Мама испуганно вжалась в кресло. Тем временем, в дополнение к звонку, ещё и дверь начали пинать. «Хорошо, что дверь деревом обделывать не стали, а то эти суки и поджечь могли!» Я встал и подошел поближе к двери, у которой уже утробно рычал Рейнис, скаля зубы, явно охренев от такой агрессивной попытки проникновения на охраняемую территорию.
— Ты чо, сука, кинуть меня решил? Открывай, падла, по-хорошему, тебе же лучше будет! — был слышен истеричный голос Егорки.
В этот момент зазвонил телефон.
— Алексей, менты едут, как у тебя обстановка? — спросил Матанцев.
— В дверь ломятся, но она должна выдержать. — ответил я.
— Я к тебе Володю отправил, без него с ментами не уезжай! Ещё позвоню.
— Хорошо! — ответил я и положил трубку.
Тем временем, за дверью перешли к уговорам:
— Лёха, открой, братан! Давай поговорим по-пацански, лицом к лицу, это же в твоих интересах! Сколько лет мы друг друга знаем!
Сначала на грани слышимости, а потом и всё громче, стал приближаться вой милицейских сирен.
— Атас, мусора! — кто-то взвизгнул из-за двери.
— Ты чо, падла, мусорам нас сдал? Тебе не жить, я тебя лично на перо посажу, кровью умоешься, сука! — слышал я удаляющийся голос Егорки.
«Самое главное сейчас, чтобы всех „повязали“, а то потом ходи и оглядывайся!» — облегчённо подумал я.
— Мам, сама слышала, менты приехали, сейчас этих рэкетиров сраных возьмут, и будет всё нормально! — бодро заявил я, вернувшись в гостиную.
— А это не повторится? — немного успокоившись, спросила она.
— Думаю, что нет! А знаешь, кто это всё придумал?
— Кто?
— Да однокласснички мои, наркоманы ёб@ные! — я перечислил фамилии.
— Не может быть! — заявила, как и в «прошлой» моей жизни, мама, не обращая внимания на ненормативную лексику.
— Да они мне сами сказали! А зачем, ты думаешь, Коломейцев, сука, приходил? Узнавал, дома я или нет! Вот они меня в подъезде и поджидали!
— Как же так, они же все из хороших семей! — не верила мама.
Что я мог ответить? Не знаю… Всегда считал, что воспитание придаёт лишь внешний лоск, а уж что народилось, то народилось…
Минут через двадцать в дверь «требовательно» позвонили. Посмотрев в глазок, я узнал начальника нашего ГОМа.
— Мама, собаку уведи, менты пришли.
Дождавшись, когда мама закроется с собакой в дальней комнате, я противным голосом спросил:
— Кто там?
— Сто грамм! Открывайте, милиция!
Я открыл дверь, за которой, помимо майора, стояли с «калашами» те два сержанта, которых я помнил по «походу за рацией». Сделав знак своим подчинённым оставаться на месте, начальник ГОМа зашёл в нашу прихожую, закрыл за собой дверь, огляделся и заявил, прищурив глаза:
— А-а, это ты! Чо за херня тут происходит? Почему мне из Управления звонят и говорят, что у меня на территории наркоманы совсем охерели, у мирных граждан деньги вымогают? А мне, значит, надо оторвать свою жирную жопу от кресла и лично возглавить операцию по задержанию банды? — он тыкал мне пальцем в грудь, — И вот, я приезжаю, прихватив с собой половину отделения, с мигалками, сиренами, «калашами», даже дознавателя с собой прихватил, прикинь? — он криво ухмыльнулся, — Берём, значит, мы эту «банду», прости Господи, весь дом на уши поставили, а там одни малолетки! И все, как один, заявляют, что ты их одноклассник и должен им денег, а отдавать не хочешь! И, заметь, утверждают, что пальцем тебя не тронули! Что скажешь? — спросил майор и уставился на меня.
«Охuеть! Я, по ходу, ещё и виноват! Моя милиция меня бережёт!» — подумал я, но вслух сказать ничего не успел — зазвонил телефон. Я метнулся в конец прихожей, надеясь, что звонит Матанцев. И не ошибся.
— Алексей, милиция приехала? — услышал я голос полковника.
— Да, приехала. С мигалками, сиренами, автоматами, как полагается! Даже дознавателя прихватили, говорят! Сам не видел, но, почему-то, верю! Банду взяли красиво, базара нет! Товарищ майор, который рядом стоит, заявил, что Горбатого лично брал, даже «наган» табельный не понадобился! Это орден Мужества, не меньше!
— А если серьёзно? — полковник явно не разделял моего «веселья».
— А если серьёзно… Товарищ майор говорит, что я своим одноклассникам денег должен, и не хочу отдавать, вот милицию и вызвал… — сказал я уже другим тоном.
Майор аж подскочил на месте от услышанного. Такая же реакция, судя по голосу, была и у полковника:
— Понятно. Дай-ка ему трубочку! — его тон не предвещал ничего хорошего.
— Вас, товарищ майор… — я протянул телефон.
Майор уставился на трубку завороженным взглядом, не решаясь дотронуться, как будто увидел змею. Явно, тварь, почуял неладное. Сделав над собой видимое усилие, он сделал шаг вперёд и осторожно прислонил трубку к уху, произнеся в микрофон:
— Майор Селиванов слушает!
Через несколько секунд, что-то услышав по телефону, майор вытянулся и судорожно дёрнул рукой, явно пытаясь «отдать честь». Весь разговор для меня сложился из кратких реплик Селиванова:
— Есть, товарищ полковник!
— Никак нет, товарищ полковник!
— Будет сделано, товарищ полковник!
— Есть, доставить, товарищ полковник!
— Есть, Балашова не светить, товарищ полковник!
— Есть, найти за что, товарищ полковник!
— Есть, передать трубку, товарищ полковник! — бледный и потный майор протянул мне телефон, — ВАС, Алексей!
Я взял трубку.
— Слушаю, Виктор Петрович! — я наблюдал, как майор «греет уши», делая вид, что рассматривает очень красивый узор на обоях прихожей.
— Жди Володю, он на подходе должен быть, без него из квартиры ни ногой! Кто припрётся — посылай нахер! Майор этот твой получил инструкции, тебя «светить» не будет. Что делать, он знает. Позже Валера подъедет, он тоже в пути. Всё понял?
— Так точно, товарищ полковник! — попытался я встать «по стойке смирно».
— Раз хохмишь, значит всё нормально. — усмехнулся в трубку полковник, после чего раздались гудки отбоя.
— Товарищ майор, а скольких вы «приняли»? — спросил я, понимая, что уже можно разговаривать нормально.
— Десятерых. — ответил он уже нормальным тоном.
«Да, это вся „банда“ малолеток». — подумал я и улыбнулся.
— А Горбатого?
— Какого, бл@дь, Горбатого? Фильмов насмотрелся? — попытался «рыпнуться» майор.
— А когда в доме наркоманы тусуются каждый вечер, пьют, курят, колются, это я фильмов насмотрелся? — не выдержал я, — Самому-то не стрёмно, товарищ майор, с нами же живёте, в одном доме? Как рацию у вас из машины спиzduли, помнится, вы ППСников с автоматами вызвали и в хату к этому дурачку Рюмкину ломиться начали! В той ситуации очко не «играло»?.. — я еле сдерживал себя.
— Я пошёл. — заявил Селиванов, никак не прореагировав на мои слова, причём, раскаянья я так и не заметил. — Надо ЦУ раздать. Если что, я внизу. — продолжил он. — Прохоров, у двери пока постоишь. — приказал он к одному из сержантов и вышел из квартиры.
Закрыв за ним дверь, я увидел, что мама вышла из комнаты, в которой просидела всё это время с собакой. Рейнис стал носится по прихожей, втягивая в себя незнакомые запахи. Что характерно, когда к нам начали приходить домой клиенты, пёс привык, и особо на это реагировал, но тут, видимо, сказалась общая нервозность, и носился он со вздыбленной холкой.
— Сынок, ты зачем с ним так, к нему весь дом ходил жаловаться, что молодёжь тут собирается, а он ничего сделать не мог! Они, говорит, ничего не нарушают…
— Вот, и дождались… — ответил я, и, чтобы не затрагивать больше эту тему, спросил, — Мам, а поесть что-нибудь осталось?
— Конечно, осталось, пошли уже, горе ты моё луковое!
— Разогреешь, мам? А я пока отцу позвоню, успокою.
— Хорошо.
Дождавшись, когда мама удалится в сопровождении Рейниса на кухню, я позвонил отцу, сообщив ему, что всё хорошо, волноваться не надо, и скоро за ним приедет Валера.
Не успел я положить трубку, как раздался звонок в дверь. Посмотрев в глазок, я опознал Владимира.
— Заходи. Кушать будешь?
— Какое кушать, что у тебя здесь творится? Внизу менты малолеток прессуют, меня в дом пустили только после того, как я им удостоверение показал! Матанцев мне, конечно, кратко рассказал, что произошло, но хотелось бы услышать твою версию событий. — он посмотрел на меня выжидающе.
Я кратко описал всё произошедшее. После того, как рассказал про предъяву майора Селиванова, Володя чуть не сплюнул.
— Вот, сука! А Матанцев в курсе?
— В курсе, он с этим майором даже по телефону пообщался, ласково…
— Сейчас ему позвоню. Можно в обуви пройду? — спросил он.
— Володя, подожди. Тут такое дело… Можно одноклассников моих просто прессануть? А с двумя другими — делайте, что хотите…
— Жалко, что ли, стало? А они тебя не пожалели… — криво улыбнулся Володя.
Мне даже показалось, что в его тоне проскользнули лёгкие нотки призрения.
— Ты глупости то не говори! — я ухмыльнулся, — Скажешь тоже, жалко стало! А последствия ты просчитываешь?
— Какие ещё последствия? — заинтересовался Володя.
— Эти ушлёпки, в любом случае, расскажут своим родителям, что оказались в ментовке из-за меня. Ведь их сыночки самые лучшие и просто не могли такого сделать, а Балашов, сука такая, наговорил на мальчиков и ментов вызвал, которые кровиночкам наркоту и подбросили. А уж мамы и папы жертв провокации сделают, на какое-то время, мою жизнь и жизнь моих родителей невыносимой — телефонные звонки, слухи, угрозы… Мне что, опять потом Матанцеву звонить? Так он тебя пришлёт. Тебе это надо?
— Не надо, работы и так хватает…
— А если их хорошенько прессануть, они меня дальней дорогой обходить будут, да и родителям о похождениях чадушек выгоднее будет молчать, нежели слухи распускать.
Владимир задумался.
— В твоих словах есть определённый резон, надо согласовать с Матанцевым.
Телефонный разговор с полковником долго не продлился. Положив трубку, Володя сообщил:
— Твои соображения принимаются. Сейчас я спущусь к ментам, переговорю с майором, потом вернусь и дождёмся Валеру.