Я разглядывал второй скелет, тот который Тае удалось спасти — этот был высоким, но с маленьким черепом.
— А вот это… Это то, что я думаю, Тая?
— Именно, — подтвердила девушка, прислоняясь к печке, от одежды Таи повалил пар, — Это скелет Петра Великого. Одна из самых ценных вещей во всей России. И уж точно самый ценный скелет во всей стране.
Глава 159 — Канцлер на цифрах
Старуха-хозяйка избы подала мне поздний ужин — форель, запеченную с луком и морковкой в горшке, плошку моченой клюквы и пол каравая ржаного хлеба. Еще она принесла чайник душистого чая с травами и бутыль брусничной настойки.
Я поблагодарил Анна Киприановну, а Таю с кабанчиками отослал в село, не пригласив к ужину. Мне нужно было провести кое-какие конфиденциальные переговоры, не предполагавшие лишних ушей.
Оставшись в уже жарко натопленной избе в компании умирающего узника, лежавшего на одной лавке, и скелета Петра Великого, расположившегося на другой, я первым делом выпил рюмку пряной брусничной в качестве аперитива, потом принялся за еду.
Рыба оказалась вкусной и горячей, луковицы в этом кушанье были запечены целиком, на манер картошки, но оказались сочными и не слишком жгучими. Видимо, потому что были приготовлены особым образом, так что вся горечь из них ушла, оставив только аромат.
Хлеб был мягким и вкусным, настойка — тоже выше всяких похвал. Я проглотил пару ложек основного блюда, потом заел хлебом, который я посыпал моченой клюквой, выпил еще рюмку настойки и только после этого полез в свой магограмм.
К счастью, магограмм сохранил все мои контакты, так что я набрал герцога Кабаневича. Герцог, как и всегда, ответил не сразу. То ли занят, то ли просто делает вид, что занят.
— Приветствую, барон. И поздравляю вас с победой.
— Это пока еще не победа, — сообщил я, — Решающий бой еще впереди. Мои соболезнования по поводу гибели ваших родичей и людей, герцог.
— Для меня важно, чтобы их смерть была ненапрасной, — вкрадчиво произнес герцог, — Я надеюсь, Тая на этот раз себя хорошо показала?
— Да, просто отлично. Жаловаться мне на что. Она была умницей.
— Рад это слышать, барон.
— Когда вы планируете вернуться в Россию?
— Не раньше, чем вы дадите мне стопроцентные гарантии безопасности, — усмехнулся Кабаневич, — И насколько я понимаю — до этого еще далеко. Вы в курсе, что ваше поместье окружено спецназом Охранки? Как и моё, кстати.
— Это было ожидаемо, — подтвердил я, — Но вашим людям дан приказ взорвать моё поместье к чертовой матери в случае, если самозванец решится на штурм. Так что лабораторию Паша Стальной не получит.
— Это понятно, — ответил герцог, — Только вот моим людям, которые сидят в вашем поместье, неплохо было бы телепортироваться перед взрывом. Там десяток моих родичей, включая Аристарха и Аристотеля, а эти мне уже дороги, барон…
— Так какие проблемы? Они активируют взрыватель, потом телепортируются…
— Хех, — сухо хохотнул герцог, — Такая опция у нас будет только ближайший час, барон. Потом спецназовцам, которые оцепили ваше поместье, подвезут Камни Ивана Грозного. И тогда мои сыновья уже не смогут свалить. И я не уверен, что одобрю ваш приказ взорвать лабораторию, если там будут мои дети… Вы понимаете?
Я, разумеется, понимал:
— Послушайте, герцог, я бы связался с самозванцем немедленно и начал бы переговоры, но… Он сам должен пойти на контакт. Он должен просить о примирении, а не я. У меня в руках мощные козыри против него. Он в уязвимом положении, он должен это понимать.
— Вы про Павла Павловича?
Я бросил взгляд на узника, лежавшего на лавке. Разумеется, Кабаневичи уже доложили о нём герцогу.
— Я не уверен, что это Павел Павлович, — честно признался я, — Но если это он — самозванец, пожалуй, у нас в руках.
— И почему бы нам не уничтожить его, барон?
Вот это, кстати, был хороший вопрос.
— Не сейчас, — ответил я, — Позже. Сейчас не время.
— Мда, барон, я понимаю. Но и вы поймите — мой покровитель, в Париже…
— Изгнанник Михаил? Вы что, говорили ему, что у меня в руках Павел Павлович?
— Нет, — сухо произнес герцог, — Пока нет. Но живой Павел Павлович Михаилу ни к чему, как вы сами понимаете. Как и вам, если вы все еще претендуете на трон…
— Я претендую на трон, — дерзко заявил я, — Даже не сомневайтесь. И я очень надеюсь, что вы поддерживаете именно мои претензии, а не Михаила.
Герцог, разумеется, не стал прямо обозначать свою позицию в этом вопросе, такое было бы слишком не в духе Кабаневича.
— В любом случае, время переговоров пришло, — сообщил герцог, — Мне звонила канцлер Жаросветова. Она требует беседы с вами. Самозванец дал вам час, чтобы выйти на связь. После этого он угрожает пойти на штурм вашего поместья, а мою вотчину вообще разнести ракетами. А у меня там трое моих жен, человек пять детей и еще несколько внуков. Это уже не говоря о челяди и о том, что мой фамильный замок стоит миллионов триста. Мне не хотелось бы его терять. Так что не подведите меня, барон.
— Я всё сделаю в лучшем виде, — заверил я Кабаневича, — Скиньте мне контакт Жаросветовой. Еще свяжемся, позже.
— Да, нам еще есть что обсудить, — мягко произнес герцог.
Мы оба друг друга поняли, хотя главного в нашей беседе так и не коснулись. Но только так и можно было вести дела с Кабаневичем — этот дед с золотыми зубами обожал полунамёки и ненавидел гнать коней и торопить события.
Я не спеша выпил еще рюмку брусничной, закусил форелью и посозерцал присланный мне герцогом номер Жаросветовой. Ну вот же оно, вот! Я был близок к победе, я достиг вершин. Еще неделю назад я был просто нищим барчуком, а теперь вуа-ля — сама канцлер Империи жаждет моего звонка.
Это был ответственный и важный момент. Я чувствовал себя игроком, который дошёл до финального босса или даже альпинистом, который уже видит вершину Эвереста.
Сейчас главное верно построить разговор и нигде не накосячить. Опыта общения с канцлерами Империи у меня не было, но я был уверен, что я справлюсь.
Я собрался с духом, хлебнул горячего чая, а потом набрал номер.
— Жаросветова, — ответил молодой девичий голос.
— Ну вот что, Жаросветова… — заявил я, — Я барон Нагибин. И со мной здесь Павел Павлович. Настоящий Павел Павлович, а не тот мудак, который сидит под его именем на троне. И я могу это доказать. Ведь я лично достал истинного Государя из подземелий Петропавловки, куда вы его упрятали! И связи со всеми ключевыми кланами у меня есть. Как вы считаете, как они поступят, если я предъявлю им настоящего Императора? Они сразу соберут свои ЧВК и закидают ваш летающий Павловск ракетами или возьмут ваш сраный дворец в осаду? Как думаете, м?
— Нагибин, послушайте…
— Нет, слушать будете вы, а я буду говорить, — перебил я, — У ублюдка, называющего себя Павлом Стальным, есть ровно полчаса, чтобы позвонить мне. Лично позвонить, моя госпожа. Я собираюсь говорить с самозванцем, а не с его дрессированной сучкой. Я же сам вам звоню, а не посылаю на переговоры моего холопа Дрочилу, так? Не пытайтесь, пожалуйста, пробить звонок или определить мое местоположение. У меня свои люди в Охранке. Если попытаетесь вычислить мое местоположение или тем более швырнуть мне сюда хоть одну ракету — настоящий Павел Павлович поедет в Петербург. Немедленно и в окружении толпы приветствующих истинного Императора магократов. Вам такое надо? Думаю, что нет…
— Но Его Величество болен…
— Я срал на это. Пусть он поправляется, Жаросветова. Не поправится за полчаса — я покажу народу Павла Павловича. И да — Императора сейчас со мной нет, он далеко. Так что, повторюсь, бомбить меня по сигналу телефона, как Джохара Дудаева — бессмысленно. Павла Павловича это не убьет. Маску я с него снял, так что Его Величество, настоящий Его Величество жив, здоров и бодр. И уже готов идти на Павловск в окружении верных сынов отечества, чтобы подвесить вашего самозванца за яйца… Так ему и передайте, болезному, моя госпожа. Так что у вас полчаса. Я жду звонка, номер вы знаете. А, ну и да… Если за это время хоть одна пуля прилетит в мое поместье или в замок герцога Кабаневича — клянусь, вы пожнете бурю.
— Барон, прошу вас…
Но я уже бросил трубку, потом тут же кинул номер Жаросветовой в черный список. Я полагал, что в сложившейся ситуации это была лучшая тактика для переговоров, пусть ублюдки побегают и потрясутся.
Я, конечно, блефовал. На самом деле Павел Павлович сейчас был прямо со мной, так что если самозванец догадается отследить звонок и швырнуть в избу Анны Киприановны пару ракет — всем моим планам конец, вместе со мной. Кроме того, Павел Павлович все еще представлял собой полуживой изможденный труп, причем не похожий даже на себя самого. Это уже не говоря о том, что этот узник в принципе вообще может оказаться не Павлом Павловичем, а просто каким-то левым парнем…
Да, я сильно рисковал и понимал это. Но также я понимал, что действовать нужно стремительно. Самозванец только что потерпел военное поражение, кроме того, на самом деле был серьезно болен. Это лучший момент, чтобы доломать противника, другого такого уже не будет. Так что я полагал риск оправданным.
Разволновавшись, я выпил еще рюмку брусничной, в сенях же тем временем заметались магические сполохи, залившие избу неотмирным голубым светом…
— Ох, Господи Боже… — забормотала в сенях Анна Киприановна, — Сколько ж вас… Проходите, господа и господини. А это чего… Ай…
— Не бойтесь, — услышал я голос принцессы, — Это моя мама. Дриада.
Чего? Дриада? Вот дриад я вроде не заказывал…
Пока все вваливались в избу, я успел выпить очередную рюмку брусничной. Я захмелел, но не настолько, чтобы утерять способность вести дела.
Через несколько секунд в избу уже набилось столько народа, что они едва сюда влезали. Первым вошёл Петя. Брат, как и я, успел переодеться и сейчас был в новом сером дорожном плаще. С Петей был и его слуга Шашин, которого мой параноидальный братец не отпускал от себя ни на шаг. Тюрбан Шашина был в паре мест пробит пулями, но перс все еще гордо таскал его на голове.