н уже читал настоящие детективы (в том числе вышеупомянутого Рокхида), до которых обычно добираются во взрослом возрасте. Ньюхаус обожает американские «крутые» романы, но при этом всей душой влюблен в произведения Уилки Коллинза и Чарльза Диккенса.
– Эти писатели понимали роль случайных событий в нашей жизни и не боялись драматизировать.
Это верно. Случайности и совпадения влияют на нашу жизнь куда сильнее, чем мы, слепо верящие в свободу выбора, готовы признать. А сенсационные, драматические истории пусть и редки, но обязательно случаются с каждым из нас.
Я спрашиваю Аарона Ньюхауса, как он стал владельцем этого магазина.
С ностальгической улыбкой он отвечает, что это тоже была случайность – «невероятное совпадение». Однажды он ехал в Мэн навестить родственников и остановился в Сибруке.
– Я заметил этот удивительный магазин на Хай-стрит среди прекрасных старых особняков. Тогда он выглядел иначе, слегка запущенным, но вывеска все равно смотрелась интригующе: «Корпорация тайн, книги М. Рэкема». Я за считаные минуты оценил перспективы и, можно сказать, влюбился в здешний воздух.
Тогда, в 1982-м, Аарон Ньюхаус владел небольшой книжной лавкой в Вест-Виллидже, на Бликер-стрит. Он торговал детективной литературой и сам стоял за прилавком по четырнадцать часов в день, несмотря на то что держал двух помощников. Ему не хватало места, арендная плата и налоги были заоблачными. Постоянно приходилось иметь дело с воришками, бездомными и наркоманами, забредавшими в магазин в поисках туалета или места для сна. Жене очень хотелось перебраться из Нью-Йорка в местечко поспокойнее. У нее была ученая степень, а значит, и право преподавать, но она не хотела работать в Нью-Йорке. Ньюхаус тоже не хотел этого и сразу решил купить магазин в Сибруке – «если смогу себе позволить».
Ньюхаус признал, что решение было импульсивным. Он даже не посоветовался с женой. Но он не прогадал: «Это была любовь с первого взгляда».
Старые особняки на Хай-стрит выглядели впечатляюще, а вот «Корпорация тайн» – не слишком. На витрине, как в любом книжном того времени, были выставлены банальные бестселлеры – никакой литературной ценности – в мягких обложках с яркими картинками, да еще и в окружении дохлых мух. Прекрасные шкафы из красного дерева, стоившие тогда целое состояние, были на месте, как и кованое олово потолка, и паркетные полы. Но насколько мог видеть молодой книготорговец, в магазине не предлагали антикварных и редких изданий, а также картин и гравюр. Весь второй этаж был, по сути, кладовкой, третий и четвертый сдавались внаем. И все же расположение магазина было идеальным – на центральной улице, рядом с гаванью, – а жители Сибрука выглядели образованными и состоятельными.
Здесь не наблюдалось такого оживления, как на Бликер-стрит в Вест-Виллидже, но серьезный бизнесмен не придает большого значения шумихе.
– Проведя в магазине несколько минут, я что-то почувствовал. Напряженную, наэлектризованную атмосферу, как перед грозой. Теплый весенний день, внутри никого нет. Только в подсобке кто-то громко разговаривает. Тут, откуда ни возьмись, выскочил хозяин и начал засыпать меня вопросами, словно умирал от одиночества. Когда я представился книготорговцем из Нью-Йорка, Милтон Рэкем схватил меня за руку. Крупный, полный, меланхоличный джентльмен, уже немолодой. Управлять магазином ему помогал взрослый сын. Рэкем воодушевленно заговорил о своих любимых книгах. Как и следовало ожидать, Уилки Коллинз, Диккенс, Конан Дойл. Затем он поведал с большим жаром, что в молодости преподавал классическую литературу в Гарварде, но потом женился на девушке, разделявшей его любовь к книгам и книжным магазинам, и решил осуществить давнюю мечту: купить магазин в небольшом городке и превратить его в «особенное место». К несчастью, его любимая жена скончалась через несколько лет, а сын, так и не женившийся, в последнее время стал «замкнутым, хмурым и непредсказуемым».
Ньюхауса удивило и смутило то, что старый торговец открыто признался незнакомцу в личных проблемах и неурядицах. Бедный старик говорил сбивчиво, с горечью, понижая голос, чтобы его сын – здоровяк с длинными, собранными в хвост волосами (выкладывавший книги на полки с таким недовольством и отвращением, словно топил зверюшек в кипятке) – ничего не услышал. Хриплым шепотом Рэкем намекнул, что готов продать магазин «достойному покупателю».
– Я был потрясен и в то же время обрадован. Я успел влюбиться в это прекрасное старинное здание, а владелец собирался его продать.
На лице Ньюхауса появилась грустно-радостная улыбка. Можно лишь позавидовать тому, кто вспоминает важные события своей жизни не с горечью и сожалением, а со светлой грустью.
Молодой гость предложил Милтону Рэкему побеседовать в его кабинете.
– Не здесь. Кабинет Рэкема был на первом этаже: тесная каморка, где среди кучи книг, коробок, неоплаченных счетов, бланков и клубков пыли стоял вот этот деревянный стол. Царство безнадежности.
Они обсудили примерную стоимость магазина с ипотекой и без нее, сроки выставления на продажу и перехода к новому хозяину. Рэкем достал бутылку и разлил виски в матовые стаканы, затем откопал где-то пакет старых кислых леденцов и предложил гостю. Руки его тряслись так, что больно было смотреть. Настроение старика менялось – то грустное, то веселое, то беспокойное, то радостно-возбужденное, и это также смущало Ньюхауса. Иногда он говорил взволнованно, посмеиваясь, словно давно ни с кем не общался. Рэкем признался, что не доверяет сыну «ни денег, ни заказов, ни управления магазином, ни ухода за собой». Раньше они с «мальчуганом» были близки, но отношения без видимой причины испортились, когда тому исполнилось сорок. К сожалению, у Рэкема не было денег на наемного работника, и он не мог обойтись без помощи сына. Тот бросил колледж еще на первом курсе – что-то оказалось не так с головой – и тоже не мог найти другую работу. «Отцовство – страшная ловушка! А когда-то мы с женой были такими невинными и счастливыми!»
– Слушая Рэкема, я внезапно представил, как его сын врывается в кабинет и бросается на нас с топором… мне стало холодно и по-настоящему страшно. Клянусь, я видел этот топор, словно магазин волшебным образом показывал мне будущее.
«Показывал будущее». Несмотря на жар камина, мне тоже становится холодно. Я оглядываюсь и вижу, что дверь, точнее, сдвижная панель закрыта. Здесь, в святая святых Аарона Ньюхауса, никто не бросится на нас с топором…
Я торопливо отпиваю остывший капучино. Во рту пересохло, и мне тяжело глотать. Наверное, я переволновался. И все равно кофе невероятно вкусный: черный, насыщенный, ароматный. Ньюхаус не устает повторять, что все дело в обезжиренном молоке, и не каком-нибудь, а козьем. Молоко усиливает вкус.
Он продолжает:
– Я приобрел собрание сочинений Уильяма Рокхида у Милтона Рэкема. Не знаю почему, но тот хранил его в шкафу под замком. Я поинтересовался, зачем он прячет книги, не выставляя их на продажу и всеобщее обозрение, и получил резкий ответ: «Не все в жизни торговца идет на продажу». Я ощутил внезапную враждебность. Его тон меня поразил, – Ньюхаус делает паузу, словно до сих пор поражен. – В конце концов Рэкем признался, что собирает и другие антикварные издания. Некоторые я вам показал. «Золотой век детектива» – это досталось мне вместе с магазином. И первое издание «Удольфо» – старик так спешил с ним расстаться, что отдал почти задаром. Разношерстная коллекция старинных карт и глобусов на втором этаже тоже перешла от него, а он получил ее от прежнего владельца. Я неосторожно спросил, зачем копить все эти вещи, и Рэкем ответил все так же враждебно: «Истинные джентльмены не раскрывают душу нараспашку». – Ньюхаус подделывается под голос своего предшественника, и кажется, будто передо мной другой человек. – Вот чудак! Однако Милтон Рэкем – я еще никому в этом не признавался – стал для меня кем-то вроде наставника. Он видел во мне то ли приемного сына, то ли спасителя, учитывая, что его собственный сын был настроен против него.
Ньюхаус выглядит задумчивым, словно вспоминает что-то неприятное. Я начинаю тревожиться, ведь он до сих пор не съел проклятый трюфель.
– Забегать вперед нехорошо, но надо сказать, что я оказался пророком, представив, как сын Рэкема убивает его топором. Все так и вышло. Ровно три недели спустя после моего первого визита в «Корпорацию тайн». К этому времени мы с Рэкемом уже обсуждали продажу магазина, в основном по телефону. Я был далеко от Сибрука, когда мне позвонили…
Ньюхаус прикрывает рукой лицо и качает головой.
Вот так новость! Я ошеломлен. Подумать только: прежний хозяин был убит собственным сыном прямо в магазине, если не в этом кабинете!
– Выходит, над «Корпорацией тайн» тяготеет некое проклятие? – неуверенно спрашиваю я.
Ньюхаус горько усмехается:
– Проклятие? Сейчас? Разумеется, нет. «Корпорация тайн» – весьма успешный, даже культовый магазин. Вы бы знали это, Чарльз, если бы тоже занимались книготорговлей.
Может показаться, что он хочет обидеть меня, но это не так. Ньюхаус улыбается мне, словно глупцу, невежде, которому симпатизируют и быстро все прощают. Поэтому я с ним соглашаюсь: действительно, я не занимаюсь книготорговлей.
– Самое страшное, что убийца, сумасшедший «мальчуган», покончил с собой в подвале магазина. Даже теперь там темно и сыро, я стараюсь не спускаться туда без особой нужды. – (А еще говорит, что магазин не проклят! Магазин, может, и нет, а вот подвал уж точно!) – Видимо, топор оказался слишком тупым, и «мальчуган» перерезал себе горло канцелярским ножом, который найдется в любом книжном.
Ньюхаус поднимает нож, до того скрытый от меня за стопкой гранок, и показывает – ведь я незнаком с книготорговлей и не имею понятия, что это такое. (Я видел множество канцелярских ножей, но как-то странно видеть этот нож в таком элегантном кабинете, да еще и прямо на столе Аарона Ньюхауса!)
– После этой двойной трагедии магазин перешел к ипотечному банку, так как под него выдали ссуду. Спустя несколько недель я закрыл сделку по его приобретению. Цена оказалась более чем умеренной, ведь других покупателей не нашлось, – мрачно усмехается Ньюхаус. – Но хватит забегать вперед. В истории несчастного Милтона Рэкема есть еще кое-что интересное. Я спросил у него, как он узнал об этом книжном магазине, и он ответил, что случайно. Осенью тысяча девятьсот пятьдесят седьмого Рэкем ехал вдоль побережья в штат Мэн, остановился на Хай-стрит в Сибруке и увидел его. Тогда магазин назывался «Детективные книги и канцелярия Слейтера». «Чудесный был вид! – рассказывал Рэкем. – Солнечные зайчики скачут по стеклам высоких окон, и эти прекрасные особняки по соседству!» Слейтер в основном торговал добротными канцелярскими товарами, но предлагал также достойный выбор книг как в твердом переплете, так и в мягких обложках. Не только произведения для массового читателя, но и книги для более разборчивой публики: Роберт Чамберс, Брэм Стокер, М. Р. Джеймс, Эдгар Уоллес, «Саломея» Уайльда, Говард Лавкрафт. Слейтер особенно чтил Эрла Стэнли Гарднера, Рекса Стаута, Джозефину Тэй и Дороти Ли Сэйерс, любимых авторов Милтона Рэкема. Высокие шкафы из красного дерева уже