орку. И выбрал для нее обидное прозвище – например, Любопытная Грымза.
– Может, вы откроете коробку?
Кемпер подошел к столу и открыл. Там было не меньше дюжины книг. Все с картинками, все новые. Кемпер внимательно осмотрел их.
– Вполне подойдут, – объявил он.
– Подойдут для чего?
Кемпер посмотрел на нее как на идиотку.
– Для моей работы.
– А чем вы занимаетесь?
– Творчеством.
– Парень, который привез вам книги…
– Это Тейт, мой младший брат. Он говорит, что знает место, где их отдают даром.
– Книги совершенно новые.
Кемпер равнодушно пожал плечами.
Тэсс сделала еще одну попытку:
– Зачем брат приносит вам книги?
– Говорит, так лучше, чем если бы я забирал их сам.
– Но время от времени вы все-таки забираете книги?
Кемпер ответил не сразу. Обманщик солгал бы, и глазом не моргнув. Обычный человек взвесил бы все «за» и «против»: стоит лгать или нет. Уильям Кемпер очень тщательно подбирал слова.
– Время от времени. Только те, которым я нужен.
– Книгам нужны вы?
– Книгам нужна свобода. Они так долго ждут. Целыми днями томятся взаперти. Слепому видно, что их давно никто не читал. И даже никто не открывал.
– Так вы «освобождаете» их? Вы этим занимаетесь?
Ходок, то есть Уильям, отвернулся и начал разбирать книги, которые принес брат. Разговор с Тэсс он закончил, – по крайней мере, ему так хотелось.
– Но ведь эти книги не обделены.
– Нет, но Тейт может достать только такие. Он думает, главное – картинки. Я не хочу говорить, что книги не совсем меня устраивают. Обхожусь тем, что он приносит, и пополняю запасы по мере надобности.
Кемпер вздохнул: так вздыхают старшие братья, привыкшие к проколам младших. Тэсс почему-то подумала, что сам Тейт тоже часто вздыхает.
– Уильям… вы какое-то время отсутствовали?
– Да.
Кемпер листал книги и разглядывал картинки, плохо прислушиваясь к словам Тэсс.
– Вы в тюрьме сидели?
– Это называлось иначе. – Кемпер не отрывался от страниц с картинами. – Но домой я вернулся. В конце концов, вернулся.
– Когда?
– Две зимы назад.
Что за странная манера выражаться! Манерная, в духе американских индейцев. Но для Ходока различия между временами года, видимо, были особенно важны.
– Это ваш дом?
– Наш с Тейтом. Пока мы платим налоги. Большего позволить себе не можем. Только налоги заплатить.
В этом Тэсс не сомневалась. Налоги за такую развалюху в этом районе наверняка достигали пятнадцати-двадцати тысяч в год. Только жил ли Уильям в доме? Глаза Тэсс привыкли к мраку, и она поняла, что конюшню превратили в своеобразную квартиру. Тут были и кровать, и кухонька с плитой, и мини-холодильник, и радио. Ванной Тэсс не видела, но, судя по виду Уильяма, он где-то мылся и стирал одежду.
Одного в жилище не было – книг. Ни одной книги на виду, кроме доставленных.
– Уильям, где книги?
– Там, – ответил Кемпер после секундного замешательства. Чем бы ни страдал Ходок, выражался он предельно четко.
– Нет, я имею в виду другие книги. Другие ведь тоже есть?
– В доме.
– Могу я на них взглянуть?
– Уже почти стемнело.
– И что?
– Придется включить свет.
– В доме нет света?
– У нас с Тейтом уговор. Он велит пореже пользоваться коммунальными услугами. Иначе соседи начнут жаловаться, говорить, что это опасно. Газ, вода, электричество… Включаем все это только для стирки и душа. Если сильно похолодает, я переберусь в дом, но там тоже холодно, даже с отоплением. Дом очень большой. Главное, чтобы он выглядел прилично, тогда никто не пожалуется.
Эта реплика, сравнительно длинная реплика Кемпера. Тесс чувствовала, что ее присутствие тяготит его. Впрочем, разоблачения он явно не боялся и вообще не испытывал страха. Кемперу просто было неспокойно при посторонних. Может, и Ходоком он стал для того, чтобы никто не смог его догнать и навязать разговор.
– Уильям, я хочу увидеть книги.
– Зачем?
– Я… представляю человека, которому эти книги принадлежали раньше.
– Эти книги никто не любил.
– Может быть, – согласилась Тэсс, решив, что спорить бесполезно. – Но я хотела бы их увидеть.
Тэсс поняла, что, глядя с улицы, она не могла оценить истинных размеров строения. Даже по местным меркам здание было огромным и занимало чуть ли не весь участок. Свободным оставался лишь крутой склон. С высоты открывался великолепный вид на город и на прилегающий отрезок шоссе. Уильям провел Тэсс через черный ход в заурядную, немного старомодную постирочную с техникой десяти-пятнадцатилетней давности.
– Соседи могут вызвать полицию, – раздраженно проговорил Уильям. – Просто из-за того, что здесь горит свет.
– Они думают, что дом пустует?
– Они готовы на все, чтобы нас выселить. Или чтобы привлечь к нам внимание. Тейт говорит, что им ни в коем случае не надо давать повода.
Не зажигая света, Уильям провел Тэсс через кухню, опять-таки слегка старомодную, но вполне обычную и чистую, разве что слегка запыленную от редкого использования. Из кухни они прошли в длинный темный коридор, упиравшийся в полузакрытые застекленные двери, которые вели в большую комнату. Уильям открыл двери, и они очутились в зале со множеством окон: темноватый, он был все же светлее коридора.
– Бальный зал, – объявил Уильям. – Правда, насколько я знаю, балы в нем не проводились.
Бальный зал… Действительно, это был один из старейших особняков Роланд-парка.
– Уильям, где книги? – спросила Тэсс.
Кемпер удивленно захлопал глазами:
– Нужно больше света. Я надеялся, хватит того, что доходит из дома напротив.
Он щелкнул выключателем, и потолочная люстра озарила зал. Совершенно пустой.
– Книги, Уильям. Где книги?
– Вокруг вас.
Лишь тогда Тэсс поняла, что странные, неряшливые обои состояли из страниц: десятков, сотен книжных страниц. Кое-где были страницы с одним только текстом, но начиная с определенного места – проект был грандиозным, высота потолка достигала двадцати, а то и тридцати футов – шли детские книги. Тэсс подошла ближе, чтобы оценить работу. Рукоделием она никогда не занималась, но подумала, что техника напоминает декупаж: на страницах виднелись следы герметика. А вот защиту от ультрафиолета не нанесли, и на стене, обращенной к югу, появились белесые полосы.
Тэсс посмотрела вниз и убедилась, что пол тоже преображается – по крайней мере, начинает преображаться: кое-где еще лежал паркет.
– И так по всему дому?
– Еще нет, – ответил Кемпер. – Дом большой.
– Уильям, книги не ваши, а вы их испортили.
– Как это так? – спросил Кемпер. – Читать их можно. Страницы в порядке. Я дарю им жизнь. Они же умирали на полках. Кто на них смотрел? Никто! А теперь они навеки открыты и готовы к прочтению.
– Здесь их тоже никто не видит, – проговорила Тэсс.
– Я вижу. Вы видите.
– Уильям – мой сводный брат, – объяснил Тейт Кемпер несколько дней спустя, сидя вместе с Тэсс за ланчем в «Бумажной луне», которую в Северном Балтиморе считали чем-то вроде музея старых игрушек. – На пятнадцать лет старше меня. Одно время его держали в закрытой клинике. Потом наш дед с отцовской стороны согласился оплачивать его лечение, поселил в квартирке недалеко отсюда и приставил к нему сиделку. После смерти деда нам с Уильямом по завещанию отошел этот дом, а его третьей жене – все остальное. Мы с мамой привыкли затягивать пояса, а Уильям рос тогда, когда у нашего отца еще водились деньги. Поэтому никто не беспокоился о том, как он будет зарабатывать себе на жизнь.
– Если вы продадите дом, то сможете без труда платить за лечение Уильяма. По крайней мере, какое-то время.
– Конечно. Даже с учетом спада на рынке недвижимости, устаревших коммуникаций и древней техники он уйдет почти за миллион. Но Уильям упросил меня не продавать его. Сказал, что один только дед относился к нему по-человечески. Это правда. Его мать умерла, наш общий отец – полное дерьмо. Он бросил нас обоих, а его собственный отец лишил его наследства. Я разрешил Уильяму жить в конюшне, но лишь несколько месяцев назад догадался, чем он занимается.
– Но ведь это у него не впервые?
– Нет, – покачал головой Тейт. – Много лет назад его ловили на воровстве книг. Несколько раз. Мы боялись, что он попадет под какой-нибудь закон о повторных правонарушениях, и дед согласился оплатить психиатрическую клинику по досудебному соглашению. После клиники за Уильямом присматривал помощник, не давая ему портить себе жизнь. Но едва он попал к деду…
Тейт вздохнул и покачал головой точь-в-точь как Уильям.
– Сколько книг он украл у деда?
– Пятьдесят. Или сто. Я пытался распределить их по разным местам, но другие владельцы книг оказались, скажем так, внимательнее Октавии.
«Или ты не сразил их наповал», – захотела сказать Тэсс, но промолчала.
– Вы сможете возместить убытки?
– Да, со временем. Но будет ли толк? Уильям снова станет красть, я на мели, и потом… По-моему, то, что он делает, – прекрасно, – добавил Тейт с гордостью и вызовом.
С этим Тэсс была согласна.
– Тейт, если с вами что-то случится, если вас поймают или уволят, пострадаете вы оба. Так продолжаться не может. Вы должны возместить убытки Октавии. Можно сделать это анонимно, через меня. Выделите посильную для вас сумму. А я покажу Уильяму место, где любые книги можно брать даром.
– Не понимаю…
– Доверьтесь мне, – попросила Тэсс. – И еще кое-что…
– Да?
– Вы не могли бы пригласить Октавию на кофе? Хоть разок?
– Октавию? Если приглашать на свидание кого-нибудь из этого магазина, то…
– Мону, ясное дело. Только знаете, Тейт, девушка с уточкой на плече достается не каждому.
В следующую субботу Тэсс встретила Уильяма у его дома. Кемпер нес рюкзак на спине, Тэсс – на груди: в нем устроилась Карла Скаут с поилкой. Маленькая для своего возраста, девочка не весила и двадцати пяти фунтов, но для пешей прогулки ноша все равно была нелегкой.