– Мне больше по душе первая версия. И не только потому, что не хочется видеть убийцей одного из горожан. Просто в этом случае мы имеем дело со случайным порывом, а не с преднамеренным убийством. Может, он хотел оглушить Фистера и сбежать, только и всего.
Шейркросс снял очки и принялся протирать их платком. В отличие от большинства близоруких людей, без очков он, казалось, глядел зорче. Сейчас он походил на старого, матерого орла.
– Единственное, что противоречит этой версии, – отсутствие орудия убийства. Куда оно подевалось? Это не была вещь из библиотеки. Если преступник ударил Ллойда и обрел путь к бегству, да к тому же заполучил желаемое, вряд ли он унес бы этот предмет. А если он принес его с собой, мы имеем дело с заранее спланированным преступлением.
– Но отпечатки пальцев?
– Меня учили ставить себя на место преступника. Я скорее стер бы их, чем пошел на риск быть замеченным на улице с бронзовой вазой или мраморным бюстом в руках.
– А анализ ДНК?
– Возможно. Я же говорил, что далек от современных методов расследования. – Он водрузил очки на нос. – А у Ллойда в последнее время не брали интервью для телевидения?
– Да, недавно приезжал кто-то. Снимали реалити-шоу вроде «Барахольщиков», только более навороченное, про богатых коллекционеров. Это был пилотный выпуск, но потом они надеются запустить сериал.
– В общем-то, одни недалеко ушли от других. Часто вся разница между состоятельным книгоманьяком и тетушкой, чья квартира завалена старыми газетами и жестянками из-под пива, заключается лишь в стоимости добра.
– Вроде шизиков из «Богатых и знаменитых».
Шейркросс помрачнел.
– Я бы не стал отзываться так о Ллойде. И вообще, я заговорил об этом, потому что…
– На этот раз мы мыслим одинаково. Попробую раздобыть эту запись, и мы сравним ее с картиной места преступления. Если нам повезет, станет ясно, что именно находилось на пустом месте. Если, конечно, Фистер за это время не передвинул тут вообще все.
– Маловероятно. Все выглядит так же, как во время моего последнего прихода. Тогда он сказал, что не планирует никаких серьезных перестановок, – невесело произнес Шейркросс.
– Не падайте духом, Эвери. Однажды утром вы проснетесь и вскочите на ноги, горя желанием провести старую добрую генеральную уборку.
– Я уже лет тридцать твержу себе это.
– Никак не могу поверить. Мне не уснуть. Все время думаю о том, что меня могут зарезать в моей собственной постели.
– Не надо так переживать, Берди, – сказал дядя Нед. – Далеко не все жители города, знающие вас, мечтают об этом.
Карл Лэтроп ударил по столу своим председательским молотком.
– Довольно, Нед. Слово предоставляется мисс Флэтт.
– Ей нужно тщательнее следить за словами, а то выходит так же непонятно, как у Билли Фреда Мастера с его жевательной резинкой.
Билли Фред, сидевший в заднем ряду и жевавший свою неизменную жвачку, решительно замотал головой:
– Старый хрен! Завидуешь, что не можешь жевать резинку вставными челюстями?
– Замолчите оба! – воскликнула Берди и потуже затянула корсет. – Мы жили в прелестном городке и могли спокойно растить своих детей. А за одну только прошлую неделю количество убийств возросло на сто процентов.
– Это потому, что за неделю до того количество убийств равнялось нулю, – заметил начальник полиции. Он стоял около двери, засунув большие пальцы под форменный ремень. Над ремнем нависал внушительный живот.
Лэтроп указал на него своим молотком:
– Если вам хочется поговорить, Докерти, может быть, вы поделитесь с участниками нашего заседания новостями о ходе своего расследования?
– Ну, мы с мистером Шейркроссом…
– «Ну» – это слово-паразит, – вставил Нил Бонн, директор начальной школы и подменный преподаватель английского языка.
– Хорошо, мистер Бонн. Не знал, что вы тут посовещались в мое отсутствие, – ухмыльнулся Докерти. – Так вот, мы с мистером Шейркроссом сегодня ожидаем срочной бандероли из головного офиса телекомпании Зет-би-си в Нью-Йорке. Режиссер пилотного выпуска реалити-шоу отправил нам диск с записью, сделанной в марте в библиотеке Фистера. Если повезет, мы увидим, какую книгу украли.
– И для чего все это, хотела бы я спросить? – заявила Берди. – Зачем привлекать к расследованию хозяина книжного магазина? У моего племянника Роя – высший бойскаутский ранг. – Она гордо оглядела присутствующих, оценивая произведенное впечатление, и продолжила: – А еще значок следопыта. По-моему, он гораздо лучше подходит для этого дела, которое явно не по зубам нашей доблестной полиции, хотя мы исправно платим налоги на ее содержание.
Докерти вынул правый палец из-под ремня и решительно помахал рукой, так, словно собирался вышибить Берди Флэтт из ее парика.
– Даже если не брать в расчет его прошлый опыт, о котором все, похоже, забывают, мистер Шейркросс хорошо разбирается в книгах. Когда мы установим, из-за какой книги убили Фистера, он поможет сузить круг подозреваемых до коллекционеров, которые специализируются в этой области. Даже если убийца не из их числа, он все равно обратится к ним, чтобы продать украденное. Я поговорю с каждым из них.
– Надеюсь, вы правы, шеф, – сказал Гордон Толливер, издатель «Доброго советчика», поднявшись во весь свой немаленький рост. – Очень хотелось бы для разнообразия поместить в газете хорошие новости. Что-нибудь поинтереснее рассказа о том, как Шерм Макдонах ищет наконечники индейских стрел доколумбова периода.
– Которые надо отличать от наконечников европейских стрел доколумбова периода, – вставил Нил Бонн, порой преподававший и американскую историю.
– Ну-ну, веселитесь, – подал голос Шерм Макдонах, оторвавшись от важного занятия: он вытаскивал репьи из носков. – Смитсоновский музей, между прочим, предложил мне штуку баксов за кловисский[41] наконечник, который я нашел на Чертовом Плато.
Лэтроп постучал по трибуне:
– Мы отклонились от темы. Где же Эвери Шейркросс?
– Он занят, – сообщил Докерти. – Никто и никогда не смел упрекнуть Эвери в лени или праздности.
– Чем именно он занят? – настаивал Лэтроп. – Изучает улики? Сравнивает версии? Допрашивает подозреваемых? Граждане Гуд-Эдвайса имеют полное право знать, на что тратятся их кровные денежки.
Начальник полиции снова засунул оба пальца за ремень и перенес вес с одной ноги на другую.
– Не могу сказать, чем Эвери занят прямо сейчас, но когда мы встречались утром, он переписывал свой каталог в соответствии с десятичной системой Дьюи[42]. Будь я проклят, если понимаю, что это значит.
– Вот здесь! – воскликнул Шейркросс и схватил Энди Барлоу за плечо. Тот вздрогнул, хотя старый библиофил весил ненамного больше самого плеча. А скинь начальник полиции столько же фунтов со своего живота, никто бы вообще этого не заметил.
Энди нажал на паузу, и картинка на мониторе в кабинете Докерти послушно замерла.
– Можете приблизить?
– Конечно.
Энди сыграл адажио на клавиатуре компьютера, и экран заполнила та самая полка.
– Здесь нам повезло, – заявил Энди и помассировал плечо. – Не все телекомпании перешли на формат «блю-рей». Десять лет назад у нас была бы видеокассета, и хорошо, если бы удалось разглядеть тавро на корове миссис О’Лири.
Шейркросс шикнул на него и сдвинул очки с толстыми стеклами на кончик длинного носа, потом поднял их к самой переносице и наконец зафиксировал примерно посередине. Сейчас он был похож на китайского мудреца, манипулирующего с косточками на абаке. Но вот он выпрямился и вернул очки на законное место.
– Что-нибудь нашли?
Начальник полиции был терпеливым человеком, но сейчас они с Шейркроссом, казалось, пребывали в параллельных вселенных, где время текло с различной скоростью.
– «L’Exploration d’Descubrimientos en Nuevo Espano». Джентльмены, я просто потрясен.
– Я тоже, – заметил Докерти. – Не понял, это латынь или суахили?
– Это кастильский диалект испанского языка, но уверяю вас: я в нем не разбираюсь. Приблизительный перевод – «Обзор открытий в Новой Испании». Книга напечатана, если меня не подводит память, в Мадриде, в тысяча пятьсот сорок пятом году.
Докерти присвистнул:
– Такая древность должна стоить уйму денег.
– Совсем необязательно. Нельзя оценивать книгу по ее возрасту. Иначе любая старинная семейная Библия в Северной Америке стоила бы тысячи долларов. Но поскольку от них никто не избавляется, они встречаются так же часто, как прищепки для белья. Редкость книги тоже не всегда определяет цену, хотя этот экземпляр определенно раритетный. Думаю, отпечатали штук десять, не больше – вручную, специально для двора Филиппа Второго Испанского и его придворных. Сохранность книги часто значит очень много, но не в этом случае. Даже отсутствие обложки и важных страниц едва ли сказалось бы на стоимости этого экземпляра. Спрос, джентльмены, – это главный двигатель капитализма, и в нашем случае он перевешивает все возможные недостатки. Я знаю с десяток богачей, которые станут яростно торговаться и предлагать какие угодно деньги, лишь бы заполучить «Обзор…» в любом состоянии. Насколько я могу судить, вряд ли отыщется экземпляр в лучшем виде, чем этот.
– У нас тут расследование дела об убийстве, а не заседание вашего книжного клуба. Надеюсь, вы не станете читать нам лекцию про эту книженцию.
– Вообще-то, история этого труда очень любопытна, и…
– Эвери!
– Прошу прощения. Но если бы я был убийцей, то обязательно обратил бы внимание вот на что. Автор книги – Эрнандо Кортес, завоеватель Мексики. Принимая во внимание мизерное число экземпляров, а также высокое положение тех, кому дарили книгу, я почти не сомневаюсь, что Кортес лично вручал каждый экземпляр. Он держал этот том в своих руках.
Докерти сдвинул на затылок стетсоновскую шляпу, обнажив лысеющий череп.
– Мне сложно это понять, но я могу представить, что кто-то готов заплатить сумасшедшие деньги за эту книжку. Назовите фамилии, и я тут же отправлюсь к ним.