Свободен. Жив. Ничком на полу, вдыхая запахи цемента, пыли, пота и еще теплый ветчинно-капустный душок свежеумерщвленной плоти. Пахнуло миндалем.
Молоточек в груди.
Только не сердечный приступ, после такого-то. Давай же: каплю справедливости.
Кондор перевернулся на спину. Уставился в гладкий потолок за́мка.
Приподнялся на локтях. Сел. Голова кружится. Боль от ударов, стояния на коленях, удушье. Перечный спрей, слезы, грязь с пола, пот: лицо перепачкано. Наверное, выгляжу жутко.
Ему не дадут выбраться из этой передряги.
Миндаль, С-четыре. Где С-четыре?
Верстак, ноутбук, а на нем…
Поэтажный план. Сокровище Библиотеки Конгресса, главный за́мок – здание Джефферсона.
Выскочил рекламный модуль, улыбающийся продавец над бегущей строкой:
ПОЗДРАВЛЯЕМ! У ВАС НОВЫЙ МОБИЛЬНЫЙ ТЕЛЕФОН.
БАЗОВЫЙ БИЗНЕС-ПЛАН, ПОДУМАЙТЕ, НЕ ШАГНУТЬ ЛИ ДАЛЬШЕ?
СЕТЕВЫЕ ТЕЛЕКОНФЕРЕНЦИИ ДЛЯ…
На полу мертвой змеей лежит белый компьютерный кабель.
Эта змея раньше связывала ноутбук с айфоном.
Айфоном, который способен активировать все мобильники, объединенные в сеть.
Вот и благотворительный короб, который заглатывает телефоны, пожертвованные нашими лучшими людьми.
На экранчике айфона тоже светится карта библиотечного за́мка с поставленными на ней пользователем красными точками.
Головокружение: шатаясь, подошел к раковине у стены, ополоснул лицо, в урне – пустые пластиковые бутылки из-под воды, а рядом с ней – странная красная грелка из другого мира.
Видение: Джереми усмехается своей огайской ухмылкой, проходит через металлодетекторы в мешковатых штанах с широкой ластовицей, где спрятана резиновая грелка, полная чего-то клейкого, а вовсе не воды.
Схватил короб на колесиках для пожертвованных мобилок. Закрыл ноутбук, положил его в короб рядом с айфоном. На экранчике – карта за́мка.
Перекрещенные трупы на полу лежат неподвижно.
Скоро ли вас найдут?
Большой палец на пульте, дверь открывается. Вытолкал пластмассовый короб в коридор. Потом вытащил из-под ремня голубую рубашку, нижним ее краем стер отпечатки пальцев с пульта, кинул его обратно в подземную мастерскую сквозь закрывающуюся дверь; пластмассовая штука проскакала по бетонному полу и замерла.
Вперед!
Понесся с грохочущим коробом на колесиках по тоннелям здания Адамса в главный за́мок Джефферсона, спустился в его утробу и, следуя отметкам на карте, добрался до гигантской водяной трубы. Серый кабель-канал приклеен липкой лентой к вводу воды снизу, а в нем – мобильник-детонатор, присоединенный к светло-коричневому, размером с книжку, вязкому пласту.
Бум – и нет воды в системе автоматического пожаротушения.
Бум – и вода затопляет американский за́мок.
Вытяни проводки из пласта взрывчатки. Отсоедини их от мобильника. Вынь из телефона батарейку. Брось мертвое устройство в короб.
А что делать со взрывчаткой?
От выстрела пули она не взорвется. И еще, С-четыре горит.
Только электричество заставит ее сделать бум!
Сожми взрывчатку в комок, засунь в карман черной кожанки.
Кондор прикатил пластиковый короб на колесах к месту, отмеченному на айфонной карте следующим по счету номером: бомба на несущей бетонной стене. Телефон привел его еще к трем. Каждый раз он отрывал от взрывчатки электронное устройство, сжимал клейкую массу в комок, умещающийся в кармане куртки, а когда все карманы наполнились, стал набивать взрывчаткой трусы.
Бум.
Беги, залетай в лифт, закатывай в него короб. С тобой едут мужчина и женщина. На нем – дурацкий зеленый галстук в честь Дня святого Патрика. У нее усталый вид. Обоим нет дела ни до тебя с содержимым твоих штанов, ни до того, что случится, если в лифте вдруг заискрит электричество.
План следующего этажа в айфоне.
Стеллажи. Ряды деревянных полок, легковоспламеняющиеся книги, и там, под одной из полок, очередной мобильник, соединенный проводами с комком липучки. Этот аппарат был прикреплен резинками к пластиковой бутылке от воды, полной серого геля, эта бомба взорвалась бы огненным шаром.
Положил бутылку с напалмом поверх мобильников в короб с колесиками.
В трусы больше ничего уже не поместится.
Натяни резинки от бомбы на лодыжки, поверх брюк.
Покорми змею из взрывчатки на своей голой ноге в черной джинсовой штанине.
Кати дальше. О, как же медленно!
Часы, это заняло у него много часов, действия замедлялись с каждым сеансом загрузки С4, которую он запихивал в брюки, под голубую рубашку, в рукава черной кожанки.
Часы, много часов он катается со своим коробом по зданию Джефферсона, следуя отметкам одержимого фанатика на картах в айфоне. Проезжает мимо экскурсантов, обычных граждан, мимо мужчин и женщин с пропусками на шнурках. Грохочет колесиками по офисным коридорам, по главному читальному залу с позолоченным купольным потолком, пока наконец последний красный крестик на последнем из загруженных в телефон поэтажных планов не приводит его к очередной бомбе, которую приходится разбирать на части.
Дверь в офисном коридоре: мужская уборная.
Возьми в охапку все бутылки с напалмом.
Уборная ярко освещена, в ней много зеркал, в нос бьет лимонным аммиаком.
И пусто.
Положи открытые бутылки в раковину, горлышком вниз, пусть их содержимое – буль-буль – вытечет в канализацию.
Одна не влезает. Запихни ее ногой в металлическую кабинку.
Не останавливайся, изнемогая от усталости, выпотрошенный, сползи вниз по стене кабинки, сядь на пол, обними горшок, как перебравший тинейджер, – два пива, это слишком много.
Взрывчатка, которой обложено тело, сковывает движения, но он выливает в унитаз содержимое последней, не подлежащей переработке бутылки. Серебристая кнопка проваливается вниз – ввух!
Мир не взрывается.
Кондор выполз из кабинки. Проверил, пусты ли бутылки, положенные в раковину. Оставил их там. Бросил короб с мобильниками и проводами в коридоре для уборщиков, пусть подивятся. Кинул ноутбук Джереми в мусорный бак. Добрел до лифта – и через холл, коридоры, под уклон, по тоннелю – в здание Адамса, к своему кабинету.
Не остановился.
Наверх, на главный этаж; навстречу блондинка, вот дверь на улицу, ты можешь…
За спиной Кондора раздается голос:
– Ты!
Синий, в узкую полоску костюм директора по спецпроектам. Который моргает.
Отстраняется от запаха пота и каких-то орехов, подальше от изможденного, с дикими глазами мужчины в черной кожанке.
– С вами все в порядке, мистер… Вин?
– Разве это важно? – выдает тот жалкую для госслужащего, навязанного директору другим правительственным ведомством, отговорку. Расстегивает черную кожаную куртку, роется во внутреннем кармане и вытаскивает оттуда… перьевую ручку. Протягивает ее боссу со словами: – Предположим, я парень с мечом.
Вин побрел прочь от своего примолкшего, ошарашенного библиотечного начальника.
Вышел в вечереющий город.
Тебе это с рук не сойдет.
Тротуар на Кэпитал-Хилл. Костюмы и галстуки, деловые портфели и набитые всем необходимым для работы рюкзаки, дети на самокатах. Дама выгуливает собачку. Свежий воздух предвещает весну. Зонтик ночи накрывает мраморный город. Парень у бара на Пенсильвания-авеню горланит «Danny Boy»[95]. Деревья с набухшими почками образуют навес над пешеходной дорожкой, защищающий от света уличных фонарей, а ты просто иди, передвигай ноги, ставь одну перед другой.
Иди медленно, чтобы из тебя ничего не выпало.
Говорящие головы лопочут что-то из невидимого телевизора, настаивают на том, что, утверждают это, продают то.
Волны света танцуют на стене того трехэтажного таунхауса в переулке. Из какого-то двора несется легкая музыка. Смех.
Барбекю и зеленое пиво одушевляют вечеринку по случаю Дня святого Пэдди, которую устроили жители этого дома, мужчины и женщины, им нет еще тридцати. Они постарались, созвали соседей, приходите все, заверив: «Мы прикатим пару бочонков, будет ведерко льда для кока-колы и белого вина, крафтовое и импортное пиво для любителей, вкусы которых стали более утонченными со времен колледжа». Накрыли и стол с закусками. Текстовые сообщения с приглашением разосланы в 4:20, до того как «все» повалят в бары после работы. Зак врубил колонки, подключил ноутбук и изображает из себя диджея, чтобы любой женщине, желающей заказать песню, пришлось разговаривать с ним и его подручным, большим знатоком предпочтений избирателей, который, однако, ни разу не истолковал правильно изгиб напомаженных губ.
Переулок забит телами. Все поработали над производимым впечатлением, продумали свободные позы, как будут оборачиваться и обводить взглядом окружающих, правильно улыбаться. Много дешевых нарядов и рабочих костюмов, хаки и спортивных курток, джинсов, сидящих лучше, чем раздутые штаны на Кондоре. Экраны горят среди моря голов – звезды вселенной, вращающейся вокруг того, кто держит в руках телефон. Гормоны и тестостерон вперемешку с дымом, который валит от двух корыт, половинок пятидесятигаллонной бочки, распиленной каким-то стародавним жильцом. Эти две полубочки для барбекю дают начало вечеру, полному угольных брикетов и уханья газа для зажигалок. К тому моменту как Кондор добрался до центра пенящейся толпы, два парня из таунхауса, что дальше по улице, бросили дрова на угли: пламя взвилось высоко вверх, заплясали тени на стенах двора. Людская масса заволновалась – Зак прибавил громкость на выносящей мозг, бьющей по ушам песне, когда-то приводившей в дикий восторг их родителей. Людей возраста Кондора. Или чуть моложе.
«Ненавижу эту песню», – подумал он.
Он оказался у края толпы, которая старалась среди мерцающих огней не замечать добравшихся и сюда тягостных долгов или загрязнения воздуха дымом из бочек, затмевающим завтрашнее солнце. Они приехали сюда, в этот город, в это место, движимые идеей. Они работали на героя, который привел их в центр города, на конгресс,