Я понятия не имел, как дядя умудрился сохранить её, учитывая что его мундир был сожжен в ошметки моим огненным заклятием. Дядя проглотил пилюлю, и его разорванные котом глаза тут же регенерировали, стремительно, меньше, чем за секунду.
Потом дядя стремительно переместился на несколько метров влево, уйдя от моей атаки.
Вот блин. Вокруг дяди теперь металась сине-золотая аура, гораздо более насыщенная, чем наша обычная Нагибинская. А двигался он сейчас быстрее меня раз в пять.
— Я же говорил, что ты ни хрена не знаешь про пилюли, племянничек, — рассмеялся дядя.
Позади дяди возникло темное пятно. Еще через секунду оно обрело очертания и превратилось в монстра — ярко-алую рогатую гусеницу, крылатую и размером со щенка.
Ну понятно. Опять пилюли, опять демоны. Эти проклятые Нагибинские пилюли почему-то всегда вызывают демонов, когда их жрут.
Я надеялся, что гусеница атакует дядю со спины, но гусеница почему-то не активировалась, просто шевелила рожками и трепетала кожистыми крыльями.
Тот монстр в лаборатории вроде тоже напал не сразу, так что надежда на то, что гусеница еще вмешается в наш бой с дядей, у меня все-таки была…
Но дядя уже взлетел в воздух, он с легкостью пробил мне летучий маваши гери в лицо, так что меня швырнуло на железную стенку трактира. Правую руку я сломал, серп из моей ладони выпал.
Дядя теперь перемещался со скоростью молнии, через мгновение он уже был рядом со мной, Людоедов спешил дяде на помощь…
Вдруг раздался топот десятков кованых сапог, в трактир ворвалась дюжина автоматчиков в синей полицейской форме.
— Ага, вот эти ублюдки! — взревел полицейский генерал, единственный посетитель трактира, оставшийся в зале и внимательно наблюдавший за нашим боем, — Вот эти ублюдки громят трактир моего друга князя Дубравина! Всех убить нахрен!
Приказ явно был обращен к автоматчикам. Я на секунду было обрадовался, что пришло спасение, но еще через мгновение осознал, что это не спасение, это просто другой вид смерти. Все равно сдохну, только не от серпа, а от пули.
Одно другого не лучше.
Может сожрать пилюлю, как дядя? У меня вообще-то был этих пилюль, набранных в лаборатории, целый карман. Но на это просто не было времени…
Дядя стремительно активировал свою пилюльную ауру на максимум и со скоростью, близкой к световой, вылетел в иллюминатор, разбив его.
Мы с Людоедовым так не умели, так что стали теперь единственными мишенями.
Автоматчики открыли ураганный огонь… Я вскочил на ноги, схватил Людоедова за шею сзади и прикрылся ублюдком, как щитом.
Это было довольно удобно, Людоедов явно проигрывал мне в скорости реакции, но был меня выше на целую голову и шире в плечах.
Затрещали автоматы, тушка Людоедова затряслась от пуль, как будто людоеда бил эпилептический припадок.
Сразу несколько пуль раскрошили в мясо голову Людоедова, вот теперь этому мудаку точно конец. Еще пара пуль пробила Людоедова насквозь и застряла у меня в кишках…
Я взвыл от боли, но на ауре и адреналине смог отступить к выбитому дядей иллюминатору и вывалиться в него.
Мой короткий полет скоро окончился в ледяных водах Невы. Тело свело от холода, из моих кишок хлестала кровь, растворяясь в грязной реке.
Но я кое-как всплыл. Я видел гранитную набережную, до неё всего метров десять…
Что-то тяжелое ухнуло в воду рядом со мной. Обернувшись, я узрел Людоедова.
Вот такого я еще точно ни разу в жизни не видел — ни в своем родном мире, ни даже в этом. На месте головы у Людоедова было кровавое месиво, лицо отсутствовало, большая часть зубов была раскрошена пулями, большая часть черепа просто развалилась. В воды Невы из башки ублюдка лилась широким потоком кровь, прямо вместе с кусками мозгов.
Но Людоедов не только был жив, он еще и соображал. Это как вообще? Или этому монстру не нужен мозг?
Размышлять об этом мне было некогда, Людоедов рванул ко мне, крепко обхватил меня руками, и мы вместе пошли на дно…
***
Я потерял сознание, всего на мгновение.
Придя в себя, я увидел в мутной воде, что мои ноги елозят по заваленному мусором илистому дну. Вокруг царил полумрак, руки Людоедова давили мне горло, а до поверхности было метров пять. Ублюдок успешно потопил меня.
Воздуха не хватало, горло свело спазмом. Даже непонятно, кто первым меня удушит — вода или Людоедов. О том, чтобы регенерировать мои начиненные пулями кишки, из которых все еще хлестала кровь, разбавляя грязные воды Невы, не могло быть и речи. Все силы сейчас уходили на то, чтобы не сдохнуть от удушья, на регенерацию у организма просто не было энергии.
Рядом со мной маячила раскуроченная до состоянии каши рожа Людоедова, вроде она даже скалилась остатками зубов. В челюстях людоеда застрял десяток пуль, но это моего противника не беспокоило.
Я не смогу вырваться из его стальной хватки, вообще никак. Он сильнее, а я уже теряю сознание. Кишки распороты, я задыхаюсь, да еще и у меня в крови плещется какое-то радиоактивное дерьмо, которым меня накачал дядя.
И даже пилюли не достать. Мне не дотянуться до собственного кармана, не открыть древохранительницу, где у меня лежали пилюли вперемешку с трикоинами.
Что делать? Думай, думай, думай, Нагибин.
Заклинание. Мне нужно заклинание.
Но все боевые заклинания были уже потрачены. У меня остались только заклинания, впитанные от Корень-Зрищина, те, которые, позволяли видеть недостатки.
Вряд ли они мне сейчас помогут, мой противник был одним ходячим недостатком в принципе.
Но скорее от отчаяния, чем рассчитывая на что-то конкретное, я кастанул заклятие на Людоедова. То самое, которое позволяло видеть телесные недостатки. Было еще второе, позволявшее видеть духовные, но я сильно сомневался, что у Людоедова вообще есть душа.
Эффект оказался ожидаемым.
Заклятие Корень-Зрищина мне покорилось. Цвета Корень-Зрищинская аура не имела, да и её все равно нереально было бы рассмотреть в мутных водах Невы. Но я вдруг увидел перед глазами странное шизоидное видение. Как будто я только что просканировал весь организм Людоедова, и тот предстал перед моим духовным взором в виде схемы.
Схема явно говорила о том, что Людоедов — труп. Причем, труп уже минуты две, в его организме не осталось ни одного живого органа. Проблема же состояла в том, что Людоедов был вполне себе жив и до сих пор агрессивно настроен.
Схема растворилась, внутри меня что-то дернулось. Я интуитивно понял, что заклинание Корень-Зрищина просто сломалось на Людоедове.
Неужели эта тварь реально бессмертная? Да быть не может. Он человек, просто человек. Только долбанутый. Его можно убить, можно! И нужно…
Уже теряя сознание, я кастанул второе заклинание Корень-Зрищина, то, которое позволяло видеть духовные недостатки.
Эффект этого заклинания оказался оглушительным, я узрел такой кошмар, что даже чуть взбодрился. Людоедов, как и ожидалось, весь состоял из недостатков, из чистой тьмы. В нем не осталось ничего человеческого. Не душа, а натуральное отхожее место.
С тем же успехом можно было заглядывать в душу мокрице или псу на последней стадии бешенства.
Но было и кое-что еще… Самая высокая концентрация тьмы находилась у Людоедова чуть ниже сердца, там где у магов располагается древосток. Царь из моей головы еще называл его «вложкой». Вот эта чакра у Людоедова была не просто темной, там крутились настоящие вихри чего-то неотмирного и очень злого.
И ни одна пуля древосток людоеда не задела…
Я собрался и из последних сил активировал мою почти что иссякшую ауру, а потом проткнул древосток Людоедова пальцем.
Мой палец вошел в плоть противника на несколько сантиметров. Руку пронзила жуткая боль, но именно эта боль помогла мне получить дозу адреналина и не вырубиться.
Мой палец исчез, растворился в чистой тьме, которая наполняла древосток Людоедова, как в кислоте, вместе с костью.
Из моей кисти хлестала кровь, но хватка людоеда вдруг ослабла…
Людоедов умер за одно мгновение, совершенно беззвучно и без всяких эффектов. Просто вдруг стал трупом, которым ему уже давно положено было быть.
Я оттолкнул от себя тело монстра и рванул наверх, к спасительной поверхности Невы, к глотку воздуха…
***
На гранитную набережную я выбрался в крайне паршивом состоянии и не в лучшем настроении.
Одна рука у меня была сломана, на другой не хватало пальца. Из кишок и кисти хлестала кровь, в животе у меня все еще была пара пуль. Голова кружилась, меня вырвало водой, которой я наглотался, вперемешку с кровью.
Но ни желудок, ни сердце, ни мозг задеты не были. Я уже научился чувствовать такие вещи.
Значит, оклемаюсь, регенерирую. Ничего. Жить буду.
Только нужно отдохнуть, придти в себя. Если я сейчас брошусь искать дядю — то точно сдохну. О том, чтобы вести бой в таком состоянии, не могло быть и речи. Меня сейчас даже гимназистка развалит за пару секунд. Даже не владеющая магией.
Я тяжко повалился на гранит набережной, ощущая спиной его ледяной холод. Я сконцентрировался, направив всю мою ауру на то, чтобы быстрее и эффективнее восстановить организм.
Я созерцал уже вечерние голубые небеса, а магия тем временем лечила меня.
Где-то через пару минут палец у меня отрос, кишки зажили, пули, застрявшие в них, просто растворились.
Осталась странная едва заметная боль в желудке, а еще в голове гудело. Но я понял, что это уже не последствия боя. Это яд, полоний, которым меня траванул дядя. И вывести это дерьмо из моей крови магия не умела.
Значит, все зря. Мне все равно хана.
Я поднялся на ноги, взбежал по гранитной лестнице, которая вела на проспект, и огляделся.
Тут меня тоже, конечно же, ждал провал.
Прям передо мной тянулось вдоль набережной здание Зимнего дворца, за ним высилась громада монумента Магократии. За моей спиной были плавучий субмарина-ресторан с выбитыми иллюминаторами, Стрелка Васильевского острова и далекая Петропавловка на острове.