— Тогда ты сам труп, — еще больше помрачнела девушка.
— А мне плевать, — заверил я Софию, — У меня тут невеста умирает, между прочим. И когда она умрет — я буду в безудержном горе. А в безудержном горе люди часто совершают разные глупости. Например, убивают заложников… В общем, мне надоело болтать, София. Или тут будет Исцеляевский, через полчаса, или я сейчас начну заготавливать вяленую свинину на зиму. Из пленных Кабаневичей, да.
Если честно, я уже и сам не знал, блефую я или нет. Скорее все-таки да, чем нет. Но эти мои сомнения были сейчас только в плюс, они заставляли меня самого верить в то, что я нес, а значит, мои слова звучали убедительнее и для Кабаневич.
София злобно зыркнула на меня, а потом, сделав изящный пируэт, растворилась в голубом вихре.
Я был уверен, что она скоро вернется. Может и не с Исцеляевским, а с новой армией Кабаневичей, которые на этот раз меня точно завалят. Но вернется она точно, Кабаневичи сейчас не в том положении, чтобы пускать дела на самотек.
— Эй! А я? А меня забрать? — воскликнул Здравуров, но девушка уже исчезла.
— А вы, Здравуров, пока будьте нашим гостем, — пробасил Громовищин, как раз вернувшийся с кофе для Здравурова, — И подумайте хорошенько о своих намерениях сдать нашего волшебного холопа Охранке.
— Я теперь тоже заложник? — нахмурился Здравуров, — Вы это бросьте, дамы и господа. Я в ваших разборках не участвую. И в случае, если мне причинят вред — мой клан вас всех перережет, мы вам не эти нищие худородные ублюдки Кабаневичи. Кроме того, кто вообще берет в заложники врачей? Это уже за гранью, уж извините. Не забывайте, что вы все-таки русские магократы, а не китайские сепаратисты.
— Да никто вас не тронет, Здравуров, — бросил я усатому целителю, — Не переживайте, пейте свой кофе. Но о своем намерении стучать на Дрочилу в Охранку и правда подумайте, мой друг дело говорит. Среди стукачей аномально высокая смертность, знаете ли. Это не угроза вашему клану, я просто предупреждаю.
— Присмотрите за ранеными и господином Здравуровым, — приказал я Громовищину и Чумновской, а сам вышел из комнаты.
Принцесса все еще торчала на первом этаже, девушка сидела на ступеньке лестницы, тяжело привалившись спиной к стене. Её одеяние из зачарованной кожи было все перемазано вражеской кровью.
Я присел рядом с девушкой.
— Надеюсь, это того стоило, барон, — чопорно вздохнула принцесса, — Я о том побоище, которое вы устроили.
— Мы вместе его устроили, — напомнил я принцессе, — И да, это единственный способ решить в том числе ваши проблемы, Ваше Высочество. Пушкин не нашелся?
— Нет. Наверное, сбежал…
Я придвинулся ближе к принцессе и приобнял её за талию, девушка положила мне голову на плечо.
Вот это уже интересно. Интересно, но не слишком высокоморально, мда.
Хороший бой всегда горячит кровь, а принцесса в своем облегающим наряде, да еще перемазанная кровью, выглядела весьма и весьма горячо. А моя законная невеста тем временем умирала наверху, всего в несколько десятках метров от нас…
С другой стороны, принцесса впервые за сегодня осталась одна, без своего верного пса Громовищина рядом. Так что глупо не воспользоваться моментом.
Мы с принцессой одновременно повернулись друг к другу, наши губы соприкоснулись. Я обнял девушку, от неё, в отличие от Головиной, пахло не только парфюмом и сладким женским потом, от Лады еще и фонило магией, древним и таинственным золотым волшебством Багатур-Булановых…
Но продолжить нам не дали, внизу под лестницей неожиданно возникли из ниоткуда сразу двое мужиков.
Мужики появились резко, без всяких голубых вихрей, они просто вывалились из воздуха. Вот такого мне еще видеть не приходилось.
Принцесса вскрикнула, я вскочил на ноги.
Один из мужиков выглядел, как натуральный спившийся колхозник — он был небрит, в грязном комбинезоне и стоптанных сапогах. Впечатление усугубляла бутылка самогона, которую пришелец держал в руке. Мужика пошатывало, его взгляд рассеяно блуждал и лишь спустя несколько мгновений наконец остановился на горе трупов под лестницей.
Второй пришелец выглядел гораздо солиднее, и вот по его поводу никаких сомнений точно не было — этот был влиятельным магократом, прямо из Палаты мер и весов.
Магократ был совершенно лыс, чисто выбрит и в безупречном и явно дорогом костюме. Высокий, широкий в плечах и с явственно обозначенным пивным брюшком.
К лацкану пиджака магократа был приколот золотой значок, изображавший рыбий хвост, другой значок, на галстуке, был серебряным и изображал кабана.
Толстые пальцы на руках аристократа были унизаны перстнями с драгоценными камнями, а левое запястье мага украшали смарт-часы, отделанные благородным красным деревом.
От этого гостя несло дорогим мужским одеколоном, а еще большим баблом и серьезными делами.
— Старший клана Подскоковых-Кабаневичей, я полагаю? — спросил я.
— Так. Платон Авенович, герцог, к вашим услугам, барон, — басовито доложил Кабаневич, протягивая мне руку.
Я обратил внимание, что зубы во рту у Кабаневича из чистой платины. Это показалось мне довольно странным, учитывая, что потерянные зубы у магократов отрастали обратно. Неужели он высадил себе все зубы и заменил платиновыми чисто ради понта? Тогда его явно стоило опасаться. Не только богат, но еще и отбит на всю голову.
— Александр Петрович, Старший клана Нагибиных, — представился я, пожимая руку главкабану, — Я ожидал, что у вас будет длинная крашеная борода, если честно.
— Старший должен выделяться, так что бороды не ношу, — сообщил Платон Авенович, — Надеюсь, это не помешает нашим переговорам?
— Уверен, что нет, — рассмеялся я, — Кто это с вами?
— Исцелявский, как вы и требовали, — равнодушно доложил Кабаневич.
Я скептически взглянул на колхозника, которого притащил с собой герцог. Колхозник как раз пошатнулся, а потом громко рыгнул.
— Вот это эм… Исцеляевский?
— Ну не совсем, — признался герцог, — Это бастард. Внебрачный ублюдок одного из Исцелевских и барышни из побочной ветви Ледовых. Но по отцу он Исцеляевский, так что родомагией он владеет, хоть и не имеет права на фамилию. Ублюдок должен мне денег. А другого Исцеляевского у меня для вас нет.
— Какой у вас ранг? — поинтересовался я у Исцеляеского.
— Ик… Десятый… — заплетающимся языком сообщил Исцеляевский, — А че, кого, лечить-то? Вот этих уже не вылечишь, прости, братан.
Исцеляевский кивнул на кучу трупов, валявшихся под лестницей.
— Речь идет о жизни моей невесты, — жестко напомнил я Старшему Кабаневичей, — А вы притащили пьяного человека.
— Мда, но он всегда пьян, — пожал плечами Кабаневич, — А дело не терпит отлагательства, насколько я понял. Кроме того, учитывайте, барон, что если мы с вами в ближайшее же время не достигнем договоренности по заложникам — ваша невеста вероятно все равно умрет. Вместе с вами и всем вашими друзьями.
— Я это помню, — кивнул я.
Со Старшим Кабаневичем шутки шутить явно не следовало, его формально-вежливый тон тут не должен вводить в заблуждение. Мне уже было очевидно, что я хожу по лезвию бритвы.
— Ладно, попытка — не пытка, не будем терять времени, — предложил я.
Мы поднялись вверх по лестнице. Исцеляевский осилил лестницу не без труда, а Кабаневич по пути остановился, чтобы поцеловать руку принцессе.
— Дю Нор, графиня, — не слишком уверенно представилась принцесса главкабану.
Герцог в ответ на это мило ухмыльнулся, всеми своими платиновыми зубами.
Похоже, я совершил очередную ошибку, вот показывать принцессу Кабаневичу мне точно не следовало.
Когда мы оказались у кровати, где лежала моя умирающая невеста, Исцеляевский тупо уставился на девушку, а Здравуров, уже допивший свое кофе, поморщился и многозначительно мдакнул. Мдаканье явно относилось к профессиональным целительским способностям Исцеляевского.
— Помолчите, Здравуров. Он справится, я уверен, — подбодрил я Исцеляевского, — Справится еще лучше вас. Хуже уж точно не сделает.
— Не уверен, барон, — хохотнул Здравуров, — Плохой целитель может и убить, знаете ли. Но вы правы в том смысле, что он возможно только облегчит мучения вашей невесты, убив её…
Исцеляевский перестал разглядывать Головину и вперил полный ярости взгляд в Здравурова.
Судя по всему, Здравуровы и Исцеляевские ненавидели друг друга лютой злобой. Но оно и понятно, профессиональные конкуренты, как-никак.
— Мой троюродный дед — министр здравоохранения, падаль, — прорычал Исцеляевский, ткнув в сторону Здравурова бутылкой самогона, — А моя кузина — личный врач Его Величества Императора. А вас, Здравуровых, Павел Павлович от государева двора отослал. Так что обтекай, усатый.
Здравуров хотел на это что-то ответить, но я поспешил прервать спор и отобрал у Исцелявского бутыль самогона:
— Меряться кланами будете потом, господа. Сейчас нужно спасти мою невесту. У неё некроз желудка. Спасите её, Исцеляевский, докажите вашему коллеге, что он сосет на деле, продемонстрируйте ему истинное врачебное мастерство! А герцог Подскоков-Кабаневич за это простит вам все ваши долги. Так ведь?
Герцог коротко кивнул, Исцелявский было потянулся к бутылке, но я уже поставил её на пол, подальше от целителя. Вообще, я сам пациентом такого врача бы стать не хотел, но тут просто не было выбора.
Исцеляеский все еще безуспешно пытался сфокусировать на Головиной взгляд, судя по всему, он с трудом отличал пациентку от кровати, на которой та лежала.
— Так, ладно. Может заменим его заграничным врачом? — предложил я, — Не только же в России есть кланы целителей! Вы бы могли сейчас телепортироваться, герцог…
— Не мог бы, — отрезал Кабаневич, — Сердце-Русь окружена Камнями Грозного. Это заглушки, блокирующие любую магию. Так что я телепортироваться ни за границу, ни даже в колонии не могу.
Исцелявский тем временем начал действовать, он положил руку Головиной на грудь и брезгливо помял её. В воздух взлетел вялый фонтанчик белоснежной магии.