В воздухе разносился странный запах гари.
Я горю что ли? Вроде нет, ни дыма, ни огня заметно не было.
Корень-Зрищин стремительно несся по переулку, объятый алой аурой…
Я пошатнулся и застонал от боли.
Глава 38. Как прекрасны блинчики…
«На Островах Горячего Жира провёл Рюрик всю весну,
Питаясь рыбой и плодами Перводрева,
Лишь когда льды пустились в пляс,
Оставил Рюрик острова и оседлал коня войны,
Ибо он познал магию и теперь был уверен,
Что ветра крови и побед наполнят ветром его паруса.
В Гренландию отправился Рюрик,
Где его брат Олаф пал от руки магов-скрелингов,
Потому что до Рюрика никто из людей континента не знал магии,
А скрелинги ведали её тайны, проливая кровь добычи.
И Рюрик украсил свои паруса Перводревом,
И разбил скрелингов, и наложил на них подати,
По моржовому клыку и по оленю с семьи.
И магия шла теперь с Рюриком,
Но он не знал, как дать её другим, битвы и чаши друзьям,
Этому не научило его Перводрево, тайные знаки открывающее.
Но пришла новая зима,
И женщина скрелингов понесла от Рюрика плод,
Пришло лето, и она родила второго в мире мага Севера,
И Рюрик понял, что магия в крови его, и в детях его,
И покорились ему и славяне, и даны, и шведы, и англы, и Бретань, и Винланд…»
Сага о Рюрике, священный текст масонов и адептов друидизма
Самый старый известный текст саги записан около XII века в Дании на малоизвестном диалекте гренландского языка
Собравшись, я привычно заблокировал болевые ощущения. Я научился этому еще в прошлой жизни, никакой магии, чистая психология с физиологией.
В бою подавить боль проще, помогает адреналин в крови и желание выполнить задачу любой ценой.
Сейчас моей задачей был Корень-Зрищин, так что я разогнал магию на максимум и бросился на сверхскоростях следом за князем, который уже был в конце переулка.
Всё-таки хорошо, что Корень-Зрищин стал князем только вчера, купить тачло он себе так и не успел, а то мог бы и свалить. А так без шансов, пешкодрапом не уйдет.
Была ночь, мои силы возросли, а Корень-Зрищин ослаб, как и все солнечные маги. Так что я догоню его, даже раненый.
Казаки еще раз обстреляли меня из окон Лицея напоследок, но на этот раз ни одна пуля до цели не дошла.
Я за несколько секунд преодолел переулок и нагнал Корень-Зрищина, который уже поворачивал за угол.
На этой улице я уже раньше бывал, с одной стороны здесь стояли казармы казаков, а с другой — здание блинной, где казаки любили набивать животы под водочку.
Корень-Зрищин, разумеется, бросился к казармам, желая сагрить на меня тысячи казаков, которые там сейчас спали, если они, конечно, еще спали, учитывая, что рядом гремела стрельба.
Меня такой вариант не устраивал, так что я ринулся Корень-Зрищину наперерез.
— Нагибин, моя родня будет тут через полчаса! Я позвонил! — крикнул мне князь, — Ты труп!
— Может быть. Но ты станешь трупом раньше.
Я ринулся на Корень-Зрищина и прямо в полёте ушатал его апперкотом. Сынок канцлера успел поставить блок, но мой удар был настолько мощным, что Корень-Зрищина оторвало от земли и зашвырнуло прямо в окно блинной — двухэтажного деревянного здания.
Я ворвался следом через выбитое окно, теперь мы оказались в кухне блинной, сейчас заваленной осколками стекла.
Корень-Зрищин порезался, когда залетал сюда, штанина у него была разорвана, из ноги хлестала кровь.
У меня же простреленная казаком рука уже зажила и регенерировала, но спину всё еще невыносимо жгло. Это было не только больно, но и странно. Судя по всему, магия, которой меня саданул парень с файрболлом на гербе, наносила повреждения, не подлежащие регену.
Корень-Зрищин атаковал первым, он бросился на меня, рассчитывая свалить ударом в челюсть.
Это он, конечно, зря.
Во-первых, наносить этот удар княжич не умел, а во-вторых, его аура определенно была слабее моей, пусть даже я и был серьезно ранен.
Я перехватил руку Корень-Зрищина и бросил князька на плиту, где днём жарились блины. Корень-Зрищин попытался встать, но я мощным ударом кулака припечатал его обратно на жаровню.
Потом я нажал кнопку и жаровня включилась.
— Ты че делаешь, падла? — заорал Корень-Зрищин, вертясь как уж на сковородке.
Я его понимал, ведь князь сейчас и правда находился именно на сковородке.
Я ударил Корень-Зрищина в ухо, в очередной раз пресекая его попытку покинуть жаровню.
— Сейчас блинчик испеку. С начинкой из князей.
— Вот сука. Да чего ты хочешь? — заверещал Корень-Зрищин, пытаясь хотя бы встать на ноги, прямо на жаровне.
Но встать я ему помешал, очередным ударом уложив князя на огромную сковороду.
Мундир Корень-Зрищина начал тлеть и вонять, в воздухе запахло палёной шерстью.
Голова у меня тем временем закружилась, я явственно ощущал, как слабеет моя аура, растворяясь в боли. Спину жгло невыносимо, как будто это я лежал на плите, а не мой противник. Да чем меня ударил этот ублюдок с огненным шаром на гербе?
Нужно было действовать быстрее, пока я не вырубился.
— Я хочу, чтобы ты и твой клан от меня отстали, Корень-Зрищин, — потребовал я, — Видишь ли, я хочу здесь и дальше учиться, а умирать не намерен. Уверен, что и ты хочешь того же.
— Хочу! — заорал Корень-Зрищин, пытаясь засадить мне ногой в лицо.
Я увернулся и пробил княжичу прямым в скулу.
Мундир на Корень-Зрищине начал гореть, княжич теперь катался по жаровне, пытаясь потушить его. Довольно глупое занятие. Это всё равно, что пельмень будет кататься по сковородке и надеяться остаться не прожаренным.
— Ты не можешь меня убить, Корень-Зрищин, — объяснил я, — Я под защитой Охранки. Ты уже и сам это знаешь, я уверен. И добиться моего отчисления отсюда ты тоже не сможешь. А от твоей родни я просто спрячусь. Я прячусь не хуже, чем сражаюсь, уверяю тебя.
А ты тем временем тоже хочешь и дальше учиться в Лицее и спать на кровати Александра Сергеевича Пушкина, я прав? И ты не хочешь, чтобы я тебя прожаривал. Или хочешь?
— Нет! Да! Да я на всё согласен, Нагибин, тварь, выключи…
К запаху паленой шерсти примешался аромат горелого мяса, Корень-Зрищин теперь поджаривался уже в буквальном смысле.
— Значит, мир? — спросил я, борясь с болью в спине, — Ты обещаешь, что не будешь пытаться мстить мне, что твой клан не будет меня убивать?
— Да… Клянусь! Слово магократа! Я клянусь, что не буду тебя трогать!
Волосы на голове у Корень-Зрищина вспыхнули. Я стащил княжича с жаровни и затушил его фартуком повара, весьма кстати оказавшимся рядом.
Потом я вылил на Корень-Зрищина самовар холодного чая, стоявший возле жаровни.
Княжич хрипел, шея у него была прожжена до мяса.
— Ну вот и помирились, — сообщил я Корень-Зрищину.
В следующее мгновение кухня блинной вдруг закружилась вокруг меня, боль в спине стала такой сильной, что я застонал.
Ну уж нет. Вот сейчас мне падать в обморок никак нельзя. Сейчас мне нужно убираться отсюда, и поскорее.
Но силы оставляли меня, аура слабела.
— Его нужно добить, — раздался голос у меня в голове.
— Что? Зачем? — спросил я Царя.
Я с ужасом осознал, что Царь почувствовал мою слабость, он ощущал все мои раны, как свои собственные, у нас же одно тело на двоих. А еще я почувствовал, что Царь долбится в моё сознание, пытается перехватить контроль.
— Убьем его, — повторил Царь.
— Ты дурак? Если убьем сына канцлера — нас самих кончат, и никакая протекция от Охранки не поможет. Да и зачем нам его убивать? Я не затем жёг Корень-Зрищина на плите, чтобы потом убивать. Хлопнуть его я мог еще пару минут назад, одним ударом…
— Мог, — согласился Царь, — Например, вон тем тесаком.
После этих слов Царя моя совсем ослабевшая рука сама собой потянулась к мясницкому тесаку и взяла его.
— Прекрати, ублюдок! — закричал я на Царя, — Мы с ним договорились!
— Мда, но он ведь хотел нас убить, — рассудительно заметил Царь, — В том мире, откуда я родом, желавшего убить тебя врага в живых не оставляют. И я уже погорел на этом в моей прошлой жизни. Я был слишком милостив к врагам, я прощал их, и они в результате подло убили меня самого. Я не собираюсь повторять ошибок в этой новой жизни.
— Что? Погорел? — рассеянно спросил я, теряя контроль и над телом, и над сознанием, — Это Корень-Зрищин погорел. И этого достаточно. Нет смысла его убивать, пойми…
Погоревший княжич тем временем стремительно регенерировал, ожоги на его шее заживали на глазах. Он уже не хрипел, даже попытался встать на ноги.
Царь в моей голове воспринял это движение Корень-Зрищина, как угрозу. Тесак в моей руке метнулся вверх, готовый с размаха воткнуться прямо в сердце княжичу. А от удара в сердце магократы умирают…
— Нет!
Я обхватил правую руку, державшую тесак, левой и помешал ей нанести смертельный удар.
Корень-Зрищин в ужасе смотрел, как я сражаюсь с собственной рукой. Наверное со стороны это выглядело потешно, но ни мне, ни Корень-Зрищину было не до смеха.
— У тебя сущность в голове, — пробормотал сынок канцлера, — Я вижу её! Вижу даже без каста моего кланового заклинания!
— Беги, придурок! — заорал я на Корень-Зрищина.
Тесак в моей руке дергался, как будто я исполнял традиционный казачий танец с саблей.
Тот факт, что Корень-Зрищин разглядел Царя у меня в башке, в принципе был неудивителен. Родовая способность Корень-Зрищиных как-никак состояла в том, чтобы видеть чужие недостатки. А моим главным недостатком был сейчас именно Царь-отморозок в голове.
Княжич ринулся к выбитому окну, я же больше не мог продолжать борьбу, эта битва с самим собой отняла у меня последние силы, я уже едва стоял на ногах.
— Свали, мудак! — заорал я на Царя и, собрав воедино всю свою волю, зашвырнул тесак в угол кухни.
— Ага, магия! — неожиданно победно воскликнул Царь в голове.