На снимках отец представал совсем другим человеком. Он был окружен толпой приятелей и приятельниц. Он ходил на вечеринки, в бары и ночные клубы. Он гулял по пляжу и в городском центре. Пил пиво и шампанское, носил костюмы и пляжные шорты. Я и вообразить не мог, что когда-то он вел такую жизнь. Мне до него было далеко.
Чаще других на фотографиях мелькала красивая девушка. Очень красивая. Стройная блондинка со светлой улыбкой. На многих карточках она была рядом с отцом – смеясь, склоняла голову ему на плечо. Папа тоже улыбался. Он выглядел счастливым и очень юным.
На обороте одного фото я прочитал: «Мэри Энн». На другом снимке этой же девушки была приписка: «Малышка». Мэри Энн? Малышка? Похоже, до знакомства с мамой у отца были серьезные отношения. Он был влюблен – или как минимум неравнодушен к этой девушке.
Да уж, и тут мой старик меня обскакал!
Я задремал в кресле. Меня разбудил телефонный звонок. Открыв глаза, я увидел, что буквально завален отцовскими фотографиями. Когда я потянулся за трубкой, снимки посыпались на пол, а некоторые застряли в щели между сиденьем и спинкой кресла.
Я взглянул на время: двадцать три часа тридцать пять минут. Номер был незнакомым, но местным, и я снял трубку.
– Мистер Кертвуд?
– Я слушаю.
– Это детектив Хайленд. Простите за очередное беспокойство.
– Ничего страшного. Я просто…
– Мне хотелось бы встретиться с вами завтра, прежде чем вы уедете, и обсудить еще кое-какие детали дела. Я не хотел сообщать их в присутствии вашей матери. Не уверен, что ей сто́ит это знать – по крайней мере, пока.
– Это связано с той книгой? – спросил я.
– В том числе.
– Я буду у вас в девять.
– Отлично, – сказал Хайленд. – До встречи.
Перед сном я сложил фотографии обратно и закрыл коробки. Спустившись утром на кухню, я застал маму за решением кроссворда. На столешнице пыхтела кофеварка. Мама взглянула на меня и спросила:
– Уже собрался?
– Я решил ненадолго задержаться.
– Вот как?
– Завтра у меня всего одна лекция, можно ее и пропустить. Лучше проведу еще денек в родительском доме.
– Что ж, не стану возражать, – сказала мама. – Тебя и так всегда приходится упрашивать приехать в гости. Буду только рада, если ты останешься. Посмотрел, что в коробках?
– Ну… заглянул одним глазом, – соврал я.
– И как, раскрыл какую-нибудь страшную тайну? – Мама посмотрела на меня поверх очков. – Может, твой отец был не только писателем, а еще и шпионом? Или открыл лекарство от рака? А может, на Луну летал?
Я задумался, не зная, что ответить. Мне хотелось сказать правду о том, что у папы прежде была девушка, но мама и так могла о ней знать. А если знала, то зачем лишний раз ворошить прошлое, тем более спустя всего несколько дней после папиной смерти? Я даже не был уверен, что нужно разыскивать книгу, якобы написанную отцом. Возможно, лучше было бы вернуться домой и спокойно жить дальше. Если бы не детектив Хайленд, я бы, скорее всего, так и поступил.
– Ничего интересного не заметил, – буркнул я. – Какое-то старье.
– Так я и думала.
– Только ничего не выбрасывай.
Мама насторожилась.
– Почему? Зачем хранить всякий хлам?
– Просто так, – сказал я. – Быть может, я чересчур сентиментален, но мне хочется забрать эти коробки на память.
– Поступай как знаешь. – И мама уткнулась в кроссворд.
– Кстати, – вспомнил я, – куда ты дела книги?
– Какие книги?
– Те, что ты собрала еще до папиной смерти.
– А зачем они тебе? – Мамин голос прозвучал монотонно, как у робота.
– Куда ты их отнесла? – настаивал я. – На библиотечную ярмарку?
– В «Гудвилл», – ответила мама. – Такие только в «Гудвилле» можно продать.
Я кивнул.
«Гудвилл». Это слово почему-то показалось мне знакомым.
Я предполагал, что детективу Хайленду не терпится со мной поговорить, учитывая, что он сам меня пригласил, но в полицейском участке меня заставили ждать. Чтобы скоротать время, я зашел в Интернет с телефона и решил поискать информацию о книге «Путь одиночки» Герберта Генри. Несколько штук были выставлены на продажу, каждая не дешевле тысячи долларов. Тысяча долларов за дешевый вестерн в мягкой обложке, изданный сорок лет назад! Книга нередко фигурировала в списках желаемого у пользователей букинистических форумов, а кто-то даже назвал ее белым китом любого коллекционера антикварных изданий.
Что подумал бы отец, если бы об этом узнал – и если он действительно был автором романа? Я задумался о судьбе книг, которые мама отвезла в «Гудвилл». Вдруг среди них был экземпляр «Пути одиночки», и именно поэтому отец пытался ее остановить? Поэтому хотел мне что-то сказать перед смертью?
«Удивил». Чем я мог удивить его или маму? Может, на самом деле он сказал «Гудвилл»?
Детектив Хайленд объявился спустя час. На нем была та же одежда, что и вчерашним вечером. Галстук почти развязался и был изрядно помят.
– Простите, что заставил ждать, мистер Кертвуд, – извинился он. – В деле Лу Каледонии появилась зацепка, и мне пришлось работать до самого утра.
– Понимаю, – ответил я, поднимаясь. – Мне зайти в другой раз?
– Нет, что вы, – возразил он. – Пройдемте ко мне в кабинет. Думаю, вам будет интересно узнать, что мы выяснили.
По пути в его тесную каморку я спросил детектива, связаны ли их новые находки с тем, что он собирался мне рассказать.
– По правде говоря, да, – ответил Хайленд.
Мы уселись за аккуратно прибранный стол. На нем не было ничего, кроме компьютера, подписанного бейсбольного мяча в стеклянном футляре и постоянно вибрирующего мобильного телефона. Никаких папок, никаких бумаг.
– Как я уже сказал, мне не хотелось обсуждать это в присутствии вашей матери. Тема весьма деликатная.
– Думаю, после новости о том, что ее муж втайне написал роман, маму сложно было бы чем-то удивить.
– Не уверен, – сказал Хайленд. – Дело в том, что в поисках информации, способной помочь следствию, я связался с одним книготорговцем, продававшим экземпляр книги вашего отца… «Пути одиночки».
– Продолжайте.
– Выяснилось, что у книги есть посвящение.
– Вот как? – Я был заинтригован.
– Да. Книга посвящена М. Э. Точнее, «М. Э., с любовью». Что бы это могло значить?
– Мою мать зовут Элейн. Бабушку по материнской линии звали Нэнси. Сестер у отца не было.
– Раз написано «с любовью», то речь должна идти о женщине. Мужчины обычно не признаются в любви другим мужчинам, даже своим родителям.
Мне пришлось согласиться. Я впервые сказал отцу, что люблю его, когда он умирал. А мне он говорил это только в далеком детстве. Я даже не задумывался об этом. Должно быть, мужчины так устроены.
– Кажется, мы немного отвлеклись. В общем, мои ребята обыскали кабинет Лу Каледонии. Проверили его календарь, адресную книгу, компьютер. Было непросто – мистер Каледония, как и большинство тех, кто коллекционирует всяческие тайны, был барахольщиком, притом довольно рассеянным. Но нам удалось найти переписку с некой Мэри Энн Комптон. Слышали когда-нибудь это имя?
– Нет.
– Взгляните-ка на инициалы, – попросил Хайленд. Он явно был весьма доволен собой.
– Вижу. М. Э. Мэри Энн.
– Но вы с ней не знакомы? – допытывался детектив.
– Не припомню. Она как-то связана с отцом или с книгой?
– Вот об этом-то я и не хотел рассказывать при вашей матери, – проговорил Хайленд. – Понимаете, к вам вся эта история с Лу Каледонией отношения не имеет. По крайней мере, прямого. Ваш отец скончался от естественных причин. С его судьбой убийство Лу Каледонии связано лишь косвенно – если предполагать, что ваш отец и правда был писателем.
– Это весьма важное «если».
– Думаю, теперь у нас есть все основания полагать, что именно он написал «Путь одиночки». Веские основания.
– Вы уверены?
– Он посвятил книгу Мэри Энн Комптон. Они встречались, когда ваш отец писал этот роман, но тогда ее звали Мэри Энн Гейтс. С тех самых пор она стремилась раздобыть экземпляр и хотела, чтобы мистер Каледония помог ей разыскать вашего отца. Мистер Каледония категорически отказался, и тогда она убила его.
– Убила? – вздрогнул я. – Из-за какой-то книги?
– Не из-за какой-то книги, – ответил Хайленд, – а из-за единственной опубликованной книги вашего отца. Да еще и посвященной ей.
– Почему вы так уверены? – спросил я.
Хайленд торжествующе улыбнулся:
– Потому что вчера вечером мы задержали Мэри Энн Комптон, и она созналась в убийстве Лу Каледонии.
Провожая меня в крошечную комнату для допросов, детектив Хайленд не менее пяти раз напомнил, что нарушает протокол. Ему грозят серьезные неприятности, если кто-нибудь узнает, бормотал он, но все же признал, что от моей встречи с Мэри Энн Комптон вреда никому не будет.
– Она во всем созналась, – повторил он, открывая дверь. – К тому же меня эта история задела за живое – а точнее, ваше в ней участие.
– Почему? – удивился я.
– Мой старик любил читать Микки Спиллейна, Дональда Гамильтона, Ричарда Пратера. Возможно, эти книги вдохновили меня пойти работать в полицию.
– Как знать, – ответил я.
– Я и сам подумываю когда-нибудь написать книгу, – разоткровенничался Хайленд. – Рассказать об интересных делах, над которыми работал, об удивительных случаях и людях, которых довелось повстречать. Я уже пару раз пытался, но писать книгу сложнее, чем кажется.
– Верно.
– Подождите немного, я приведу миссис Комптон. – Он придержал дверь. – У вас будет несколько минут, так что поторопитесь.
– Спасибо, – поблагодарил я.
В комнате помещались лишь деревянный столик и несколько стульев. Стол выглядел так, будто прошел войну. Пол был грязным, в пятнах от кофе и фантиках от конфет.
Я сел на шаткий скрипучий стул и подумал о женщине, которую мне предстояло увидеть. В прошлом она была возлюбленной отца. Впрочем, все это пустяки. Не только мой отец встречался с кем-то еще до свадьбы. Но эта женщина так много для него значила, что он посвятил ей книгу, опубликованную в год моего рождения. Он ведь тогда уже был знаком с мамой – да что там, они были помолвлены!