашедший Перводрево сможет управлять самой магией, обретёт силы поистине божественные.
Но что мы собственно знаем о Перводреве?
Единственный источник информации о нём — средневековая Сага о Рюрике.
В ней сказано, что Перводрево было обретено Рюриком на Островах Горячего Жира, где покоились предки и боги Рюрика.
Но где эти острова? Никто так и не смог их обнаружить, ни в океане, ни на дне морском.
А если и смог обнаружить, то не смог узнать, потому что сегодня они зовутся иначе.
И кем были предки Рюрика? А сам Рюрик?
Мы почитаем его создателем нашего Государства Российского, но мы до сих пор спорим о нём.
Одни говорят, что Рюрик был скандинавом, другие — что славянином.
Его загадочная фигура сокрыта от нас в потоках времени, как и Перводрево — величайшая тайна, источник магии…»
2 сентября
День Похорон
Российская Империя, Павловск
около 11 утра
Самолёт пошёл на посадку, Лёдов выпил еще рюмку водки и закусил ложкой черной икры.
Аэродром Павловска был весь заставлен самолётами гостей, прилетевших на похороны Императора. Но попадалась и боевая авиация Мальтийского Ордена, её сразу можно было узнать по опознавательным знакам — белым мальтийским крестам.
Глядя в иллюминатор, Лёдов с удовлетворением отметил, что крестов много, аэродром всё еще был под полным контролем Ордена. А это означало, что именно Лёдов, как магистр Мальтийского Ордена, будет решать, кого допустить на похороны Государя, а кого нет.
Самолёт наконец сел, прежде чем выйти из него, Лёдов хотел еще выпить, но почему-то неожиданно для себя самого передумал.
У трапа уже ждали два бронированных джипа. Медведянский сегодня был без медведя, а вот Псобчаков наоборот взял с собой свою лучшую борзую, на собаке по случаю похорон была надета траурная черная попона.
Лёдов спустился по трапу и мрачно осмотрел борзую, а потом и Медведянского, на котором была черная мантия инкрустированная черными же алмазами.
— Псина Володи выглядит лучше тебя, Димон, — заключил Лёдов, — Ну что там?
— Кхе-кхе… — прокашлялся Псобчаков, — Порядок, Борис Николаевич. Городская полиция и казаки готовы. Они поддержат Орден.
— Да срал я на твою хилую рать, — отмахнулся Лёдов, — Их девки из Лейб-Гвардии разметают за минуту, если дойдет до боя. Меня волнует твоя позиция. Ты сам-то готов?