Подскоковы-Кабаневичи же телепортируются, значит, и Корень-Зрищин теоретически сможет, если применит свои волшебные порошки.
Так что лично мне моя ложь казалась если не складной, то вполне реалистичной.
— Не верю ни единому вашему слову, Нагибин, — вздохнула княгиня, — И вообще, вы плохо кончите, молодой человек. Вы слишком дерзко себя ведёте для вашего положения.
— Для моего положения? — я устал изображать удивление, я так часто удивленно вскидывал свои благородные брови, что они начали чесаться, — А что не так с моим положением, Ваше Высочество? Я может быть и худого рода, но я только что рисковал жизнью, пытаясь спасти лицо Царской крови. Так что положение у меня героическое, я бы даже сказал, завидное.
— Нет, не завидное, — отрезала Пыталова, — Ладно, Нагибин, мы проверим вашу информацию. И я очень надеюсь, что вы нам не соврали.
Я уже снова собирался уйти, но мне опять не позволили.
— Оставьте нас, — неожиданно приказала Пыталова своим генералам.
Усатые генералы переглянулись, а потом вышли из комнаты.
А вот это мне уже совсем не понравилось. Оставаться наедине с двумя трупами китайцев и шефом политического сыска по фамилии Пыталова мне совершенно не хотелось.
Княгиня решительно встала из-за стола, слишком бодро для её пожилого возраста.
Я догадался, что вот теперь мне зададут по-настоящему важный вопрос.
— Что вам сказало Чудовище? — спросила Пыталова, её старушечьи глаза смотрели прямо на меня и почти превратились в щёлочки. Но жмурилась княгиня не от близорукости, этот взгляд означал угрозу.
— Что сказало? — переспросил я, — Ну, Александр-Николай хотел, чтобы мы поддержали его претензии на престол. Но мы, конечно, как верные патриоты России, наотрез отказались помогать узурпатору…
Никаких визуальных эффектов магии заметно не было, но я явственно ощутил, как сейчас в меня вливается нечто очень темное. По ощущениям это было как простуда, у меня вдруг поднялась температура, тело бросило в жар, кости заломило, а руки у меня против моей воли задрожали.
Я понял, что княгиня давит меня своей аурой. В отличие от всех остальных магократов, с которыми мне пришлось встретиться в этом мире, у Пыталовой аура была невидимой. Невидимой, но жуткой и мощной.
Я попытался активировать собственную магию, но ничего не вышло, только сильно кольнуло в голове, как будто княгиня пыталась ухлопать меня инсультом.
— Бесполезно, Нагибин, — холодно заметила Пыталова, — Так что без фокусов. Вы подтерли видео, но мне известно, что Багатур-Буланов перед смертью вам что-то сказал. Что именно?
Вот это было уже интересно. Знать, что неудавшийся Император говорил со мной перед тем, как умереть, могли только мои соратники — Шаманов, Головина и эфиоп. Все враги в этот момент были уже мертвы или в отключке, а Пушкин вообще валялся в саду за окном.
Так что сдать меня Пыталовой мог только кто-то из своих. Я бы поставил на эфиопа.
Тем не менее, я не намерен был отвечать на этот вопрос княгини.
— Да ни хрена он не сказал, — заявил я, — Что он вообще мог сказать? Его же разрубили пополам. В таком состоянии особо не поболтаешь.
— Меня не устраивает такой ответ, — без обиняков призналась Пыталова.
Боль в голове усилилась, теперь у меня уже началась настоящая лихорадка. Жар был таким, что я весь взмок. Заболел живот, а кости заломило так, как будто их перетирали в порошок.
Колени у меня подогнулись, вместе с болью навалилась слабость, я едва стоял на ногах. Боль возрастала, медленно, но неуклонно. Наверное, нечто подобное ощущает героиновый наркоман во время ломки.
Я теперь понял, что делает со мной магия Пыталовой — она просто отключила все мои мозговые центры, ответственные за подавление боли, так что я теперь ощущал каждый свой сустав, каждую частичку тела. И ощущения были неприятными, через несколько секунд у меня болело уже буквально всё.
Я чувствовал, как моя собственная кровь распирает и причиняет боль моим же венам и артериям, как трутся друг о друга мои кости.
Я попытался собраться, но о том, чтобы в таком состоянии активировать магию, не могло быть и речи.
Я, конечно, все еще мог просто дать старушенции в морду, но за это меня вероятно просто убьют. А смерть в мои планы на сегодня не входила.
Кроме того, я не привык избивать пенсионерок.
— Что сказало Чудовище? — медленно, почти по слогам повторила Пыталова.
— Ничего, — прохрипел я, — Его разрубили, оно умерло. И всё…
Температура у меня, по ощущениям, уже была за сорок. Я больше не мог стоять на ногах и тяжело повалился на пол, который показался мне обжигающе ледяным.
Сознание начинало путаться, боль становилась такой сильной, что я стиснул зубы, отчего у меня свело уже челюсть.
— Что он сказал? Всё это прекратится, когда вы ответите, Нагибин. Не раньше.
Но я все еще не намеревался отвечать.
Невидимая аура старухи тем временем травила меня всё больше. Температура уже была такой, что начались судороги, я чувствовал, как у меня во рту скручивается в трубочку язык. Всё тело горело огнём, невыносимо хотелось пить, боль разливалась по мне волнами. Глаза слезились, я уже почти ничего не видел.
Мозг больше не воспринимал ничего, кроме болевых сигналов, я уже даже с трудом понимал, кто я, и где нахожусь.
Зато мне было понятно другое — это уже даже не пытка, а настоящее убийство. Еще минута — и я вырублюсь от боли, а еще через пару минут у меня остановиться сердце или сдохнет мозг от гипертермии.
— Да, я вас убью, — произнесла Пыталова, как будто читала мои мысли.
Или я сказал вслух то, о чём думал?
Хрен его знает, моя соображалка уже настолько перегрелась, что я и сам не помнил этого.
— Ответьте, Нагибин, — потребовала княгиня.
Я что-то пробурчал, вероятно, какое-то ругательство.
— Громче, пожалуйста. Я не слышу, Нагибин.
В этот момент у княгини вдруг тихонько пискнул её смартфон.
Я предпринял попытку встать, но эта попытка была слишком самонадеянной. Я лишь смог чуть-чуть приподнять голову, но моя голова немедленно рухнула назад, так что меня ощутимо припечатало затылком о пол.
А еще через секунду я осознал, что температура спадает, а сознание возвращается ко мне. Боль постепенно стихала, темная аура княгини рассеивалась, так же невидимо и неуловимо, как пришла.
Я кое-как встал на ноги. Меня пошатывало, а пить хотелось так сильно, как будто я провёл пару дней без воды в пустыне.
Пыталова спрятала в карман платья собственный смартфон и брезгливо взглянула на меня:
— Пошёл вон, Нагибин. И никому не сообщайте о нашем с вами разговоре. Мы не любим болтовню, кроме того, вся деятельность Охранного Отделения — секретна, согласно закону. А теперь вон! Проваливайте!
Я попрощался с княгиней, вежливо поклонившись, уже второй раз.
Неожиданное окончание нашей беседы было, пожалуй, даже интереснее самого разговора. Тут было, над чем поразмыслить.
Но сейчас размышлять мне было некогда. Выходя из комнаты, где валялись мертвые китайцы, я мечтал только о стакане холодной воды, а еще лучше о бутылке, а еще лучше кваса, а не воды. Кроме того, мне бы не помешал душ, поскольку я все еще был весь в крови. А еще мне бы не помешало немедленно заняться теми, кто, по словам Пыталовой, угрожает моей сестре.
Я кое-как разыскал выход из подвала, возле которого торчали два мордоворота-фельдфебеля в синих мундирах, и поднялся на первый этаж.
Студентов тут не было, вероятно после недавнего инцидента с Багатур-Булановым всех разогнали по комнатам, так что в коридоре первого этажа только слонялись несколько казаков, присланных на помощь следакам из Охранки.
Под подозрительными взглядами казаков я присел на деревянную лавку, которых было полно в этом коридоре, и убедился, что Пыталова не соврала.
За то время, пока мой смартфон был в руках у Охранки, на него действительно пришло целых три сообщения:
«2 сентября 2022
11:17
Барон!
Вы меня не знаете, но я вас знаю хорошо. И у нас с вами есть некоторые вопросы, которые надлежит обкашлять как можно быстрее. Они касаются в том числе смерти ваших родителей.
Дело не терпит отлагательств.
Приходите завтра 3 сентября в 20:00 к памятнику Вагнеру, в немецком квартале Петербурга.
Если не придете — пожалеете.
Отправлено анонимно, отправитель скрыт»
«2 сентября 2022
11:30
Саша, как ты?
Мои соболезнования. Поверь, я переживаю смерть моего брата не легче, чем ты — смерть твоего отца.
Эта страшная трагедия объединила нас, но она же может стать началом нашей дружбы. Нам многое нужно обсудить.
В частности тот факт, что ты (вероятно по ошибке писаря) стал Старшим клана Нагибиных. Хотя этот титул по праву должен носить я.
Как там Таня?
У меня есть некоторые подозрения по поводу того, кто убил твоих родителей. И я намерен ими с тобой поделиться. Но не в переписке. Нужно встретиться лично.
Давай завтра в шесть. Жду тебя на Дворцовой площади, в трактире „Золотое днище“.
Твой дядя, Нагибин Сергей Флорович»
«2 сентября 2022
12:03
Нагибин, ты, кажется, нас не понял.
Когда мы шлём сообщение — мы ждем ответа. Но вообще долго ждать мы не любим, мы не особо терпеливы.
Так что подтверди, что будешь завтра в 20:00 у памятника Вагнеру.
А если тебя там не будет — мы знаем, где учится твоя сестрёнка.
Она же вроде все еще девственница, да? Если будешь от нас нос воротить — твоя сестрица может и перестать быть девственницей. А потом и помереть.
Отправлено анонимно, отправитель скрыт»
Я дважды перечитал сообщения.
Мда, веселая жизнь кипела в моём смартфоне, пока я был заперт в аудитории без него, а потом беседовал с Пыталовой. Наконец-то объявился таинственный дядюшка, а еще кто-то настолько хочет встречи со мной, что даже угрожает моей сестре.