– Папа, чем ты занимаешься?
– Книгу читаю. Чем же еще?
– Той писательницы! Я же говорила, что она тебе понравится. Как раз для тебя!
– Я хочу отсюда выбраться, – заявил он дочери. – Цель моей жизни – выбраться из этой дыры.
– Пап, это чудесное место. Кормят хорошо, медперсонал тебя обожает. Я говорила с Хавьером, так он без умолку трещал о том, какой ты смешной, какие истории ты ему рассказываешь.
– Он пичкает меня таблетками.
– Пап, это лекарство от давления. Если не пить таблетки, может случиться инфаркт.
– Кого мне убить, чтобы выбраться из этой дыры?
– Я привезла новые книги. Одна – той самой писательницы. Я рада, что она тебе понравилась. Мне сразу подумалось, что она в твоем вкусе.
– Я тут кое с кем познакомился. Ее зовут Варла.
Дочь улыбнулась:
– Хавьер сказал мне. Похоже, она замечательная. Когда я ее увижу?
– Кого?
– Варлу, твою подругу.
Он наболтал лишнего, выдал секрет! Это все туман: путает мысли, дурит голову. Непонятно, с кем он разговаривает и зачем. Непонятно, что за фигня вспоминается – сделанная, сказанная или совсем другая. Фигня, которую он выдумал, сидя у окна и глядя на снег и пальмы? Он замолчал. Не сказал больше ни словечка.
Дочь уехала. Скатертью дорога.
В поисках пистолета он перерыл комнату – вытащил каждую футболку, каждую пару белья, отодвинул комод от стены, простучал половицы на предмет тайника, нычки, вроде тех, где он в свое время прятал пушки. Киллеры бросают пушки с мостов в реки. Чушь, книжная чушь. Покупать новую пушку – сущая морока, вот он и не заморачивался, берег старые. Заявится коп, заберет пушку и проведет баллистическую экспертизу? Ну и что? Его посадят в тюрьму. Подумаешь! Да он и так в тюрьме. Все твердят, что здесь здорово и хорошо кормят, будто это главное. Будто его комната – не коробка с одним крошечным оконцем.
Пушка не нашлась. Но она точно здесь. Он устал искать.
Он надел пижаму и забрался в постель с книгой. День клонился к вечеру. Падал крупный снег, белый, как птицы на лужайке. Он раскрыл книгу и нашел место, на котором остановился.
Варла и Кроха Мо из койки так и не выбрались. Все послеобеденное время они занимались любовью, а теперь курили и дымили в потолок.
– Как самочувствие? – спросила Варла.
– Я кончил три раза подряд, как же мне себя чувствовать? Прекрасно, просто прекрасно.
– Я имела в виду, как самочувствие после убийства твоей малышки, твоей кровиночки.
– Мерзковато. Но выбора-то не было, так ведь?
– Не было.
– Все равно мерзковато.
– Для тебя она какая по счету?
– В смысле?
– Какая по счету зарубка на рукояти твоей пушки?
– Я давно бросил считать. Это же просто число.
– Я пока на шестнадцати, но скоро завяжу. Кайф уже не тот.
– А я кайфа никогда не ловил. Это просто работа. Заработок.
– Так тебе это вообще не нравилось?
– Это ненормально.
– Ты называешь меня ненормальной?
– Кайф от убийств – это ненормально. Не принимай на свой счет.
– Как же мне это принимать?
Варла выбралась из постели. Грудь обвисшая, половина волос на лобке выпала, но Кроха Мо все равно считал ее сексапильной.
– У нас снова ссора?
– Отношения становятся слишком бурными. Не факт, что мне такие нужны.
В дверь постучали.
– Это копы, – сказал Кроха Мо. – Нас арестуют за шумный секс.
В дверь стучали не копы, а Хавьер. Он не поднимал глаз, не смотрел на наготу Варлы.
– Мистер Коннорс, миссис Харди, извините, что беспокою. Случилось нечто ужасное. У меня для вас плохие новости.
– Его дочь погибла, – вмешалась Варла. – Мисс Жеманность застрелили. Продавала книги со сценами насилия, и ей аукнулось.
– Откуда вы знаете? Вам кто-то позвонил?
– Давай, Кроха Мо, колись! Признайся Хавьеру в содеянном.
Кроха Мо не знал, что сказать. Он никогда ни в чем не признавался. Его так научили адвокаты. «Держи рот на замке, используй пятую поправку[105], говорить буду я».
Хавьер поднял книгу с пола и поставил ее на прикроватную тумбочку.
– Мистер Коннорс, вы снова кидаетесь книгами. Ваша дочь просила сообщить ей, если это повторится. Еще мне придется доложить старшей медсестре.
– Зачем тебе на меня стучать?
– Вы могли навредить себе или другим. Книги-то в твердом переплете. Такой и с ног сбить можно.
– У книг в мягкой обложке шрифт слишком мелкий.
– Тогда, может, стоит взять книгу, которая не взволнует вас так сильно?
– Что? Взять скучную книгу? Это ты мне советуешь? Если я начну читать скучные книги, ты разрешишь мне остаться в этой дыре?
– Мистер Коннорс, пора пить лекарство.
– Конечно пора. Если держать меня обдолбанным, я не смогу читать, не смогу вообще ничего делать – только смотреть в окно на пальмы.
– Мистер Коннорс, с вами не соскучишься! Всегда с шуточками.
Он выпил таблетки. Обошел комнату. Остановился. Прижал ухо к двери.
В коридоре тихо. Он выглянул за дверь. В коридоре – ни души. Он выскользнул из комнаты и двинулся по коридору, прочь от вестибюля, от комнаты для игр, от комнаты для физкультуры, от комнаты для просмотра телевизора.
Не нужна ему пушка тридцать восьмого калибра. Он и прежде убивал без пушки. Сейчас сила уже не та, но сноровка осталась. Нож к горлу, выдавить глаза, сбить с ног, сжать коленями грудь и сломать трахею. Так он убрал Дядю Марвина Шустера. Так, голыми руками, он расправился с Биллом Шейпли и с Шибзиком Крампом. Его прошлое, его победы, жуткая сила, авторитет, которым он пользовался, – все вспоминалось, пробиваясь сквозь туман. Он не как чистые-аккуратные киллеры из книжек, нет, Кроха Мо – жуткий говнюк, он был весь в слюнях и кровавых соплях, когда молотил жертв, когда выбивал дух из разных тварей. И еще эти его железные нервы.
– Мистер Коннорс, как ваши дела?
Это Варла Харди. В цветастой фланелевой ночнушке. Волосы убраны под сетку. Очки заляпаны.
– Я выбираюсь отсюда. Хочешь со мной?
– Куда мы отправимся?
– Да куда угодно.
– На улице ночью холодно.
– Я думал, ты авантюристка. Думал, ты сильнее быка и не уступаешь мне ни в чем.
– Вы опять книг начитались?
– И что?
– Книги морочат вам голову. Подкидывают мысли. Сбивают с толку. Телик куда лучше.
– Телик – это когда в одно ухо влетает, в другое вылетает.
– В этом и суть. Так лучше. Книжные истории оседают в голове и меняют человека. Они опасны.
– Я и так опасен. Я был наемным убийцей. Кому нужно было убрать человека, тот обращался к Крохе Мо Коннорсу.
– Ах, Мо, мне не нравится, когда вы так разговариваете. Вы меня пугаете! – Варла подалась вперед и зашептала ему на ухо: – Хавьер подслушивает под дверью. Этот спектакль – для него.
Он кивнул, на цыпочках подкрался к двери Варлиной комнаты и распахнул ее.
Хавьер отскочил назад:
– Мистер Коннорс, в приемной полиция. Они хотят с вами побеседовать. В чем дело, я не знаю.
– Все в порядке, Хави. Я готов с ними побеседовать.
Он повернулся к Варле:
– Не волнуйся, милая. Я тебя прикрою.
В комнату Крохи Мо вошли двое полицейских, мужчина и женщина.
– Мистер Коннорс, думаю, вам лучше сесть.
– Я вас не трону, – заверил он. – Мог бы, но не стану.
Женщина-коп фигурой напоминала гоночную яхту. Изящная, с аппетитными формами и быстрыми глазами. На такую Мо Коннорс мог глазеть часами, ни разу не моргнув.
– Мистер Коннорс, ваша дочь Дженнифер стала жертвой зверского нападения.
Он кивнул. Копы так и действуют – оглоушат кирпичом и, пока человек корчится от боли, наносят смертельный удар. Ублюдки подлые!
– Ее убили при ограблении книжного, в котором она работала.
– Книжный, – произнес Мо. – Я знаю это место. Я читаю их книги. Дочь привозит мне по три-четыре книги в неделю. Она хорошая дочь. Нас с ней объединяют книги. И преступления.
– Да, сэр, – кивнул мужчина-коп, потный толстяк с тонкими усиками.
– Книжный в центре города. Двое преступников ворвались в магазин, связали владельца, другого продавца и напали на вашу дочь. Она героически сопротивлялась. Это видно по ее ранам. Вы должны гордиться ее отвагой. Но раны оказались слишком тяжелыми, и она погибла. Нам очень жаль, сэр.
Он сказал, что хотел бы лечь, если можно. Он устал. За день случилось многое, и не только хорошее.
Копы поняли намек и собрались уйти, когда мужчина-коп сказал:
– Эй, а я вас знаю!
– Неужели?
– Вы Кроха Мо. Работали с тем говнюком, Ловкачом Дики Скарлини.
– Да, работал, и что?
– Трудно поверить, что этот старик был лучшим инфорсером[106] Скарлини, – сказал мужчина-коп сослуживице.
– Мне казалось, тот парень, инфорсер, сидит в тюрьме.
– Ага, а почему вы не в тюрьме после всех гадостей, которые наделали?
– Да вы оглянитесь по сторонам: разве это не тюрьма?
– Да уж, – кивнул мужчина-коп.
– Вашу дочь очень жаль, – сказала женщина-коп. – С другой стороны, свершилось поэтическое правосудие, если вы понимаете, о чем я. Кармическое возмездие за все совершенное вами зло.
После ухода копов он забрался в постель, взял книгу с тумбочки и снова нашел место, на котором остановился. Хорошо, что книга нравится ему, что в ней можно спрятаться от сумбура уходящего дня. От боли за бессмысленно погибшую дочь. Он любил ее. Он надеялся, что она погибла не от его руки. Он надеялся, что это убийство не на его совести. Оно ведь так и будет камнем лежать на совести, даже если забудется. Как крошечная ярко-красная родинка: сегодня ты едва ее замечаешь, а завтра она превратится в разъедающий тело рак.
Книга попалась хорошая, с приличным сюжетом. Он следил за его развитием, и все дерьмо, навалившееся сегодня, в предыдущие дни и месяцы, его не волновало, пока он читал, пока перемещался в более осмысленное место, пока туман рассеивался, пока у него было занятие.