– Но вы ведь так не поступите, – спокойно заметил Фрейд.
– Нет.
Зауэрвальд выдохнул и разжал кулаки, краска вновь прилила к его лицу.
– Мне вернули паспорт, – заметил доктор, чеканя слова, невзирая на протез, – и позволили сесть на «Восточный экспресс» вместе с семьей. Теперь я в другой стране, вдали от виселицы. Со мной моя жена, дети в полной безопасности. Почему же вы говорите так, будто у меня есть причины вас опасаться?
– Доктор Фрейд, ваши сестры все еще живут в Австрии?
– Да, это так.
– Пока что все четыре целы и невредимы, но даю вам слово, в Рейхе они недолго будут наслаждаться свободой.
Доктор окинул взглядом уцелевшую часть своей коллекции древностей, думая о незамужней сестре Дольфи. Старая дева посвятила жизнь заботам о матери. У Фрейда заныла челюсть, на глазах выступили слезы. Он презрительно фыркнул.
– О чем же вы хотите говорить со мной?
– Доктор Фрейд, я хочу говорить с вами о книгах.
С этими словами Зауэрвальд скрестил ноги, устраиваясь поудобнее.
– О книгах?
– Да, о ваших книгах, еще не опубликованных. Разумеется, вы лучше разбираетесь во всем этом. Давайте поможем друг другу.
– Каким образом?
– Вы позволите? – Зауэрвальд прищурился, отложил чемоданчик и поднялся. – Сидя за вашим столом, я заметил кипу бумаг. Для рукописи стопка слишком толстая.
Фрейд не обернулся – он знал, какие бумаги лежат на столе.
– Простите мне мое любопытство, доктор, не над этой ли книгой вы сейчас работаете? – спросил Зауэрвальд, пересекая комнату.
– Возможно, – пробормотал Фрейд.
– В таком случае это долгожданная «Книга Моисея».
Зауэрвальд остановился в шаге от Фрейда и, склонившись над его столом, стал жадно разглядывать листы, написанные от руки ценой многих часов мучительной боли.
– Возможно, – повторил Фрейд, избегая взгляда Зауэрвальда. Он не желал видеть, как незваный гость переходит все границы, бесцеремонно вторгаясь в его личное рабочее пространство.
– Вы уже давно работаете над этой книгой? – Зауэрвальд слегка пригладил кончиком пальца загнутый угол страницы. – Я читал отрывок из нее в журнале «Имаго».
Фрейд покосился на него.
– Не ожидал, что высокопоставленные члены нацистской партии подписываются на малопонятные журналы по психоанализу.
– Вы забываете, что я тоже доктор и ученый, господин Фрейд, – ответил Зауэрвальд, обиженно поджав губы. – И я занимаю не слишком высокое положение в партии, по крайней мере пока. Но, как уже было сказано, заглянув в бумаги, я сразу заинтересовался вашей работой.
– Что ж, я польщен, – сухо ответил Фрейд, все еще избегая смотреть на собеседника; к тому же пахучий одеколон Зауэрвальда раздражал его и вызывал жжение в глазах.
Зашуршала бумага. Фрейд понял, что гость листает страницы.
– Вы храбрый человек, доктор Фрейд. В своих работах вы затрагиваете такие темы, о которых другие побоялись бы даже заикнуться.
– Некоторые мои критики предпочли бы вовсе о них не слышать.
– Да, конечно.
Фрейд обернулся и заметил, что гость кивнул и стал листать еще энергичнее.
– Собственное «я» и подсознание, – продолжил тот, – вред подавления сексуальных желаний, анальная и оральная фиксация, влечение к смерти. Мало кто рискует думать о таких вещах, не говоря уже о том, чтобы доверить их бумаге.
– Может, и так.
Пшеничные кудри упали на глаза Зауэрвальда. Он откинул их, все больше распаляясь.
– До сих пор вы не боялись публиковать свои книги. Я читал «Тотем и табу», «Толкование сновидений», «Будущее одной иллюзии», «Три очерка по теории сексуальности»…
– Надеюсь, вы их купили, – прервал его Фрейд, – а не взяли в библиотеке.
Зауэрвальд хрипло рассмеялся:
– Разумеется. Еще я читал «Остроумие и его отношение к бессознательному». Удивительные, потрясающие труды. Никто, кроме вас, не осмелился бы написать такое.
– Вернее, не совершил бы подобной глупости, – заметил Фрейд.
– Однако вы еще не опубликовали «Книгу Моисея».
– Она не готова.
– В самом деле?
Доктор обернулся и увидел, как его гость берет со стола всю стопку и взвешивает ее в руке. Затем Зауэрвальд снова устроился в кресле у изголовья кушетки, скрестив ноги, нацепил очки и приступил к более тщательному изучению текста.
– Вы помните, что я побывал в издательстве и видел ваши записи? – спокойно спросил Зауэрвальд, поправляя очки. – Ведь я знаю, сколько лет вы работали над «Книгой Моисея». Почти весь этот материал я уже видел в Вене. Книга давным-давно написана, почему же вы ее не публикуете?
– Лишь автор может сказать, готова его книга или нет.
– Мы оба знаем, что вы лжете, – сказал Зауэрвальд, холодно взглянув на доктора. – Вы не опубликовали ее, потому что испугались.
– Я слышал, – перебил его Фрейд, – что нацистские ученые работают над революционными проектами, но никак не думал, что один из них предполагает чтение мыслей. Может статься, вы упраздните психоанализ за ненадобностью, и тогда не придется меня убивать.
– Я не осуждаю вас за страх перед собственной книгой, – ответил Зауэрвальд, пропуская слова доктора мимо ушей и продолжая перебирать страницы рукописи. – Ваши идеи выглядят крайне провокационными. Одна теория о том, что Моисей был не евреем, а египтянином, способна вызвать бурю негодования.
– Что вам угодно, мистер Зауэрвальд?
– Доктор Зауэрвальд, если позволите. Я изучал в университете медицину и право, так что заслуживаю уважения не меньше вашего. Позвольте напомнить, что мы говорили о ваших сестрах.
Фрейд прикрыл рот рукой и стиснул челюсти, едва не сойдя с ума от боли.
– Да, я не забыл, – процедил он сквозь зубы.
Зауэрвальд взял лист, лежавший сверху, и переложил его в самый низ.
– Это кощунственная идея, но вы на этом не остановились, – продолжал он невозмутимо. – Вы утверждали, что если Моисей существовал, он, без сомнения, был приверженцем фараона Эхнатона.
– Верно, – равнодушно кивнул Фрейд. В его голове промелькнул образ кричащего человека с картины Мунка.
– А этот фараон был первым в истории монотеистом, он приказал уничтожить изображения всех великих богов Египта и поклоняться одному лишь богу солнца.
– Не я первый заговорил об этом. Крупнейшие специалисты выдвигали похожие теории.
– Однако вы пошли дальше остальных. – Зауэрвальд потянулся было за статуэткой богини Нейт, стоящей на ближайшей полке, но тут же раздумал. – Вы заявили, что после смерти Эхнатона, когда народ Египта вернулся к многобожию, язычник Моисей, этот фанатик, отправился в пустыню с разномастной группой евреев. Там он убедил их стать кочевниками, присоединиться к культу жестокого бога вулканов и создать новое религиозное течение.
Фрейд сцепил пальцы в замок, осторожно подыскивая слова, будто скульптор, выбирающий камень для работы.
– Что ж, возможно, именно так все и было, однако я никогда не претендовал на звание историка или археолога. Я всего лишь старик, высказывающий свои догадки.
– Верно, доктор. Это ваше ремесло. Вы исследуете человеческий разум, размышляете и строите предположения, основываясь на фактах. А ваша слава и положение говорят о том, что ваши догадки чаще всего верны.
– «Чаще всего» не значит «всегда», – возразил Фрейд. – Мне случалось крупно ошибаться.
– Не скромничайте. – Зауэрвальд взял еще несколько страниц и положил на приставной столик из красного дерева. – Мы подходим к самому главному. К расследованию убийства.
Фрейд переместил давление с правой стороны челюсти на левую, чтобы, скрежеща зубами, не лишиться остатков лица.
– Вы начитались приключений Шерлока Холмса?
– Вовсе нет, я нахожусь под впечатлением от книги Зигмунда Фрейда. Никто, кроме него, не смог бы так написать. Среди прочих утверждений есть и самое невероятное. Вы обвиняете собственный народ в величайшем преступлении за всю историю человечества.
Фрейд попробовал сглотнуть и не смог: подвела слюнная железа.
– Вы неверно истолковали мою книгу.
– Не думаю, господин профессор, – возразил Зауэрвальд, постукивая по столу ногтями. – Вы написали, будто евреи убили своего пророка, а затем скрыли преступление. Вы заявили об этом крайне недвусмысленно и смело. По вашим словам, запреты новой религии показались этим блуждающим евреям слишком суровыми, поэтому они взбунтовались, убили своего вождя и похоронили в песках Синайской пустыни, где его останки никто и никогда не найдет. Чувство вины за неискупленный грех переполнило души следующих поколений, и тогда они провозгласили Моисеева бога своим, а об убийстве пророка, много лет назад призывавшего их к единобожию, благополучно позабыли. Блестящая и свежая идея. Только вы способны написать такое, доктор Фрейд. Понимаю, почему вам не хватило духу опубликовать книгу.
Фрейд поморщился и презрительно фыркнул. Хуже всего, что этот нахал был недалек от истины. На днях сосед доктора, величайший еврейский библеист Авраам Шалом Йехуда, заглянул к нему и умолял не публиковать скандальную «Книгу Моисея», а ведь он прочел лишь небольшую выдержку в журнале «Имаго». О том же писали американские евреи: до них дошли слухи о статье, и они просили Фрейда изъять из продажи этот выпуск, особенно теперь, когда мир балансировал на грани войны. А недавние события в Германии показали, что еврейский народ в Европе находится под угрозой уничтожения. «Зауэрвальд…» Это имя звучало как заклинание, от него веяло болотной жижей и зловонными поганками.
– Не могу представить себе, что вы проделали долгий путь из Вены в Лондон только для разговора о книге, еще не ушедшей в типографию.
– Еще? – переспросил гость, раздувая ноздри. – Это обдуманное решение или всего лишь знаменитая «оговорка по Фрейду», в которой вы уличаете своих пациентов?
– Я собираюсь опубликовать эту книгу, – заявил Фрейд, воздев дрожащий указательный палец. – Всю жизнь я занимался вопросами, о которых не принято говорить в приличном обществе, что же мне помешает теперь?