Я схватил за волосы блондинку, а рыжую девку ухватил Дрочило — сразу обеими руками.
— Сдавайтесь, — предложил герцог Кабаневич, — Вы проиграли, дамы и господа.
Схваченные магички не сопротивлялись, а двое мужиков уже явно вышли из строя, однако я на всякий случай быстро окинул взглядом промзону, ожидая подвоха.
Но подвоха не было. В нас никто не стрелял, да и вообще это место выглядело мертвым и заброшенным. На башенках возможно раньше сидели стрелки, судя по площадкам наверху, но сейчас эти площадки были пусты.
Собственно, тут все было гораздо хуже, чем я даже предполагал — ворота в металлическом заборе, огораживавшем промзону, были открыты настежь. Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь.
— Даже если тут когда-то было что-то интересное, то сейчас тут уже ни хрена нет, герцог, — озвучил я Кабаневичу свои мысли.
— Мда… — задумчиво протянул Кабаневич, — Но тут есть эти маги. Возможно они нам поведают нечто занимательное.
Я встряхнул блондинку — маленькую барышню, которую я держал за длинные растрепанные волосы.
Блондинка была одета также, как и все остальные местные обитатели — в серую робу, серые брюки и серые же ботинки. На робе у неё имелся номер — «82».
— Ты кто? — поинтересовался я у девушки.
— Пусти, барин! — заныла девка с характерным говором.
Стоп, что? Барин?
— Ты холопка что ли?
— Не знаю, барин… — заныла девка.
— В смысле? Как можно не знать, кто ты такая?
— Не знаю, ба-а-а-арин, пустите! — заверещала блондиночка.
Судя по тому, как она произносит звуки — реально холопка.
— Если я тебя пущу — будешь магичить? — уточнил я.
— Не буду, барин! Да я и не умею!
Вот это уже явно было ложью, вокруг девки металась её серо-зелёная аура. Более того, я ощущал, что от девушки исходит магия. Мои чакры говорили мне, что передо мной определенно магичка. Вот только какая-то предельно странная магичка…
— Ну ладно, уговорила.
Я отпустил волосы девушки, та тут же тяжко рухнула на колени.
Я повернулся к Кабаневичу:
— Это какие-то магохолопы, герцог. Где-то я уже такое видел, хм…
Я задумчиво поглядело на Дрочилу. Дрочило же тем временем решил закосплеить меня и тоже допросить свою пленницу. Тем более что у барона Рукоблудова пленница была поинтереснее — моложе и пышнее моей, да еще рыженькая и вся конопатая.
Впрочем, у этой лицо тоже слишком простое, и не в плане внешности, а в плане выражения. Ну не бывает у АРИСТО таких простецких рож…
У девушки, которую схватил Дрочилу, тоже был номер на робе — «99».
Дрочило, подражая мне, схватил девяносто девятую, но не за волосы, а просто взял её обеими руками, просунув их девке под мышки, а потом поднял пленницу над землей и затряс её, как ребёнок трясет бутылку с газировкой.
— А ну отвечай, кто ты такая, КНЯЖНА! — потребовал Дрочило.
Довольно увесистые груди барышни от такого заходили ходуном, рыжие волосы разметались, зубы у девушки застучали. «Княжна» в ужасе заорала:
— Ай! На место меня поставь, ирод! Не княжна я, холопка! Ай-ай-ай…
— Поставьте её на место, барон, — потребовал я, — А то у неё сейчас от такой тряски титьки отвалятся.
Дрочило перепугался, видимо, восприняв мою фразу буквально. Он на самом деле отпустил девку и поставил её на залитый бетоном плац.
— Дурак! — обругала Дрочилу рыжая холопка.
Впрочем, воевать или сопротивляться она все еще не пыталась, хотя магия у неё была.
— Интересные дела, — пробормотал я, — Очень интересные… Слушай, рыжая, тебя как зовут? Или у тебя тоже амнезия, как у твоей подружки?
— Амне… Чаво? — растерялась холопка.
— Я говорю, у тебя тоже память отшибло?
— И вовсе не отшибло, барин! — обиделась девяносто девятая, — Память у меня с детства хорошая. Я вообще барских детей нянчила, а на такую должность дуру не возьмут!
— Каких барских детей?
— Наследничков, — гордо ответила рыжая, эффектно встряхнув длинными волосами, — Барчуков. Детишек барона Цветкова. А зовут меня Роза. У Цветковых всех холопов зовут в честь цветов.
— Цветковы? — я призадумался, — Знал я одного Цветкова. Этот клан вроде впал в депрессию и потерял всю магию. Впрочем, я не слыхал, чтобы у Цветковых были земли на острове Гоцо. Да и вот это всё на поместье Цветковых ни фига не похоже…
Я обвёл рукой промзону вокруг.
— Это легко проверить, князь, — герцог Кабаневич достал смартфон, пару секунд покопался в нём, а потом набрал номер, поставив на громкую связь.
Ответили где-то через минуту, заспанный женский голос:
— Алло. Ваше Сиятельство….
— Да, здравствуйте, — произнёс Кабаневич, — Это вроде телефон барона Цветкова. Могу я узнать, с кем я говорю?
— Я его жена, — испуганно ответила женщина, судя по всему, автоопределитель магограмма подсказал ей, кто звонит, и от этого жене Цветкова стало не по себе, — А барона нет. Ну, он не может говорить. Сейчас не может.
Насколько я помнил, у Старшего Цветковых вроде были проблемы с алкоголем, так что факт его неспособности говорить особо не удивлял.
— Только один вопрос, моя госпожа, — самым милым образом проговорил герцог, — У вас была холопка по имени Роза?
— Ну да, — жена Цветкова явно была удивлена вопросом, — Была. Но только мы её продали. Мы всех наших холопов продали. У нас сейчас сложное финансовое положение, Ваше Сиятельство…
— Я в курсе. А когда вы продали Розу и кому?
— Ну… Месяц назад. Князю Взвешину. А что?
— Ничего, забудьте, моя госпожа, — успокоил жену Цветкова герцог, — Всё в порядке. Собственно, это всё, что я хотел знать. Всего доброго.
Кабаневич сбросил звонок и посмотрел на меня:
— Ну? Что думаете?
— Всё сходится, — я кивнул, — Князя Взвешина я знал лично. Он был рыцарем Мальтийского Ордена. Он погиб, когда защищал Малого от посланных Павлом Стальным убийц. Так что ситуация в целом понятна. Орден скупал холопов, привозил их сюда и делал тут из них магов. Неясно только как и нахрена он это делал. А еще непонятно, куда отсюда исчезли все орденцы и почему эти холопы бродят теперь без охраны…
— Вот он расскажет, — перебила меня моя лейб-стражница Арум, её сапожок все еще стоял на груди поверженного парня.
Парень, швырявшийся во время боя какой-то зелёной плазмой, был вполне себе в сознании.
Я подошёл ближе к поверженному противнику.
— Арум, ну-ка подвинь ножку, хочу увидеть номер у него на робе.
Арум чуть подвинула сапожок, номер у парня оказался, как я и ожидал, красивым — на груди робы у этого «мага» была нашита цифра пять.
— Если хочешь жить — рассказывай, что тут вообще происходит, — потребовал я у парня.
— Суку свои отзови, — хрипло ответил парень, зло зыркнув на Арум, — И побольше почтения! Я тебе не холоп, как те девки. Я аристо!
А вот это уже на самом деле занятно…
Глава 187 — Государева перфокарта
«Шефу политического департамента Его Величества Охранного Отделения дивизионному генералу Меньшикову, СРОЧНО:
В ответ на ваш запрос сообщаю следующее.
Инженер Петербургского Метростроя Семён Копай умер в Омске, от язвы желудка, в 1992 году.
Последние годы он жил под чужим именем. Его могилу я на всякий случай вскрыл — останки на месте.
Поэтому не знаю, с кем именно полез исследовать Петербургское метро ваш подчиненный, но гарантирую, что не с Копаем.
Потому что Копай гниёт в могиле, это достоверная информация.
С уважением,
штабс-секретарь Охранного Отделения по Омской губернии, барон Боровович»
Таню посадили в коляску мотоцикла, так что сейчас она ехала по тоннелю в компании дюжего жандарма, который и вёл мотоцикл.
В принципе поездка Тане нравилась, она даже почти перестала бояться. Присутствие рядом сотни вооруженных людей полковника Резакова успокаивало, Тане в лицо дул теплый подземный ветер, волосы девушки развевались позади неё, как командирский плащ. Мотоциклы рычали, света от их фар в тоннеле теперь было столько, что ни один уголок не оставался неосвещенным.
Вот теперь Таня на самом деле ощущала себя начальником экспедиции, она рвалась в бой!
Впрочем, долго эта поездка не продлилась, уже через десять минут впереди показались серебристо блестевшие гермодвери, перегородившие тоннель. Здесь, как и везде в этом тоннеле, была вода, но гермодвери были сделаны на совесть, так что от влаги не пострадали — на них не было ни пятнышка ржавчины.
Мотоцикл остановился, следом за ним остановились и остальные мотоциклы отряда полковника Резакова, и замыкавший процессию грузовик, куда Таня приказала посадить своих финнов.
Здесь, возле гермодверей, царила странная тишина, Таня теперь слышала только, как испуганно шепчутся участники экспедиции позади, да еще гул подземного ветра.
Этот гул усилился, как и сам ветер. Вправо и влево от гермодверей уходили тёмные тоннели, именно по ним и гуляли мощные потоки воздуха.
— Все ко мне! — крикнула Таня своим людям, вылезая из мотоцикла прямо в черную воду, покрывавшую пол тоннеля и доходившую Тане до середины сапога.
Первыми к Тане подошли Самосборов и лейб-стражница Сигурд, их сопровождал полковник Резаков.
Старик Самосборов оглядел преградившие путь отряду циклопические гермодвери с каким-то религиозным благоговением, как будто созерцал древний храм.
— Кха-кха… Дальше не пройдем, — дребезжащий голос Самосборова разнесся по тоннелю, — Эти двери аварийно закрылись, когда тоннели затопило, сорок лет назад. И больше они не откроются — нет электричества, смотрите.
Самосборов указал на ряд ламп, укрепленных на гермодверях. Ни одна из ламп не горела, а парочка из них вообще была разбита.
— Намертво закрылись, — прокашлял Самосборов, — И открыть их можно только изнутри, если запустить генератор на станции. Но на станцию мы не попадём. Других путей туда, кроме этих дверей, нет.
— Насколько я понимаю, Жаросветовская — не конечная станция, — заметил Резаков, постучав кулаком по гермодвери, как будто рассчитывал, что ему сейчас откроют, — Так что должен быть еще один проход на Жаросветовскую — с другой стороны.