Монти не мог пошевелить языком. Мысли в голове крутились как бешеные.
– В этом случае Иуда – не предатель. А Церковь привыкла обвинять его в предательстве, ведь это так просто, – рассуждал Хэнк. – И вот вся история Иуды переворачивается с ног на голову, становится убийственно реальной и жутко сложной. Не так-то просто обрушить все это на головы верующих, которые ценят свою веру за простоту. Добро и зло. Черное и белое. И никакого трудного выбора. Мы ведь не любим стоять перед трудным выбором. Две тысячи лет нам говорили, во что верить, и мы верили. Даже не сомневайся, Монти: если свиток не достанется Церкви, текст мигом разлетится по Интернету. Все узнают о нем.
– Да, с Церковью-то все ясно, – покивал Монти. – Епископа я в целом понимаю. Ученого интересует новое знание, независимо от того, какое оно, разрушительное или созидательное. Но что со стариком? Зачем ему свиток? И откуда все они узнали о его существовании и о том, что он у меня?
– А как его зовут, напомни? – вдруг заинтересовался Хэнк. – Он единственный, кто представился.
– Ага. Джадсон Гарретт.
Хэнк застыл на месте:
– Джадсон Гарретт? Ну-ка, скажи громче. А что, если это?.. – Он снова уставился на свиток. – Спрячь его под замок, Монти. Не знаю, будет ли из этого толк, но пусть он лежит в надежном месте.
На следующее утро, совсем рано, раздался звонок из полиции. Монти сообщили, что версия об убийстве Роджера Уильямса подтвердилась, и попросили подъехать в участок, лучше всего прямо сейчас. Надо кое-что прояснить с помощью Монти.
– Конечно, – ответил Монти. – Буду через пару часов.
Его встретила миловидная женщина лет тридцати пяти и представилась: «Сержант Тобиас».
– Прошу прощения, что побеспокоили вас, – с ходу извинилась она. – Не желаете кофе?
– Э-э-э… да, пожалуйста. – Не очень-то вежливо отказываться. Да и будет куда руки девать, а то видно, что он нервничает. Интересно, женщина заметила его волнение? Ведь он не знает, о чем говорить, а о чем умалчивать. – Вы сказали, что Роджера убили, – начал он, когда они уселись в ее маленьком кабинете. Если это и впрямь так, почему дело ведет сержант, да к тому же молодая женщина? Похоже, этому преступлению не придают большого значения.
– Да, – мрачно подтвердила она. – Кто-то устроил поджог, это установлено окончательно. Мистера Уильямса сначала убили ударом по голове и лишь потом подожгли его спальню. Я подумала, что вам надо знать об этом. Он почти наверняка не мучился.
Монти на мгновение утратил дар речи. Он не осмеливался даже думать о том, какие страдания пришлось перенести Роджеру.
– Спасибо, – неловко поблагодарил он. – Но почему? Я имею в виду… кому понадобилось его убивать?
– Мы надеемся, что вы поможете нам выяснить это. Никаких личных мотивов мы не выявили. Убийца тщательно обыскал дом, но не вынес ничего ценного, хотя там было чем поживиться. Много красивых украшений, в том числе довольно ценных, старинное столовое серебро, электроника, пара очень дорогих телефонов, айподы. Все эти вещи легко вынести, но они остались на месте.
Монти помотал головой, словно прогоняя докучливую мысль:
– Нет человека, который бы ненавидел Роджера до такой степени. А убийца не мог, например, быть под кайфом?
– Мог, – согласилась она. – Но обыск произвели очень уж методично. Убийца проверил все до последней мелочи, при этом ничего не сломал и не разбросал.
– А откуда вы знаете, что он обыскал дом?
Сержант Тобиас слабо улыбнулась.
– Следы на пыли, – пояснила она. – Если бы со времени последней уборки мистер Уильямс сам вытаскивал то одну книгу, то другую, следы выглядели бы иначе. А здесь следы на каждой полке, и все свежие. Чем торгует ваш книжный магазин, мистер Данфорт? Как выглядит ваш самый дорогой товар?
Монти пробрал холод, кофе показался горьким на вкус. Ответ может быть только один, если только не солгать. Мысль о том, чтобы скрыть правду, мелькнула у него в голове и тут же испарилась.
– Обычно это редкая книга, иногда рукопись или прижизненное издание, часто – первоиздание. Они могут стоить тысячи, даже десятки тысяч долларов. Бывает, к нам попадает старинный манускрипт, порой украшенный миниатюрами.
Сержант не сводила с Монти пристального взгляда.
– Ну а сейчас? – настаивала она.
Монти набрал в легкие побольше воздуха и выдохнул:
– А сейчас это древний свиток, обнаруженный мной на дне коробки с обычными книгами. Коробка – часть имущества, которое распродают.
– Древний? – перепросила сержант. – Насколько древний?
Что она может знать о книгах? Скорее всего, ничего. Для нее Вторая мировая – уже глубокая древность.
– Мистер Данфорт?
– Возможно, свиток времен Христа, – выдавил он. Прозвучало до ужаса театрально.
Женщина проявила живой интерес:
– Неужели? И на каком языке? Латынь? Древнееврейский? Арамейский?
– Похоже, арамейский. Видимо, это очень важная вещь: уже трое пытались купить у меня этот свиток. А я даже не успел его датировать.
– Но уже выставили на продажу?
В голосе сержанта прозвучало осуждение.
– Вовсе нет, – возразил Монти. – Не выставил. Я понятия не имел, что кто-то знает о свитке. И не уверен, что текст арамейский. Мой друг кое-что понимает в этом и разобрал несколько слов: это он сказал насчет арамейского. Мне все еще нужен эксперт.
– У вас есть соображения относительно содержания свитка? – продолжала расспрашивать сержант. – И материала? Пергамент или велень? Какова его длина?
Монти слегка отшатнулся:
– Почему вы спрашиваете об этом?
На лице сержанта появилась улыбка, мягкая и гордая.
– Мой отец – Эли Тобиас. Специалист по древним арамейским рукописям. Мы сразу подумали, что мистера Уильямса убили из-за редкой книги. Поэтому мне и поручили вести расследование.
– Ясно, – вздохнул Монти. – Трое разных людей являлись ко мне и просили продать рукопись, предлагая все, что я пожелаю. А я не могу даже снять копию со свитка. В него словно… вселился кто-то.
– Тогда вам точно нужен эксперт, – заявила сержант. – И скорее всего, не один. А кто-нибудь из этих людей объяснил, что это за свиток и почему он им так нужен?
Монти пересказал свои разговоры со всеми тремя. Женщина слушала внимательно, не перебивая. Закончив, Монти уставился на нее поверх чашки с остывшим кофе.
– Держите свиток в надежном месте, мистер Данфорт, – сказала она. – Мы отправим к вам двоих экспертов завтра или послезавтра. Думаю, мы установим причину гибели несчастного мистера Уильямса. И пожалуйста… пожалуйста, будьте осторожны.
Монти пообещал, что будет, и, пошатываясь, вышел на улицу. Затем он вернулся в Кембридж и трудился в магазине до самого вечера. Занеся в каталог последние поступления из собрания Гревилла, он решил пойти домой и поужинать, а потом позвонить Хэнку и сообщить последние новости. Разговоры с Хэнком все-таки очень успокаивают. Его здравый смысл – как глоток свежего воздуха: помогает проветрить мозги и выдуть оттуда всякую застарелую дурь.
Оказалось, что пока Монти сидел в магазине, на улице прошел сильный дождь, а он и не заметил. Сточные канавки переполнились, под ногами кое-где хлюпало. Слава богу, он вышел из магазина в удачный момент, а то промок бы до нитки. На востоке небо уже темнело, а на западе полыхало красным. Значит, завтра будет погожий денек, если, конечно, верить всем этим старинным погодным приметам.
Монти свернул за угол, и в лицо ему ударил солнечный свет. На мгновение он зажмурился, а когда открыл глаза, замер, точно пришибленный. Асфальт был залит кровью. Повсюду лужи крови – алые, сверкающие. В сточных канавках журчала кровь.
Монти оцепенел от беспредельного, всеохватного ужаса.
Из-за угла вылетел велосипедист, затормозил, развернулся поперек дороги и задел Монти. Тот бухнулся наземь, ушибся, ободрал кожу. Несколько мгновений было невозможно дышать: легкие отказывались впускать воздух. Наконец ему удалось сделать вдох; боль не проходила, в голове туманилось. Монти кое-как поднялся на колени.
К нему спешила чрезвычайно встревоженная старушка.
– Все хорошо? – с беспокойством осведомилась она. – Ох уж эти мальчишки. Носятся как угорелые. И хоть бы остановился. Вы ничего себе не повредили?
Она протянула руку, помогая ему встать. Правда, старушка выглядела слишком хрупкой, чтобы полагаться на ее помощь. Монти поднялся на ноги и, к своему удивлению, обнаружил, что, оказывается, ничего себе не сломал. Разве что вымок, свалившись в канаву с дождевой водой, и весь перепачкался. Рукава куртки, манжеты рубашки, брюки были хоть выжимай. А на ладони красовалась кровавая полоска.
– Спасибо, все в порядке, не волнуйтесь, – ответил он. – Наверное, я сам виноват: стоял посреди дороги. Просто… задумался.
Никакой крови не было и в помине – асфальт как асфальт, в закатных лучах поблескивают обыкновенные дождевые лужи. Хэнку о видении, пожалуй, рассказывать не стоит. Тот любит повторять, что все эти сверхъестественные явления просто плоды буйного воображения. Человеческие страхи, которые фантазия превращает в реальность.
С Хэнком он тем не менее встретился. Пришел домой, принял душ, переоделся, поужинал как следует. А потом явился Хэнк, и выяснилось, что он тоже встревожен не на шутку.
– Ты понял, почему его нельзя сфотографировать? – спросил Монти. Друзья сидели за поздней чашкой кофе и тешили себя шоколадками с мятой.
– Нет, – признался Хэнк с горькой улыбкой. – В кои-то веки логика меня подводит. В голову не приходит ни одного разумного ответа. Подозреваю, есть какое-то объяснение тому, что эти трое проведали о свитке еще до объявления о продаже. И если уж они умудрились отыскать тебя, то беднягу Роджера выследили без труда. Монти…
– Что?
– Нам нужно разобраться с этим прямо сейчас. Не сочти меня паникером, но если они убили Роджера из-за свитка, то и с тобой церемониться не станут.
Тьма, что разрасталась в сознании Монти, внезапно обрела облик. Его обдавало жаром, словно тело уже лизали языки пламени.