Что же касается слов Чена про «сына шлюхи и пса», то это определение относилось отнюдь не к Мастеру Свфану, которого Чен искренне уважал, а к местному полицейскому — его отряд Пети нанял в качестве проводника по глубинному Китаю. Полицейский оказался сговорчивым, всего за пятьдесят тысяч рублей он согласился проводить Петю и его людей в нужное село.
Китайский коп был молодым безбородым парнем, на шевроне синего мундира у него был изображен дракон на желтом поле — знак Манчжурской династии, которая вроде считалась вассалами русского Императора и безвылазно сидела в Харбине, под боком у генерал-губернатора.
К счастью, русским языком полицейский не владел совсем, так что слов Чена, обозвавшего его сыном шлюхи и пса, не понял. Впрочем, Чен искренне ненавидел любых людей в погонах, так что Петя не сомневался, что после окончания путешествия Чен просто убьет этого несчастного полисмена, причем вероятно максимально жестоким способом.
Но оно и к лучшему. Можно будет забрать у парня те пятьдесят тысяч рублей, которые ему заплатили...
Барон Чумновский тем временем остался неудовлетворенным объяснениями Чена:
— Ну и чего мы тогда тут торчим, м? Пошли на гору, к культиваторам.
— Глупый лаовай, — презрительно бросил в ответ Чен, — У тебя вместо мозгов глисты, чумной барон. Если мы сейчас всей толпой пойдем к культиваторам — благородные мужи просто уйдут, как только нас заметят. А уходить они умеют быстро и незаметно, как тени в ночи. Думаешь, как они уже двести лет прячутся от русских оккупантов? Как они выживали всё это время? Думаешь, они столь же глупы, как ты? Будь так — они бы уже все отправились в мир иной. Ты можешь себе позволить быть глупым, толстяк. Культиватор — нет.
— Ну и как же нам незаметно подкрасться к культиваторам, м? — скептически осведомился Чумновский.
— Никак, вшивый барон. Мы не будем подкрадываться. Просто найдем кого-то из местных. Культиваторы знают местных. Они им всегда помогают. Когда даосы приходят к селу — они лечат людей и читают защитные заклинания. Так что нам нужен местный селянин. Тот, кто знает культиваторов лично. Его мы отправим к культиваторам с посланием, что мы друзья. Тогда нас возможно примут, как друзей. Точнее, меня примут. Такой друг, как ты, никому не нужен, лаовай. Ты вообще никому не нужен. Ты жирен и вонюч.
— Я-то может жирен и вонюч... — мрачно ответил Чумновский, — А вот твоих селюков тут просто нет. Деревня пуста. Или у тебя глаз слишком узкий, чтобы видеть?
Чен повернулся к Пете:
— Прикажи Чумновскому молчать, брат Нагибина. Если Чумновский скажет еще хоть слово — клянусь, я вскрою ему пузо и лично проверю, сколько у него там глистов.
Петя на это только холодно пожал плечами. Ему в принципе было плевать, жив Чумновский или нет. Правда, Чумновского сопровождали двое наёмников, и вот эти парни уже глядели на Чена так, как будто у них чесались руки пристрелить китайца.
Но Петя бездействовал. Он не собирался быть арбитром между двумя ублюдками, так что эту роль пришлось сыграть графу Соколову.
— Не ссорьтесь, господа, — примирительно произнёс Соколов, — И вообще, глядите...
Отряд уже дошёл до самого центра деревни. Здесь было нечто вроде площади, а еще длинный дом с особенно островерхой крышей. То ли храм, то ли ратуша, то ли кабак... Петя понятия не имел, что у китайцев обычно стоит в центре селений.
Площадь была пуста, но на древнем телеграфном столбе рядом с «ратушей» развевались два флага — черное полотнище, изображавшее огурец, насаженный на вилку и второй флаг — голубой, с белым изображением коронованной планеты.
— Что за глупые лаовайские картинки? — нахмурился Чен.
— Голубой флаг — это знак Международной Магократии, — объяснил граф Соколов, как всегда безупречно вежливый, даже при разговоре с таким грубияном, как Чен, — Китай формально оккупирован Пяти Империями именно по международному мандату. А огурец на вилке — фамильный герб Грутенов, правящего дома Голландии. Судя по всему, мы сейчас в зоне ответственности Голландских оккупационных сил.
— Ну и где же эти оккупационные силы? — нашёл очередной повод для недовольства Чумновский, — Я не вижу никаких голландцев. Ни голландцев, ни китайцев, вообще никого.
— Мда, странно... — протянул Соколов.
Чен и полицейский обменялись парой фраз на китайском. Потом Чен презрительно плюнул на землю и объяснил ситуацию:
— Нет здесь никаких голландцев. Голландцы все обоссались и сейчас сидят на своей базе в Люлине. А ходить по стране, кишащей триадами и культиваторами, и борцами за свободу они боятся. И правильно делают. Эти голландцы трусливы, но не глупы. Так что они повесили тут свой поганый флажок, чтобы ваш не менее поганый русский Император видел, что голландцы взяли под контроль нужный район, как условились. Но самих голландцев тут нет, только их потешная тряпочка на столбе.
— Мда... — снова задумчиво протянул Соколов, — Но если голландцев тут нет — то кто это тогда? Вы слышите?
Петя и правда услышал. Где-то совсем рядом ехал автомобиль, звук мотора приближался. Это было довольно некстати, свой собственный внедорожник Петин отряд бросил на берегу. И до него теперь минут десять бегом на ауре...
— Спокойствие, господа, — потребовал Соколов, — Если это голландцы — говорить буду я. Если местные — Чен.
— А наш руководитель отряда вообще сегодня будет говорить? — раздраженно поинтересовался Чумновский, глянув на Петю, — Или принимать какие-то решения? Или он у нас заместо мебели...
Но Петя не любил болтать без дела, как и принимать решения. Кроме того, что тут решать? Главное решение Петя принял еще в Карелии, до отъезда в Китай... И если бы глупый барон Чумновский знал об этом решении, то оно бы ему очень сильно не понравилось. Так что Петя не ответил, он просто смерил Чумновского ледяным взглядом.
Соколов на всякий случай сбросил с плеча свою птицу-рыбоеда и отправил её в полёт, а на площади тем временем появился бронированный армейский джип без номеров. Значит, все-таки голландцы. Местные селюки вряд ли могут себе позволить разъезжать на подобных авто...
Джип неспешно запарковался рядом с длинным домом, наёмники Чумновского на всякий случай похватались за оружие.
Из джипа тем временем уже выгружались шестеро мужиков в штатском. Мужики были европейцами, но следом за ними из авто вылез китаец — судя по виду, какой-то местный чиновник, ибо китаец был толст и в костюме.
Лица у приехавших на джипе были благородными, одежда — явно дорогой. Никакого оружия при них заметно не было. Тут в общем-то всё было понятно. Это явно не военные, а маги. И это напрягало. Встретить шестерых магов всегда неприятно, особенно, когда ты занят поиском запрещенных культиваторов в объятом войной Китае, а у тебя самого в отряде всего трое магов и один из них ублюдок Чумновский.
Впрочем, на самом деле магов в Петином отряде было даже двое. Петя не обманывал себя, он отлично знал, что он сам инвалид и нормально сражаться не способен.
— Goedemorgen heren, — поприветствовал магов Соколов, который единственный из всего отряда владел голландским.
В ответ самый высокий и мощный из приехавших АРИСТО отогнул свой пиджак и продемонстрировал Соколову жетон, на котором были отчеканены перекрещенные швабра и бутылка.
— Мы не голландцы, — представился высокий, — Охранное Отделение. Карательный отряд по борьбе с бунтовщиками. Я полковник Зубов. Что вы здесь делаете, господа?
— Рад знакомству, господин полковник, — Соколов отвесил изящный поклон, — Я барон Нюхловский. А это мои друзья и родичи. Мы здесь со специальной миссией, нам дал важное и секретное поручение лично Его Величество Павел Стальной.
Соколов достал свой смартфон и показал полковнику Зубову QR-код на экране. Зубов просканировал QR-код своим устройством, а потом погрузился в чтение базы Охранки, которая и открывалась по этому коду.
Полковник помрачнел:
— У вас есть бумага?
— Ну разумеется, — Соколов тут же подал Зубову бумагу, подписанную лично канцлером Империи, вроде бы еще княжной Жаросветовой, когда она занимала эту должность.
Всеми этим QR-кодами и бумагами Петин отряд снабдили по указанию Павла Стального, так что документы были настоящими. Петин брат Саша смог уломать Императора дать Пете и его людям абсолютные полномочия. Впрочем, Саша мог уломать кого угодно сделать что угодно...
Зубов вернул Соколову бумагу:
— Я не вижу подписи Шефа Охранного Отделения.
— О чём вы, полковник...
— О подписи и печати Шефа Охранного Отделения Алёны Оборотнич. Для того, чтобы действовать на территории Китая — вам нужны они.
— Позвольте, у нас есть разрешение Государя... — начал было Соколов, но Зубов перебил его:
— Не Государя, а канцлера. Причем прошлого канцлера. Сейчас канцлер уже Багатур-Буланова, насколько мне известно.
— Вам наверное также отлично известно, что Император болен и не в состоянии лично подписывать документы, — обиделся Соколов, — А подпись канцлера — юридически равнозначна подписи Государя. Кроме того, электронную подпись на наши документы Его Величество поставил, как вы сами могли убедиться. Я не понимаю, к чему вы клоните, полковник.
— Я ни к чему не клоню, — отчеканил Зубов, — Просто я подчиняюсь приказам Алёны Оборотнич, а не Императора. А санкции от неё у вас нет.
— То есть как? — удивился Соколов, — Вы понимаете, что вы несете? Вы отрицаете волю Государя, полковник?
— Нет, — пожал плечами Зубов, — Просто воля Государя, чтобы стать таковой, должна пройти по инстанциям. В данном случае она не прошла. У вас нет разрешения Охранного Отделения. Кстати, какими духами пользуется моя жена?
— Причём тут ваша жена и её духи? — Соколов явно напрягся.
— Вы представились бароном Нюхловским, — объяснил Зубов, — И по документам вы записаны, как он. Извольте продемонстрировать родомагию, чтобы убедиться в истинности вашей личности. Какими духами пользуется моя жена? Я обнимал её сегодня утром. Если вы барон Нюхловский — вам легко будет н