Полётов наконец приземлился, но торт пробовать не стал, а просто растворился в толпе, вместе с Императором Франции.
А магократию на лугу вдруг обуяла страстная жажда общения и не менее страстная жажда пробежаться. Мартыхановы, разумеется, бежали быстрее и трусливее всех. Другие консерваторы шествовали благородно, но тоже не особо скрывали свое желание скорее свалить…
Но большинство АРИСТО просто похватались за смартфоны и начали отзваниваться.
Я тоже счел свои долгом отправить сообщение Ладе в связи с последними событиями:
Привет, душа моя.
Тебе наверняка уже доложили.
Полётова не трогать. Ни в коем случае. Пусть развлекается.
Пока что.
Целую, люблю.
Глава 232 — Беседка Леших
«Зов магии — неопределимое, едва уловимое, до конца толком еще не осознанное и не кодифицированное понятие.
Зов магии всегда индивидуален. Он может быть связан с кланом, с родовыми способностями, с личными талантами, с жизненным призванием, даже с манерой говорить и мыслить, а еще более с манерой мага пользоваться своей магией.
При этом Зов не способен обнаружить никто кроме самого мага.
Не совсем ясно, откуда проистекает Зов, что является его источником.
Но понятно одно: на путях своего Зова магократ обретает МОЩЬ и полностью раскрывает собственный потенциал, заложенный в него еще при рождении. В случае же если магократ отвергает свой Зов или следует чужому Зову — мага часто ожидает смерть…»
Владимир Соловьев, неизвестный текст
Авто остановилось в сосновом бору, в самом центре лесных урочищ Полётова.
Здесь царила странная тишина, после громкого банкета она показалась мне оглушительной.
Полётовской охраны видно тоже не было — здесь, в сердце урочища, она не требовалась, достаточно было сторожить периметр леса.
Здесь все заросло изумрудными мхами. Лучи Солнца, пробивавшиеся сквозь сосновые ветви, уже начали рыжеть, через пару часов уже закат…
В воздухе пахло хвоей. Когда мой слух привык к тишине, я услышал, как скрипят на ветру старые сосны, потом где-то неподалеку закуковала кукушка.
Спрашивать у кукушки, сколько мне осталось жить, я не стал, дабы не расстраивать себя самого и несчастную птичку.
Этот сосновый бор казался каким-то древним и неотмирным, не тронутым человеком, будто сошёл с картин Шишкина, или будто я попал прямиком куда-то в палеолит…
— Пошли, — приказал Полётов.
После своего последнего приступа красноречия возле торта князь говорил мало, всё больше хмурился, явно о чем-то лихорадочно раздумывая.
— Гости на банкете наверняка уже по вам скучают, — заметил я.
— Пусть ублюдки поскучают, плевать на них, — отмахнулся Его Высочество.
Со мной были только Шаманов и трое моих Лейб-Стражниц, переодевшихся обратно в свои кожаные одежды с гербами. Я тоже снял наконец свою накладную бороду с париком, а заодно переоделся из задолбавшего уже меня фрака обратно в мундир, поверх него я накинул плащ.
Полётов шел один, его охрана осталась в машине.
— Ты нашёл бойца, о котором я просил? — тихо обратился я к Шаманову, имея в виду Гностикус Либератора.
— Не-а, — Шаманов мотнул головой, — Его нигде нет. Как сквозь землю провалился. Но мои люди его найдут, я послал лучших наёмников и еще мою сестру Наяк. Они его приведут, Нагибин.
— Ага. Если он захочет идти… Впрочем, если не захочет — займусь парнем лично.
Мы подошли к крутому холму и начали на него взбираться, холм своей правильной формой напоминал какой-то старый рукотворный курган. Он весь зарос кривыми соснами и пушистыми мхами, отчего выглядел зловеще. А еще большую зловещесть ему придавала постройка на вершине — амфитеатр, сложенный из громадных и почти необработанных валунов.
Каменные скамьи, вытесанные в этом амфитеатре прямо на валунах, были такими огромными, что, казалось, предназначались для великанов, а не для людей.
На вид амфитеатру была пара тысяч лет, а то и больше, хотя сохранился он неплохо. Эта постройка из гигантских камней, образовывавших разорванный круг, навевала мысли о древних мегалитах и Уральских магах.
Лестница наверх к амфитеатру тоже имелась, но она была частично разрушена, а начиналась вообще лишь на середине холма, до этого приходилось карабкаться по крутой тропинке, заросшей травой…
— Какое-то древнее капище? — спросил Шаманов.
— Новодел, — буркнул Полётов, — «Беседка Леших». Сделана под русско-скандинавскую архаику в девятнадцатом веке, при моем пра-прадеде Платоне Полётове. Курган, на котором она стоит, насыпан тогда же. Тогда подобные постройки были в моде.
— Могли бы сделать полноценную лестницу, — заметил Шаманов, — А не только её половину.
— Половина лестницы живописней, — хмыкнул Полётов, — Она делает это строение визуально древнее. Дескать, нижнюю часть лестницы уничтожило безжалостное время. Кроме того — Полётовым ни к чему лестницы. Мы умеем летать, баронет.
В подтверждение своих слов Полётов активировал ауру и взмыл на самую вершину холма.
А нам осталось только карабкаться за ним следом. Я, конечно, мог бы тоже взлететь, использовав впитанное от Полётова заклятие, но тратить его сейчас на дешевые понты мне не хотелось.
Мы и так достигли амфитеатра на верхушке холма уже через минуту…
Здесь на циклопической каменной скамье восседал красивый восточный мужчина, под зад себе он подложил цветастую подушку для тепла. На миг мне даже показалось, что я вижу ожившего Павла Вечного с портретов — тот же орлиный нос, тот же благородный профиль, высокий рост, широкие плечи, мощная грудина, исполненный самовластия взгляд, даже на шевроне коричневого мундира — Багатур-Булановские трон и корона…
Впрочем, были и отличия. Человек в амфитеатре носил густые усы и бакенбарды, хотя Павел Вечный на портретах всегда был чисто выбрит.
Я, само собой, уже через секунду понял, кто передо мной — этого усача я тоже не раз видел на портретах. На тех портретах, которые их владельцы старались особо не палить, опасаясь проблем…
— Михаил Багатур-Буланов, — представился мне и Шаманову изменник Михаил, спрыгивая вниз с каменной скамьи.
Я пожал Михаилу руку, представившись в ответ. Рукопожатие у Буланова оказалось довольно крепким.
Шаманов тем временем выпал в осадок и ахнул:
— Боже мой… Вы сам Михаил?
— Насколько я помню да, — благодушно кивнул Михаил.
Шаманов присвистнул:
— Моя семья всегда поддерживала вас и ваши проекты реформ, Ваше Величество! Вы — надежда всех худородных и всех нерусских кланов!
Шаманов было потянулся поцеловать Михаилу его холеную руку, но я осадил друга:
— Шаманов, он пока еще не Император.
Акалу совсем растерялся, и руку Михаилу по итогу просто пожал.
— Где остальные? — осведомился Михаил у Полётова.
Его Величество явно был на нервяках, хоть и тщательно скрывал свое волнение.
— Сейчас будут, — Полётов глянул на часы.
Генерал-губернатор Желтороссии Буранов на самом деле явился уже через минуту.
Полётов познакомил его с Михаилом и Шамановым.
— Это величайший день в истории России, Ваше Величество, — поклонился Буранов Михаилу.
— Воссев на престол, я первым делом верну нам полный контроль над Китаем, господин губернатор, — вежливо ответствовал Михаил.
Вот что хорошо Михаил хорошо умел — так это быть очаровательным. Лыбу Его Величество давил не хуже голливудской звезды, а зубы у Михаила были такими белоснежными, что им бы голливудская звезда даже могла позавидовать…
Следом за Бурановым явился герцог Кабаневич, причем не один, а с Таей. Хотя и я, и даже сам Полётов говорили Тае сюда не ходить.
Телепортироваться извне сюда было нельзя, видимо, рукотворный холм был окружен прикопанными в бору Камнями Ивана Грозного. Так что до холма герцог дошел пешком, и лишь от его подножия Кабаневич с Таей телепортировались на вершину.
Моя жена, к счастью, тоже переоделась — вместо блядского пеньюара на ней сейчас было темное короткое платье, брюки, высокие сапоги и кожаная куртка. Свои синие волосы Тая собрала в длинный хвост.
— Тая, я вроде тебя здесь не ждал, — заметил я, — И с твоим дедом тебе общаться запретил.
— Да леший с ней, пусть останется, — махнул рукой Полётов, — А с Кабаневичем вы помирились, князь. Хоть слово в его сторону — полетите вниз с холма, не взирая на ваш ранг…
Я посмотрел на Полётова скорее удивленно, чем обиженно.
Его Высочество явно настолько преисполнился от своих речей на банкете, что возомнил себя божеством минимум.
Сбросить меня с холма он, разумеется, не смог бы, а вот лишить доступа к Тайнам либералов…
Так что я предпочел заткнуться. Герцог в свою очередь одарил меня улыбкой своих платиновых зубов.
— Тая, зачем ты пришла? — поинтересовался я у жены.
— Потому что хочу, — дернула плечиками девушка.
Ясно. Понятно.
Следующим на холм взобрался самый жирный АРИСТО, которого мне приходилось видеть в своей жизни. Магократ весь зарос щетиной, отчего напоминал кабана, например того, который помещался на гербе у Кабаневичей.
Впрочем, сам он Кабаневичем не был, да и на гербе у толстяка была изображена бычья голова, золотая на зеленом поле.
— Князь Велесов, — отрекомендовался мне магократ, люто пыхтя после тяжкого подъема, — Моя родомагия — усиливать рост скота. Я крупнейший скотовладелец в Европе, вы наверняка обо мне слышали! А если не слышали — то точно ели мои котлетки…
— Само собой, ваши котлетки очаровательны, — заверил я Велесова, пожимая ему руку, хотя до этого ни разу даже не слышал про его клан.
Велесов пошёл обмениваться любезностями с Михаилом и Полётовым, а на холме тем временем уже появились граф Водянов и барон Духовитов. Духовитов оказался молодым и изящно одетым АРИСТО, а вот Водянов наоборот выглядел, как дерьмо, да еще и таскал с собой увесистую трость.
Водянова я заочно знал, хотя лично с ним ни разу не виделся — граф активно покупал у моего бати, а потом и у меня алхимические пилюли.