— Лаборатория в полном порядке, — гордо отрапортовал Симон, — Я сумел наладить её работу. Именно я, а не алхимичка-англичанка герцога Кабаневича, учтите это на будущее, мой господин. Кроме того, ваши родители, насколько я понимаю, уже имели дело с этим ингредиентом и уже производили из него пилюли для Павла Вечного. Так что я справлюсь, пилюли Вечной Жизни будут.
— И Павел Стальной обретет вечную жизнь, когда сожрёт их?
— Хм…
Симон призадумался, ответил он на этот раз не сразу:
— Я в этом не уверен, господин. Видите ли — я ничего не знаю о болезни Павла Стального. Так что возможно, что от одной порции пилюль, которую я изготовлю, он просто вылечится. Мне кажется, что чтобы обрети вечную жизнь или хотя бы долголетие уровня Павла Вечного — эти пилюли надо жрать регулярно, на протяжении многих лет. А запасов этого ингредиента, чем бы он ни был, у Павла Стального крайне мало… Так что я не знаю, господин. Ответа на ваш вопрос у меня нет.
— Хорошо. Понимаю. А что если я сам сожру эти пилюли, Симон?
— Вы умрёте, — тут же ответил Симон, не раздумывая.
— Умру? Но почему? Моя МОЩЬ велика, Симон. Я Лунный маг. Я знаю Тайны гавваха, я познал три тайны консерваторов из четырёх, я умел принимать божественную форму, во мне течёт кровь Рюриковичей…
— Вы умрёте, господин, — повторил Симон, — Поймите, что эта таинственная субстанция — МОЩЬ, которую не переварить даже вам. Вас просто разорвёт на куски, даже от одной пилюли, даже от одного миллиграмма пилюли. Ваш дух от этой пилюли возрастёт настолько, что просто порвёт ваше тело в клочья.
— Да, но Павел Стальной…
— Он Император, мой господин. Настоящий Император, сидящий на троне, во дворце. Его защищает древняя магия всей Империи и всей магократии. Вот почему только он один может вкушать эти пилюли. Еще их могли бы вкушать другие ныне правящие Императоры — османский, голландский, эфиопский или французский. Но любого другого аристо эти пилюли уничтожат за секунду. Даже самого мощного, даже самого высокорангового, даже царской крови. Даже вас, господин. Так что поступайте, как знаете. Но я вас предупредил. Эти пилюли — лакомство для Императоров, но яд для всех остальных. И вы не переживете, если вкусите их.
Симон замолчал, я поразмышлял пару секунд, потом вздохнул:
— Что ж… Ну ладно, Симон. Верю.
— Так мне делать пилюли?
— Делай. И как сделаешь — передай их Павлу Стальному. Я держу свое слово, так что давай подлечим ублюдка. Если будет еще что-то важное или интересное — звони. А сейчас прощаюсь, у меня тут параллельный звонок…
Параллельный звонок и правда был, принцесса названивала мне уже целую минуту.
Я сбросил Симона и нажал на приём звонка от Лады, которая у меня в телефоне была подписана, как «канцлер».
— Алло, госпожа канцлер. Ну что там?
— Рада тебя слышать, муж. Маша Головина мертва? — прозвучал в трубке звонкий голосок принцессы.
— Мертвее некуда, — заверил я Ладу.
— Где ты, муж?
— В Европе. У меня тут образовались кое-какие срочные дела. Самозванец вернул князя Глубину, Шаманова и Словенова? Ты заступила в должность?
— Да. Я теперь канцлер Империи, это будет объявлено официально в течение получаса. Но Павел Стальной лично меня аудиенции не удостоил. Этот параноик заперся в своём дворце и ни с кем не общается… А что касается твоих друзей, ну…
Принцесса вдруг разволновалась, а потом совсем замолчала.
— Что с ними, Лада? Только не говори, что Павел Стальной их ухлопал…
— Нет-нет, — торопливо перебила принцесса, — Они все живы. Вот только… Ну, в общем Павел Стальной был в ярости, когда я не привезла с собой пленных для обмена. Ты же завербовал всех его людей, которых ты взял в плен у Петропавловки. Павел Стальной даже в курсе, что у тебя трое лейб-стражниц. И это разозлило его. Сильно. И он покалечил наших друзей.
— Чего? Покалечил? — вот такого я не ожидал, даже от Павла Стального, — Но мы же так не договарились! Ублюдок мне за всё ответит, клянусь. Хрен собачий он теперь получит, а не пилюли…
— Да подожди, муж, не кипятись, — потребовала принцесса, — Не забывай, пожалуйста, что я сейчас в Павловске. Практически в заложниках у Павла Стального. Как и мой брат Малой. Так что не делай резких движений, умоляю. Мне нужно время, чтобы всё здесь подготовить к государственному перевороту, ты же сам говорил. А Глубина, Шаманов и Словенов живы. Вот только они под действием какой-то темной магии… Но я приведу их в чувство! С ними уже работают целители — я привлекла и Исцеляевских, и Здравуровых. Так что наши друзья поправятся.
— Когда они поправятся, Лада? Они мне нужны. Срочно.
— Ну… Думаю, что теперь нужны сутки, чтобы привести их в норму. На них какая-то тёмная магия Отравищиных, у Павла Стального при дворе есть травители из этого клана…
— Ладно, — произнес я, чуть успокоившись, — Ну хорошо. Приведи моих корешей в себя. И побыстрее. Как только они смогут ходить и соображать — сразу же набирай меня, а потом телепортируй всех ко мне, через Кабаневичей. А Павел Стальной мне еще ответит за это дерьмо, я клянусь. Ублюдок, видимо, считает, что со мной можно не соблюдать договоренности. Он осознает, что ошибается, причем скоро.
— Я в этом уверена, — заверила меня принцесса, — Я уже успела поговорить со многими Багатур-Булановыми при дворе. Очень многие на нашей стороне, Павел Стальной и его сумасбродство им надоело. Так что дай мне еще несколько дней — и царский клан нас поддержит. Вот только Жаросветовы теперь злы на меня, из-за того, что дочка их Старшего больше не канцлер. Но с другой стороны, они и на Павла Стального теперь злы…
— Да плевать на Жаросветовых, — ответил я, — Если мои дела здесь в Европе выгорят — нам не придется волноваться о таких мелочах, как Жаросветовы, я уверяю тебя.
— Я очень надеюсь на это, муж. Кстати, я уже собрала при дворе группу сторонников Павла Павловича, пока что небольшую, но их нужно бы инициировать в нашу ложу…
— Обязательно, как только я вернусь, душа моя… Твою мать!
Вообще я не мог никого инициировать в ложу, главой нашей ложи все еще являлась Маша Головина, а не я, хоть принцесса, естественно, этого и не знала. Но моё восклицание про мать было связано не с этим, а с тем, что прямо передо мной вдруг из воздуха появился мужик.
Мужик был в широк в плечах и на голову выше меня, в безупречном сером костюме и в очках. Его голова была лысой, как коленка, и он улыбался мне полным ртом платиновых зубов.
— Что там, муж? — забеспокоилась принцесса.
— Всё в порядке, любовь моя. Просто прибыл мой старый друг, от которого и будет зависеть весь исход сегодняшнего дела. Боюсь, что мне пора. Люблю тебя. До связи!
Я сбросил звонок, потом протянул руку герцогу Кабаневичу, рукопожатие у герцога было как всегда крепчайшим.
— Рад видеть вас в добром здравии, барон, — произнёс герцог.
Потом он кивнул Тае, потом снова обратился ко мне:
— Как вам нравится Рим?
— Жарковато, герцог, — признался я.
— Такая осень, жара по всему средиземноморью, — герцог вновь одарил меня своей лыбой на миллион, — Великий Князь Полётов готов встретиться с вами, Ваше Высочество. Он уже здесь. Он уже ждёт.
Я кивнул. Честно признаться, я волновался. От сегодняшней встречи с Полётовым, главой либеральных масонов, зависел весь мой план.
— У вас есть информация для князя? — осведомился Кабаневич.
— Есть, — подтвердил я, — Я слов на ветер не бросаю. У меня есть важная инфа об Алёне Оборотнич. Даже сенсационная инфа, я бы сказал. Один мой человечек нарыл кое-что интересное.
— И вы принесли ту вещь, которую хотел Полётов?
— Ну… Дрочило же здесь, — я указал на своего холопа, тот отвесил герцогу неуклюжий поясной поклон, — А раз Дрочило здесь — то и предмет с ним. Я надеюсь, вы не будете пытаться отобрать его силой, герцог? Сразу предупреждаю, что на такой случай у меня с собой лейб-стражница — вот эта милая девица по имени Арум.
— Нет, ну что вы, князь, — усмехнулся Кабаневич.
Герцог поцеловал Арум ручку, девушка смотрела на Кабаневича холодно, если не презрительно. Впрочем, она так на всех, кроме меня, смотрела.
— Я деловой человек, и также, как вы, не нарушаю своего слова, — вкрадчиво произнёс герцог, — Хотя некоторые слова так и просятся, чтобы их нарушили…
Герцог в своей обычной манере не окончил фразы и уставился на меня.
Но я его понял, с Кабаневичем быстро учишься понимать все намеки прямо на лету:
— Маша Головина жива, если вы об этом. Но я все еще считаю, что ваш план убить Павла Павловича был полной туфтой, герцог. Без обид. При всем моем уважении, я не позволю вам шлепнуть наследника.
— Понимаю, — Кабаневич кивнул, — Но сейчас не об этом, князь. Машу и её судьбу обсудим позже. Дело в том, что у меня есть одно условие. У меня лично. И только если вы его выполните — я отведу вас на аудиенцию с Полётовым. Как вы понимаете, вести дела со столь серьезным человеком, как Его Высочество, вы в обход меня не сможете. Полётов никому не доверяет. Вообще никому в мире. Кроме себя самого и меня.
— Окей. Что за условие?
Я неиллюзорно напрягся, и, как оказалось, не зря.
Кабаневич улыбнулся мне самым милым образом, всеми своими платиновыми зубами, а потом указал на свою внучку Таю.
— Ну уж нет, герцог…
— Да, князь! — перебил меня Кабаневич, — Да. Если вы претендуете на трон — извольте предоставить мне прямую выгоду. Лишь тогда я поддержу ваши притязания. Вы женитесь на Таисии, моей внучке. И только тогда вы получите доступ к таким Тайнам и откровениям, которые вам и не снились.
— Чего? — глухо и ошарашено пробормотала Тая, глядя то на меня, то на герцога, — Дед, я не согласна…
— Замолкни, — строго произнёс Кабаневич, — Это приказ. Приказы Старшего не обсуждаются. С каких пор девицы из знатных кланов стали сами выбирать себе мужей, Тая?
— Слушайте, но у меня же уже есть две жены… — вознегодовал я, но Кабаневич меня перебил:
— Где две, там и три, князь. Впрочем, вам решать.