— Вы недоговариваете, барон.
— А вы можно подумать договариваете, герцог, — парировал я.
— Ладно, — вздохнул герцог, — А можно нескромный вопрос? Кому вы собрались продавать корону, снятую с Чудовища?
Я несколько растерялся от такой резкой и внезапной смены темы, но тут же взял себя в руки.
— А что? Хотите приобрести, герцог?
— Ни в коем случае, — герцог затушил сигару в гранитной пепельнице, — Я интересуюсь только магическими артефактами, а не золотыми цацками. Просто я слыхал, что вы собираетесь продать корону князю Внутрянову…
— Ясно, — кивнул я, — Значит, голландец все же слил вам информацию.
— Нет, — поморщился герцог, — Не голландец. Информация из других источников.
— Если бы это был голландец — вы бы все равно не признались, — отмахнулся я, — А корону я собираюсь продать Внутрянову, да. Что-то не так?
— Это очень опасный человек, барон, очень, — вкрадчиво произнес герцог, — Так что я просто хочу вам посоветовать, чтобы вы держали с ним ухо востро. И не упоминайте о своих связях со мной при Внутрянове. Он видный консервативный масон и ненавидит либералов. Впрочем, он вообще всех ненавидит. Даже Императора и собственную матушку.
— Ясно, спасибо, — я кивнул, — Вообще я всегда держу ухо востро. А в чем конкретно опасность Внутрянова, ну, кроме того, что он, судя по вашему описанию, не слишком приятная личность?
— Он просто отморозок, — пожал плечами герцог, — Например, он прямо сейчас, по моей информации, отправил своих сыновей в Империю Инков, чтобы поднять там бунт против Французской короны. Насколько я понял, Император Франции не приехал на сегодняшнюю коронацию именно по этой причине — Внутрянов своими действиями злит французов…
— А наш Император тем временем ничего не предпринимает, — продолжил я фразу герцога, — Мда, интересная там каша заваривается. А нахрена вообще шатать Империю Инков?
— Южная Америка — это лес, — предельно доходчиво пояснил герцог, — А лес — это главный ресурс магократии. И сейчас этот ресурс французский, Империя Инков — вассал Императора Франции. Но в Амазонии и Колумбии прямо сейчас бушует антифранцузское восстание, и если к этому восстанию вдруг присоединится Империя Инков — крупнейший игрок в регионе…
— А, понятно, — кивнул я, — То есть Внутрянов хочет отжать у Франции южноамериканские леса. Причем, действует то ли с молчаливого согласия Императора России, то ли насрав даже на Императора. Прикольно.
— Я же говорю — он отморозок, — подтвердил герцог.
Я же тем временем взглянул на часы, у меня оставалась буквально пара минут. Еще была только середина дня, а дел мне предстояло, мягко говоря, дохрена.
— Кстати, как насчет моих холопов, герцог? — спросил я, — Ну, тех, которых вы у меня украли еще на шоссе.
— Ну что вы! Стоит ли говорить о таком? Я, разумеется, уже приказал телепортировать их к вам в «Пивоварни».
— Отлично, — одобрил я, — И еще одна просьба, герцог. Спасибо за ваше гостеприимство и отличный обед, но сейчас вы доставите меня с товарищами обратно в «Пивоварни». А через сорок минут — мне потребуется еще одна телепортация. На этот раз из «Пивоварен» в Петербург. Меня там сегодня ждет куча дел, и не только по части пилюль…
Глава 68. Голова эфиопа
«Магия есть понятие нематериальное, в отличие от своих объектов и субъектов, которые почти всегда материальны.
Как же идеальное воздействует на материальное, как солярис становится энергией, как слово становится мясом?
Это происходит посредством Источника.
Источник — всегда объект магический, чаще всего деревянный. Обычно это живое дерево.
Очень редко Источником бывает нечто другое, но даже, если Источник не дерево — то он, как правило, живой.
Это может быть животное, или даже человек.
Но в 99 % случаев Источником является именно дерево.
Это дерево и служит мостиком между магией и материей.
Магократ связывается со своим деревом, когда получает первый ранг, когда магия просыпается внутри магократа.
И эта связь длится всю жизнь мага. Если Источник мага гибнет или чахнет — умирает и магия мага.
Так что берегите свои Источники, бережно храните их, лучше всего, в тайных местах…»
Все члены масонской ложи «Л-8» собрались на тесной кухне моего фамильного поместья.
Даже эфиоп был здесь, хоть и не целиком — отрезанная голова Иясу лежала на пластиковом кухонном столе и стеклянно смотрела прямо на меня.
Во взгляде головы негра было что-то обвиняющее, но, видит Бог, я не хотел его смерти.
Еще здесь же на кухне торчал краснобородый Аристо Кабаневич, и вот это мне уже совсем не нравилось.
— Это собрание ложи, так что боюсь, вам придется уйти, — заметил я.
Аристо обиженно надулся. Он явно получил от герцога указание не спускать с меня и моих людей глаз, так что моя просьба ломала все его планы.
— Мы ж партнеры… — начал было Аристо.
— Мы партнеры по пилюльному бизнесу, но мы сейчас будем обсуждать наши темные масонские тайны, а не пилюли, — вздохнул я, — Так что ваше присутствие, мой друг Аристотель, противоречит самой сущности магии. Тайны — они только для членов ложи.
И я бы с радостью взял вас в нашу ложу, но увы — у нас места закончились. Так что со всем уважением прошу вас покинуть кухню. И еще позовите сюда Исцеляевского. Он же оклемался?
Аристо Кабаневич что-то недовольно пробурчал и исчез в голубом вихре.
Исцеляевский, совсем похмельный и обессиленный, появился через полминуты, спустившись с верхнего этажа поместья.
К моей радости вместе с Исцеляевским неожиданно пришел и Дрочило, живой и здоровый.
— Рад, что ты в норме, брат, — улыбнулся я Дрочиле, — Как твоя башка?
Дрочило тщательно ощупал свою голову и потом доложил:
— Башка вроде на месте, барин. И хорошо. Без башки-то оно не очень…
— Это факт, — подтвердил я, — Но раз башка у тебя на месте — то иди тогда к воротам и жди меня там. Я буду через пятнадцать минут.
— А че там у ворот, барин?
— Потом объясню, иди, — приказал я Дрочиле, и тот покинул кухню, все еще с наслаждением ощупывая свою залатанную целителем голову.
Я повернулся к Исцеляевскому:
— А вы как, князь? У вас башка в порядке?
— Башка у меня болит, выпить надо, — пробухтел Исцеляевский, — И я никакой князь, я бастард без титула.
Я бросил Исцеляевскому бутылку сидра, одну из тех, которые прислал моим друзьям герцог Кабаневич.
— Похмелитесь, — посоветовал я, — А князь вы или нет — мне, честно говоря, плевать. Я в этом вопросе демократ.
— Сидр… — поморщился Исцеляевский, вскрыв бутылку и понюхав напиток, — Мне бы че покрепче… Где мой самогон? Я тут где-то бутылку потерял…
Вопреки собственным словам, Исцеляевский жадно присосался к сидру.
Я дождался, пока целитель-бастард утолит жажду, и только потом перешел к делу:
— Я предлагаю вам работать на меня, Исцеляевский. Вы спасли мою невесту от смерти, и я вам благодарен. А еще вижу, что в вас пропадает огромный потенциал…
— Ой, да бросьте, — отмахнулся Исцеляевский, — Кроме того, работа — это не по мне…
— Мда, но я буду платить вам двести рублей ежемесячно. И еще двести рублей за каждый акт целительства. И бесплатные трикоины.
— Да ну… — снова не слишком вежливо отказался Исцеляевский.
Я понял, что имел в виду герцог, когда предупреждал меня, что с Исцелявским каши не сваришь. Тем не менее, я и правда видел в этом мужике потенциал, так что просто достал бумажник, а из него восемьсот рублей.
Пачку купюр с портретами мертвых Императоров я протянул Исцелявскому.
— Ну я даже не знаю…
— Чего тут знать? — подбодрил я целителя, — Берите деньги, пока дают. Что же касается работы — я стараюсь избегать лишнего травматизма в моей ложе, так что, думаю, что мы нечасто будем к вам обращаться за помощью. А свои двести рублей вы в любом случае будете получать ежемесячно. Плохо что ли? Хороше же!
Моя фраза про снижение травматизма прозвучала не слишком правдиво, учитывая, что тут же в кухне лежала отрезанная голова эфиопа, но мой расчет оказался совершенно верным — трудно отказаться, когда тебе протягивают пачку купюр, да еще и назначают ежемесячное довольствие просто так.
Исцеляевский деньги взял, а потом, пересчитав их, подозрительно уставился на меня:
— Так тут восемьсот. Двести за месяц, двести за спасение вот этой вашей баронессы… А еще четыреста за что?
— За еще два акта целительства, которые вы исполните для нас прямо сейчас, — ответил я.
Исцеляевский все еще смотрел на меня с подозрением, потом он перевел взгляд на голову эфиопа, лежавшую на кухонном столе.
— Ага, — кивнул я.
— Да вы с ума сошли! — пришел в ужас Исцеляевский, — Вы хотите, чтобы я вылечил вот этого негра, которому отрезали голову еще пару часов назад? Ну уж нет, простите. Такого даже моя тетя-личный врач Императора не умеет, и вообще никто не умеет. Отрезанные головы не лечатся, извините. Вам к некромантам, барон.
— Мне не нужно, чтобы вы его оживили или вылечили, — успокоил я перепуганного Исцеляевского, — Я всего лишь хочу, чтобы вы остановили процессы гниения. Проще говоря, законсервируйте мне эту голову, чтобы она не разлагалась. Вы же можете останавливать некроз живых тканей, значит, и с мертвыми справитесь…
— Это, пожалуй, могу, — буркнул Исцелявский, — Только вот зачем? Проще же вызвать похоронщиков, они его забальзамируют… А еще по Имперскому законодательству у вашего мертвого негра надо вырезать желудок и сердце, чтобы потом использовать их в энергетике…
— Это как раз в данном случае не нужно, — влезла в наш разговор Головина, — Иясу — иностранный подданный. Кроме того, он негр и не ел при жизни трикоинов. Так что для нашей Имперской энергетики его сердце и желудок все равно не годятся. Но почему бы нам не вызвать похоронщиков — я тоже не понимаю. Объяснитесь, барон.