Но оказывается, содержание книг не остается неизменным. Они открыты не только для различающихся версий, но и для прямых исправлений.
Сама судьба персонажа может стать иной.
Мистер Бергер не стал пороть горячку. Он не считал себя лицемером и теперь пытался оправдаться в собственных глазах. Да, он старался завоевать доверие мистера Гедеона, однако не только потому, что горел желанием избавить Анну Каренину от очередных сцен гибели под колесами поезда. Просто мистеру Бергеру нравилось общество пожилого джентльмена, не говоря уже о восхищении самой библиотекой Кекстона.
В этом было зерно истины. Мистер Бергер действительно получал удовольствие от общения с мистером Гедеоном, поскольку тот был неистощимым кладезем информации о библиотеке и об истории его предшественников на этой должности. К тому же вряд ли нашелся бы хоть один любитель книг, которого не очаровало бы это собрание. Каждый проведенный здесь день открывал новые сокровища – многие из них были приобретены исключительно в силу своей редкости и ценности, а не из-за прямой связи с персонажами. Такие как, например, аннотированные рукописи, относящиеся к периоду до изобретения книгопечатания, включая поэтические произведения Донна, Марвелла и Спенсера. Не один, а сразу два экземпляра Первого фолио Шекспира, один из которых принадлежал самому Эдварду Найту – суфлеру «Слуг короля» и предполагаемому корректору вошедших в издание рукописей. Сохранились сделанные от руки исправления ошибок, вкравшихся в его личный экземпляр, поскольку Первое фолио продолжало корректироваться в процессе напечатания, так что каждая книга могла иметь отличия от остальных. И наконец, наброски к так и не законченным главам «Тайны Эдвина Друда», принадлежавшие, как подозревал мистер Бергер, перу самого Диккенса.
Этот редкий экспонат мистер Бергер отыскал в папке с еще не внесенными в каталог рукописями, где хранилась также отброшенная Фрэнсисом Скоттом Фицджеральдом версия заключительных глав «Великого Гэтсби», в которой за рулем в момент гибели Миртл сидел Гэтсби, а не Дэзи. Мистер Бергер видел его мельком, когда направлялся к Анне Карениной. Жилище Гэтсби было одним из чудес библиотеки и состояло из раздевалки и бассейна, который, впрочем, выглядел не слишком привлекательно из-за испачканного в крови надувного матраса.
Гэтсби казался довольно симпатичным, но вид имел измученный. Находка альтернативного окончания книги, которой Гэтсби, подобно Анне Карениной, дал свое имя, заставила мистера Бергера задуматься над тем, что могло произойти, если бы Фицджеральд опубликовал эту версию вместо конечного варианта, в котором за рулем роковой ночью находилась Дэзи. Изменило бы это судьбу Гэтсби? Мистер Бергер решил, что нет: в бассейне по-прежнему плавал бы запачканный кровью матрас, но конец Гэтсби представлялся бы тогда менее трагическим и менее возвышенным.
Однако сама возможность рассуждать о подобной метаморфозе укрепила в мистере Бергере веру в то, что Анну можно спасти, и он все больше времени проводил в отделе, посвященном творчеству Толстого. Бергер погрузился в историю написания «Анны Карениной», и его исследования показали, что даже этот роман, который и Достоевский, и Набоков назвали безупречным, при первой публикации не миновали трудности. Начиная с 1873 года его печатали по частям в журнале «Русский вестник»[74], и редакционные споры по поводу заключительной его части означали, что роман тогда еще не принял тот окончательный вид, в каком был издан отдельной книгой в 1878 году. В библиотеке хранились как журнальный вариант, так и первое книжное издание, однако познания мистера Бергера в русском языке были, мягко говоря, ограниченными, и он не решился связываться с оригиналом. Первое издание на английском, выпущенное «Томасом Кроуэллом и К°» в Нью-Йорке в 1886 году, как он рассудил, вполне подойдет для его намерений.
Проходили недели и месяцы, но мистер Бергер бездействовал. Мало того что он страшился этого замысла – как же, переписать одно из величайших произведений мировой литературы! – так еще и мистер Гедеон никуда не отлучался из библиотеки. Он так и не рискнул доверить мистеру Бергеру ключи и по-прежнему не спускал глаз со своего гостя. Тем временем мистер Бергер заметил, что Анна с каждым днем становится все более неуравновешенной и порой, во время обсуждения книг или музыки, а также нечастых посиделок за вистом или покером, вдруг отстраняется и начинает шептать имена своих детей или возлюбленного. К тому же она неоднократно проявляла нездоровый интерес к железнодорожному расписанию.
Наконец судьба подарила мистеру Бергеру возможность, которую он так долго искал. Брат мистера Гедеона тяжело заболел, и его расставание с этим миром было, как говорится, неизбежным. Мистер Гедеон заторопился в дорогу, надеясь застать брата в живых, и после недолгих колебаний поручил заботу о библиотеке Кекстона мистеру Бергеру. Мистер Гедеон оставил ему ключи и номер телефона своей невестки в Бутле на случай крайней необходимости, а затем умчался, чтобы успеть на вечерний северный экспресс.
Впервые оставшись в библиотеке в одиночестве, мистер Бергер открыл чемоданчик, собранный им после звонка от мистера Гедеона, и извлек оттуда бутылку бренди и свою любимую перьевую ручку. Он налил себе большой бокал бренди – больше, чем требовало благоразумие, как он сам позднее признал, – взял с полки кроуэлловское издание «Анны Карениной», положил на стол мистера Гедеона и раскрыл на нужной странице. Затем сделал глоток бренди, второй, третий… В конце концов мистер Бергер намеревался изменить одно из лучших произведений литературы, так что немного спиртного, как он считал, пошло бы ему только на пользу.
Он посмотрел на почти опустевший бокал и снова наполнил его. Еще один подбадривающий глоток – и мистер Бергер снял колпачок с ручки. Прошептав безмолвную молитву богу литературы, он тремя резкими штрихами вычеркнул один-единственный фрагмент.
Дело было сделано.
Мистер Бергер снова глотнул бренди. Все получилось легче, чем он ожидал. Он подождал, пока высохнут чернила на издании Кроуэлла, и вернул книгу на полку. К этому моменту мистер Бергер был уже более чем «слегка навеселе». Когда он подходил к столу, на глаза ему попалось название: «Тэсс из рода д’Эрбервилей». Это было первое издание романа Томаса Гарди, «Осгуд, Макилвейн и К°», Лондон, 1891 год.
Мистеру Бергеру всегда внушал отвращение финал «Тэсс».
«Ну что ж, – подумал он, – семь бед – один ответ».
Мистер Бергер снял книгу с полки и сунул под мышку. Затем он с воодушевлением принялся за исправление пятьдесят восьмой и пятьдесят девятой глав. Он трудился всю ночь, и когда наконец заснул, забаррикадированный томами, бутылка бренди была пустой.
По правде говоря, мистер Бергер немного хватил через край.
В истории частной библиотеки Кекстона этот короткий период, последовавший за «исправлениями» мистера Бергера, известен под названием «сумятица», и рассматривают его как наглядный урок, объясняющий, почему подобных экспериментов следует избегать.
Брат мистера Гедеона чудесным образом пошел на поправку, причем настолько уверенно, что даже пригрозил своим врачам немедленным судом. И первую подсказку о том, что возникли непредвиденные обстоятельства, пожилой библиотекарь получил, когда спешил на обратный поезд в Глоссом. Проходя мимо Ливерпульского театра, мистер Гедеон обнаружил, что там давали комедию «Макбет». Он бросил повторный взгляд на афишу и тут же ринулся на поиски ближайшего книжного магазина. Там он без труда отыскал экземпляр комедии «Макбет», вместе с комментариями, характеризующими ее как «одну из самых трудных для понимания поздних пьес Шекспира, где причудливо переплетаются сцены насилия и неуместный юмор, граничащий с ранним альковным фарсом».
– Господи! – воскликнул мистер Гедеон. – Что он натворил? Точнее говоря, что он еще натворил?
Старый джентльмен задумался, вспоминая, какими романами и пьесами мистер Бергер был особенно недоволен. Кажется, он говорил, что плакал, читая последние страницы «Повести о двух городах». Проверка книги показала, что теперь она заканчивалась так: Сидни Картон спасается от гильотины, улетая на дирижабле, который пилотирует Алый Первоцвет, а в комментариях сообщается, что эта сцена послужила источником вдохновения для целого цикла романов баронессы Орци.
– Боже мой, – простонал мистер Гедеон.
Следующим был Гарди.
Роман «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» теперь завершался побегом Тэсс из тюрьмы, который организовал Энджел Клэр при помощи команды взрывников, а в финале «Мэра Кэстербриджа» Майкл Хенчард поселился в увитом розами домике, по соседству со своей недавно вышедшей замуж падчерицей, и занялся разведением щеглов. В заключительных сценах «Джуда Незаметного» Джуд Фаули вырвался из лап Арабеллы и выжил после своего отчаянного похода к Сью в морозную погоду, а потом они оба убежали и благополучно поселились в Истборне.
– Это ужасно, – вздохнул мистер Гедеон, хотя в глубине души не мог не признать, что предпочел бы такой финал тому, что описан у Томаса Гарди.
Наконец очередь дошла и до «Анны Карениной». Мистеру Гедеону понадобилось немало времени, чтобы найти изменения, поскольку здесь они были более тонкими: всего лишь удаление небольшого фрагмента текста вместо откровенного и весьма бездарного переписывания. Это тоже было плохо, но, по крайней мере, не вызывало вопроса, почему Бергер решился на такой поступок. Если бы мистер Гедеон испытывал подобные чувства к героине, вверенной его заботам, то, возможно, и сам нашел бы в себе мужество вмешаться. Ему приходилось видеть, как литературные герои страдают по воле бессердечных авторов, и не в последнюю очередь Гарди с его безысходностью. Но главной обязанностью мистера Гедеона были и оставались книги. Все следовало привести в порядок, какими бы благими намерениями ни руководствовался мистер Бергер.