— Нет, — отрезал Полётов, — Старообрядцы живут не только на Поморском Берегу, герцог.
— Верно, — согласился Кабаневич, — Но они единственные продолжают изображать на иконах Христофора с собачьей головой. Другие староверы рисуют его с головой коня. Это уже чисто русская средневековая традиция. Так что Псевдо-Аркариус этим рисунком явно посылает нас на Поморский Берег.
Полётов нервно хмыкнул:
— Что ж... Смысл в ваших рассуждениях явно есть. Вот только Поморский Берег — это огромная территория размером с целую Норвегию, а то и больше. Не слишком точное указание, если честно. Это уже не говоря о том, что на Поморском Берегу никто не будет с нами даже разговаривать. Там не общаются с иностранцами, разве что на тему продажи рыбы.
Я решил, что настало время влезть в беседу:
— О чём вы толкуете, господа? Поморский берег — это же южное побережье Белого моря? Какие иностранцы, разве это не Россия?
Кабаневич ухмыльнулся:
— Россия, князь. Можете открыть любую карту и убедиться, что Поморский Берег пока еще входит в состав Империи. Вот только... Вы слыхали про церковный раскол?
Я покопался в памяти и не без труда припомнил:
— Ну... Вроде да. В семнадцатом веке патриарх Никон реформировал церковь по греческому образцу, в результате часть населения сбежала от этих реформ в леса. Вроде по приказу царя главарей этих отказников еще сожгли на костре...
— Их не только жгли на костре, староверов убивали и другими способами, — поправил меня герцог, — Но по итогу староверы, не принявшие реформы, на самом деле стали бежать всё дальше от государственной власти, в самые глухие углы России. Сегодня их потомки живут повсюду — и в Сибири, и на Кавказе, и даже в Америке на Аляске...
Но Поморский берег — особый случай. Староверы создали там полноценное государство в государстве. Со своей церковью, экономикой и государственной властью. В общем-то они могли себе позволить, среди них было много мощных магов, по слухам там же на Поморском Берегу укрылись и недобитые лунные маги вместе с последними Рюриковичами.
Так что разгромить эту старообрядческую республику правивший тогда царь Алексей не смог. Уже позднее при Софии Второй предпринимались попытки вернуть Поморский Берег в состав России по факту и помириться со староверами, но из этого ничего не вышло — слишком много крови было пролито до этого. А уж когда София Вторая короновалась, как королева и присягнула Папе Римскому...
Тогда отношения между Поморским Берегом и остальной Россией были вообще разорваны. Лет тридцать там даже существовала полноценная граница с заставами, отделявшая Поморский Берег от остальной страны. Проблема была решена только при Петре Великом. Он просто приказал оставить поморов в покое и не пытаться насаждать им правильное православие или законную власть. А контактировать с поморами разрешил только купцам, имевшим специальную лицензию.
Так что поморы уже четыреста лет живут отдельно от остальной страны, князь. У них есть своя администрация, свои кораблестроительные верфи и вроде даже свой университет в Новом Иерусалиме. Новый Иерусалим — это столица их фактически существующей республики, на берегу Белого моря. И ни Император, ни магократия поморов не контролирует.
Они живут изолированно, не признают никаких современных достижений науки и техники. А с магократом не будут даже говорить. Они полагают Россию царством Антихриста, а Государя — Антихристом лично. И это проблема для нас, князь.
Выслушав герцога, я призадумался. Но ненадолго.
— Мда, но судя по вашему рассказу, поморы до сих пор должны уважать Рюриковичей, — заметил я, — И вам повезло, герцог. Рюрикович у вас есть. И этот Рюрикович еще и лунный маг до кучи. Так что по вашим словам я должен получить от поморов двойной респект. Ведь именно среди них скрылись последние лунные маги.
Я активировал свою ауру, к счастью, она уже восстановилась, и продемонстрировал присутствующим синие цвета Рюриковичей, сиявшие в моей магии.
— В этом есть смысл, леший меня побери, — кивнул Полётов, — Князь прав. Вот почему я запретил вам убивать его, герцог. Как я и говорил, Нагибин полезен.
Кабаневич на это только пожал плечами.
— Раз мы разгадали шараду — какого черта мы еще здесь, господа? — осведомился Полётов, — Пора совершить путешествие на Поморский Берег.
— А что мы собственно будем там искать? — уточнил Кабаневич.
— Я уверен, что это станет ясно, как только мы прибудем на место, — заверил я герцога, — Псевдо-Аркариус же не зря оставил нам этот ребус. Уверен, что он ведёт нас к нашей цели. Чем бы эта цель ни была.
— Целью является Перводрево, — заметил Полётов, — Боюсь, что никакая другая цель меня не устроит.
— Прежде чем мы отправимся в путь, господа... — голос у меня дрогнул.
Я всё это время пытался прогнать из головы мысли о погибшей сестре, но это удавалось мне лишь на короткое время. Не думать о Тане я не мог, хоть тщательно и скрывал своё горе от окружающих.
— Мне нужна ваша помощь, Ваше Высочество, — обратился я к Полётову, — Видите ли, мои люди попали в плен к... Ну в общем, моя жена Маша и её отец у Алёны Оборотнич. Их нужно вызволить. И сделать это нужно быстро, сами понимаете. Неизвестно, что Алёна из них вытянет.
— Погано, князь, — помрачнел Кабаневич.
Полётов помрачнел еще больше:
— И чем же я вам могу помочь, Нагибин?
— У вас есть связи в Охранке, Ваше Высочество...
— А у вас жена канцлер, — быканул в ответ Полётов.
Я отлично понимал, что Его Высочество больше всего не любит, когда его втягивают в нечто мутное. А мой вопрос был не просто мутным, он означал прямую конфронтацию с Алёной раньше времени. А такое в планы Полётова, разумеется, не входило.
— Скажу как есть, без обиняков, Ваше Высочество, — сообщил я, — Если вы откажетесь мне помочь — значит, наша поездка на Поморский Берег отменяется.
Полётов уставился на меня, как будто я плюнул ему в рожу:
— Вы так любите свою жену Машу, князь?
Я, разумеется, любил свою жену Машу, несмотря на все её закидоны. Но еще больше я опасался, что Алёна догадается предъявить Машу Ладе, и тогда весь мой дворцовый заговор по свержению Павла Стального пойдет коту под хвост.
— Да, — ответил я, — Что вас, собственно, удивляет? Вы мне поможете, Ваше Высочество?
— Ну хорошо, — Полётов скривил лицо, как будто я отбирал у великого князя его последний кусок хлеба, — Я наведу справки.
— Просто дайте мне информацию, где держат Машу и её отца, — уточнил я, — А дальше я постараюсь разобраться самостоятельно. Буду очень благодарен, если вы свяжитесь со своими людьми в Охранке немедленно.
Полётов скорчил рожу еще больше, как будто его мучили изжога и кишечные колики одновременно. Но тем не менее достал смартфон и быстро отправил кому-то короткое сообщение.
— Сделано, князь. Что-то еще?
— Спасибо, Ваше Высочество. Да, есть кое-что еще... Не просьба. А новость. Печальная новость. Дело в том, что моя сестра Таня...
От Полётова и Кабаневича я, разумеется, получил все положенные соболезнования по поводу смерти моей сестры. Впрочем, пояснять своим деловым партнерам, как именно Таня погибла, и что она делала в метро, я не стал. Это было уже излишним.
Меня, конечно, мучила совесть из-за того, что я занимался поисками Перводрева вместо того, чтобы попытаться найти хотя бы тело моей несчастной сестрички... В принципе я вёл себя, как типичный злодей, коим я в общем-то теперь и являлся, учитывая, что само Перводрево признало меня Крокодилом. Я занимался политикой, а не семьей.
Нет, мне правда было стыдно, особенно в свете того факта, что Таня возможно все же жива, возможно ей каким-то образом удалось спастись из взорванного метро...
Но все мои надежды развеял барон Чумновский. Не тот Чумновский, которого я отправил в Китай, из Китая как раз вестей до сих пор не было, а другой Чумновский — Старший клана, которого я послал с Таней в метро.
Чумновский отзвонился мне, когда мы были уже почти у самого Белого моря, на границах Поморского Берега.
Барон был в расстроенных чувствах, даже чуть заикался. Но ему повезло — я уже знал о смерти Тани, так что озвучивать мне эту ужасную новость барону не пришлось. Чумновский в целом подтвердил рассказ инженера Самосборова, добавив в этот рассказ еще некоторые важные детали.
Спасся Чумновский просто — когда тоннель затопило, он смог доплыть до Дубравинской, а оттуда уже свалил в систему бункеров гражданской обороны над станцией. Собственно, через эти бункера Чумновский с отрядом Тани изначально и пробрался на Третью линию. Прорвавшаяся в метро вода эти бункера не затопила, при взрыве солярис-бомбы они тоже в целом не пострадали, разве что слегка обрушились.
Так что Чумновский несколько часов блуждал по бункерам, из них попал в питерскую канализацию, а уже оттуда выбрался на поверхность и тут же отзвонился мне.
Вместе с чумным бароном спаслись еще младший Корень-Зрищин, которому у Петропавловки отрезали магией язык, лейб-стражница Сигурд, родич Пушкина Сергей Александрович и один финский наёмник.
Известие о том, что часть отряда спаслась, меня, конечно, обрадовало, но с другой стороны... Я потерял в этих проклятых тоннелях большую часть посланных туда людей, включая нескольких магократов.
В частности погибли Словенов и Мертвяков, единственные мои люди из этих кланов. А еще единокровный брат Шаманова, что было уже совсем паршиво.
Но еще паршивее было, что во время наводнения сгинули все трое присягнувших мне после битвы у Петропавловки баронов. Как я теперь понимал, я допустил серьезную ошибку. Теперь, после гибели этих перебежчиков, АРИСТО наверняка потеряют желание присягать мне. Пойдут слухи, что я не берегу своих людей. Нет, понятно, что я на самом деле их не берёг, но вот конкретно с этими тремя магократами из Летучего Полка Охранки мне следовало действовать осторожнее, я не должен был посылать их в метро. Как и Таню...