Но Глубина был настолько объят любопытством, что даже проигнорировал моё оскорбление:
— Но вы же предполагаете, что их будет шесть, Нагибин! Значит, возможно, у вас есть предположения и по поводу характера этих заклинаний?
— У меня есть предположения по поводу характера этих заклинаний, — кивнул я, — Но такие вопросы я готов обсуждать только с наставником. Это слишком интимная тема, сами понимаете. А левым дядям я о своем наборе заклинаний сообщать не намерен, уж извините. Вот если бы вы стали моим на…
— Отвяньте, Нагибин, — перебил меня Глубина, — Я не буду ни вашим, ни чьим-то другим наставником бесплатно. Я даже у студентов из своих групп здесь в Лицее беру плату за наставничество. А вы не в моей группе. И вы Лунный маг, так что быть у вас наставником — все равно, что ходить по льду, тонкому, скользкому, да еще вдобавок и горящему, если можно так выразиться.
Ибо ваша магия — нечто древнее и предельно непонятное. Так что платите два миллиона или отвалите с вашим предложением. Вот ваши трикоины. Жрите. Но я за вероятный разрыв вашего желудка или остановку сердца ответственности не несу.
Глубина достал из-под кровати закрытый ящичек, открыл его ключом и вывалил на стол россыпь мелких африканских трикоинов.
Как я помнил из объяснений Соловьёва, мне сейчас нужно было интуитивно почувствовать среди них «свои» породы деревьев. И после этого, когда я их съем, именно к трикоинам из выбранных пород у меня привяжутся новые заклинания.
— Жрите, — повторил Глубина, — И проваливайте. Если, конечно, останетесь в живых.
— Вообще я намерен остаться в живых, мда, — пробормотал я, разглядывая трикоины на столе.
Как вы наверняка уже догадались, я реально полагал, что у меня появилось шесть новых заклинаний после повышения ранга. Потому что я, как Лунный маг, был лишен собственной родомагии, зато впитывал чужие заклинания, которыми меня били.
А били меня, когда у меня был второй ранг, шестью разными заклинаниями. Я считал. Следовательно, по моим расчетам, сейчас после повышения ранга до третьего, я должен был получить шесть новых заклинаний, ранее впитанных в бою или на уроке у Соловьева.
Теперь главное выбрать правильные трикоины, чтобы они активировались.
Я решил сначала выбрать, а уже потом жрать.
Потратив пару минут, я набрал из кучи шесть трикоинов — финиковую пальму, гифену, акацию, кротон, канарскую сосну и колбасное дерево.
Последний трикоин меня весьма развеселил, хотя никакая колбаса на этом дереве, судя по картинке на трикоине, не росла.
— У него плоды похожи на колбасу по форме, — устало пояснил Глубина, услышав мой ржач, — Вы прямо как дитё, Нагибин.
— Дети вряд ли делают то, что сейчас сделаю я, — заявил я на это, а потом не спеша съел все шесть деревянных кругляшей.
Вкус у всех был отвратным и примерно одинаковым, разве что канарская сосна выделялась горечью, а гифена кислинкой.
Как и раньше на уроке магии, трикоины быстро растворились у меня во рту.
Я прислушался к своим ощущениям и почувствовал, как во мне возрастает магия. На мгновение я вдруг ощутил её резкий и неконтролируемый всплеск, я даже успел подумать, что Глубина был прав, и магия сейчас разорвёт меня.
Но этого не произошло, резкой скачок магии прошёл, она стабилизировалась и свернулась внутри меня в нечто мощное, но странное и непонятное.
Как будто у меня вырос новый орган внутри, где-то под сердцем. Необычное ощущение, но скорее приятное.
Глубина внимательно всматривался в моё лицо, явно ожидая когда меня начнёт корчить агония.
— Не дождетесь, князь, — доложил я Глубине, — Я смог все это переварить. У меня теперь шесть новых заклинаний, я так понимаю?
— Это не узнаешь, пока не проверишь на деле, — ответил удивленный Глубина, — Возможно у вас даже появилось не шесть слотов под заклинания, а больше. Может быть, съедите еще?
— Нет, я чувствую, что я полон, — отверг я предложение Глубины, — А больше трикоинов я сожру, когда у меня будет наставник, разбирающийся в лунной магии.
— Мне надоели ваши намеки, Нагибин, — нахмурился Глубина, — Наставляйте себя сами. Я по-моему четко сказал, что бесплатно не обучаю.
— Да вы и в Лунной магии не разбираетесь, — поддел я князя.
Но Глубина снова пропустил оскорбление мимо ушей, князя все еще мучило любопытство.
— Хватит болтать, — потребовал Глубина, — Кастуйте!
— Хотите увидеть мои новые заклинания?
— Да!
— Простите, князь, но свои заклинания я показываю лишь наставнику, — в очередной раз осадил я Глубину, — Кроме того, я чувствую, что у меня и правда появилось шесть новых заклинаний. Глупо было бы потратить их на ваше развлечение. Нет, я собираюсь применить их потом, в битве. В боевых условиях. А драться мне придется уже сегодня. Так что демонстрации не будет. Уж извините, князь.
— Что вы задумали, Нагибин? О какой драке речь?
Я, разумеется, проигнорировал этот вопрос. Вместо этого я достал смартфон и записал туда все съеденные мною вчера и сегодня трикоины.
Бухгалтерия выходила весьма интересная. Два заклинания — огонь Огневича и вред здоровью от Здравурова — я уже потратил, еще вчера, сразу после того, как зарядил их трикоинами на уроке магии.
Сейчас же я съел еще шесть трикоинов, так что мой организм теперь заряжен аж шестью новыми заклинаниями, которые я успел впитать вчера и сегодня ночью.
Судя по всему, сегодня около десяти утра я смогу сожрать еще пару трикоинов и зарядить еще два уже знакомых заклинания. И всего у меня будет восемь заклинаний. Неплохо, очень неплохо.
С восемью заклинаниями можно провернуть много интересных дел, было бы желание. А у меня желание было.
— Последний вопрос, — обратился я к Глубине, покончив с подсчётами своей мощи, — Вы знаете, что это?
Я вынул из кармана трикоин из хазарской оливы, тот самый, который мне перед смертью отдало Чудовище.
Трикоин Глубину не ничем не удивил и бурных эмоций не вызвал.
— А вы сами не видите? — ответил вопросом на вопрос князь, — Это трикоин. Из хазарской оливы, давно уже вымершего дерева. Откуда он у вас? А, понимаю… Можете не отвечать.
— Именно оттуда, — подтвердил я, — Какова его ценность?
— Ценность в рублях наверное высокая, если это не подделка, — пожал плечами Глубина, — Коллекционеры редких трикоинов наверняка вам дадут за него сотню тысяч, а то и больше. А практическая ценность для мага — нулевая.
Если вы привяжете к хазарской оливе заклинание, то просто больше никогда не сможете это заклинание кастовать. Потому что в мире трикоинов из хазарской оливы больше нет, так что зарядить это заклинание вам будет нечем. А поменять древесную породу, к которой привязано конкретное заклинание, нельзя. Такого ни один маг не умеет.
— Спасибо, — кивнул я, — Так и думал. Да, я вроде должен вам денег, князь? Я держу свое слово. Пятьсот рублей за консультацию. И еще тысячу двести за трикоины.
Я достал бумажник, подаренный мне голландцем, отсчитал нужную сумму и положил банкноты Глубине на стол.
Разумеется, Ван Дер Верф не одолжил мне сто тысяч рублей. Он не одолжил мне ни восемьдесят, ни даже семьдесят тысяч. А вот шестьдесят тысяч одолжил, оторвав их от сердца, как выразился сам голландец.
Так что деньжата у меня водились.
— Вижу, вы освоились и начали зарабатывать, — сухо произнёс Глубина, — В таком случае напомню, что вы мне должны миллион, Нагибин. И вот эти гроши, которые вы мне швырнули — это плата за мои услуги, она не идет в счет погашения долга.
— Само собой, — согласился я.
— Так что вы намерены делать дальше, Нагибин?
— Лучше вам не знать.
Я вежливо поклонился Глубине и покинул обиталище князя.
Глава 43. Арладаар
«В чем тайный смысл инструментов, братья?
Это будет открыто лишь мастерам-лесничим, достигшим седьмых градусов.
Тогда откроются глаза их, и узрят они духовную сущность инструментов.
И познают, что кусторез — есть внутреннее ограничение, делающее магию благородной и подчиняющее её воле Благородного. Воплощенное благородство магии и её носителя есть кусторез.
Что есть карта леса? Карта леса есть духовный путь к вершинам. Наставничество, но не человека-учителя, а самой магии. Владелец карты всегда находит путь к Истине, братья-лесничие.
Что есть корень? Корень есть зачин магии и добра в сердце мага. Корень есть источник всех вещей, родник магии.
И синтез смыслов инструментов будет не только их суммой, но новым смыслом! И осознание его будет подобно молнии в ночном небе.
Познавший смысл инструментов никогда не свернет с пути Блага и Добра, братья!»
Из Тайного устава регулярной масонской ложи
Лондон, XIV век
В подвал Галереи я вернулся уставшим, задолбавшимся и в чужом мундире, подаренным мне Ван дер Верфом.
Хотелось завалиться спать, но сегодня ночью мне предстояла еще целая уйма дел. В два часа ночи у меня была назначена встреча с Головиной, которая что-то задумала.
Суматоха в Галерее вроде бы угомонилась, окна комнат, где обитали студенты, большей частью чернели темнотой. Значит, большинство моих соратников по Лицею мирно спали. И это правильно, я бы и сам с удовольствием вздремнул.
На входе в Галерею меня остановили казаки и тщательно обшмонали, видимо, выискивая корону по приказу Огневича. Но никакой короны у меня при себе, естественно, не оказалось. Из потенциально подозрительных предметов у меня был только подаренный Чудовищем трикоин, но он у казаков никакого интереса не вызвал.
Это было понятно, казаки же не магократы, для них все трикоины — просто странные деревянные монетки.
Потом казаки спросили меня, какого хрена я брожу ночью, но я ответил, что меня разбудил шум, я перепугался и побежал к Глубине, моему любимому преподу, чтобы он спас меня от напавших на Лицей врагов.
Казаки посмеялись с моей удивительной истории, но вынуждены были её сожрать.