Люди платили за выбранную продолжительность путешествия или заранее определенную длительность сцены. Очевидно, что бальная сцена, обнаруживающая истинный характер Элтона, когда тот отвергает милую, но довольно простодушную Харриет Смит, занимает чуть больше времени, чем драматический эпизод, в котором Алый Первоцвет открывается своей жене. Цену устанавливала Милдред: как правило, она листала страницы нужной книги и подсчитывала количество слов в эпизоде. «Это стоит пятьдесят два доллара и двадцать пять центов», – рявкала она. Или: «Тут дел на пять минут, так что двадцатки хватит». Как-то раз, просматривая «Дальние шатры», она воскликнула: «Вы уверены? В жизни не встречала такой длинной батальной сцены! Если действительно хотите ее пережить, это обойдется вам в шестьсот двадцать пять долларов». Женщина, без ума от романтической линии этой книги, охотно согласилась уплатить такую сумму за путешествие своего мужа, который постоянно возмущался, что она погружена в чтение и не исполняет его бесчисленных прихотей.
Стоит ли упоминать, что дело процветало? Первые два месяца со всем этим удавалось справляться, и, хотя Аннапурна безостановочно сновала между клиентами, отправляя их в самые разные книги, от «Да здравствует фикус!» до «Илиады», литературные путешественники были счастливы и довольны. Разумеется, некоторые пожелания экс-библиотекарша наотрез отказывалась выполнять. Первым номером в ее черном списке стояли «Пятьдесят оттенков серого». Милдред Бэнфри умоляла напарницу передумать: «У нас двести тридцать девять телефонных звонков насчет этой книги! Анна-Пи, – так она стала ее звать, – и охота тебе смотреть в зубы дареному коню?» – но Аннапурна была непреклонна. Любые произведения Даниэлы Стил немедленно отвергались, а если кто-то хотел посмотреть на нелепого монаха-альбиноса из «Кода да Винчи» – «Вы вообще представляете, как выглядит альбинос?» – Аннапурна бесцеремонно указывала ему на дверь.
При этом она охотно давала рекомендации. Хотите немного сами знаете чего? Нет проблем. Вам подойдут леди Чаттерлей и ее лесник. Хотите увидеть эпическое противостояние героя и злодея? «Граф Монте-Кристо» подарит вам незабываемые впечатления под освященными сводами «Грандиозно!». Есть только один вампир, и Брэм Стокер – его гениальный создатель. Мечтаете увидеть, как творится волшебство? Нет ничего проще – отправляйтесь в страну Оз.
Аннапурна установила правило: «Никакого мусора». Милдред знала, когда можно нарушать его, а когда нет, и смирилась. Поначалу она ворчала, но потом осознала, что «Никакого мусора» – это некий намек, некий ракурс, обладающий большим маркетинговым потенциалом. По мнению Милдред, в этом правиле звучал притягательный вызов. Он побуждал к спорам – разве мусор для одного не может быть сокровищем для другого? Насколько знала Милдред, споры повышают продажи, если правильно их преподнести.
Вскоре – особенно после того, как тщательно продуманные пресс-релизы были отправлены в тщательно подобранные редакции, – все крупные новостные агентства из Сиэтла навестили остров Уидби. Общенациональные новостные службы Эн-пи-ар, Пи-би-эс и – mirabile dictu[29] – лично Андерсон Купер[30] ухватились за историю и поспешно спикировали на крошечный Лэнгли. Вскоре все гостиницы в радиусе двадцати миль от Секонд-стрит были забронированы на год вперед, а «Инн» в Лэнгли – когда-то входивший в список десяти лучших мест для целования в Америке – трещал под напором желающих поселиться в непомерно дорогих номерах с видом на море, невзирая ни на что. Кассовые аппараты кофеен, кафе, деревенского паба, трех дегустационных залов и двух ресторанов Лэнгли ломились от наличных, излишки которых приходилось относить в банк дважды в день. Полки сувенирных магазинов, бутиков и деревенской антикварной лавки регулярно опустошались, а четыре художественные галереи не поспевали за спросом на картины, которые местные художники раньше не могли продать десятилетиями. «Дела пошли в гору» – эти слова даже приблизительно не описывают того, что произошло с деревней. На острове Уидби началась новая золотая лихорадка.
Разумеется, успех вызвал и трудности, особенно если учесть, что за этим бумом стояла одна-единственная женщина, с ее талантом, усердием и готовностью служить другим. Кроме того, не всем понравились нашествие автомобилей и неумолчный шум. Необходимость бронировать столики в кафе – и даже в пиццерии! – также стала неприятным новшеством. Даже в лавке подержанных вещей, господи ты боже мой, было не протолкнуться, потому что толпы людей хотели «взять с собой немного Лэнгли». Уплатив, как мы уже знаем, до шестисот двадцати пяти долларов за счастье наблюдать в «Далеких шатрах» величайшую из батальных сцен, некоторые гости могли приобрести разве что дешевый стакан для воды. Часы работы «Грандиозно!» продлили, чтобы обслужить всех желающих. Нужно было давать интервью, чтобы гладить по шерстке видных журналистов, благостные статьи которых, в свою очередь, способствовали бы развитию бизнеса. Видео на YouTube, твиты, лайки в Facebook, селфи в Instagram – «Я готова отправиться в Пемберли!» – породили сенсацию мирового масштаба. Через десять месяцев Аннапурна начала чувствовать себя учеником чародея, который рубит в щепки метлы с ведрами, затопившие пол мастерской его наставника.
Милдред тоже начала тяготиться своим предприятием. Конечно, успех был сногсшибательным. Все благотворительные фонды, для которых она собирала средства, купались в деньгах. Но хотя она бывала исключительно упрямой, придумав верный способ делать деньги – как в случае с талантом Аннапурны, – она вовсе не была бессердечной. Она видела, что Аннапурна выглядит все более изможденной. Дар Аннапурны эксплуатировался так часто, что вместо регулярной, здоровой еды она питалась арахисовым драже «Эм-энд-Эмс» или вообще голодала и к тому же забыла, когда в последний раз спала больше четырех часов. Что до такой простой роскоши, как своевременный визит в парикмахерскую… Об этом оставалось лишь вспоминать с тоской. Аннапурне приходилось быть на месте, чтобы отправлять сорящих деньгами клиентов в путешествия, выбора не оставалось. Если она откажется, может запросто случиться бунт. В городе всего двое полицейских, так что придется держаться изо всех сил.
О том, что предел достигнут, догадалась Мони Рирдон-Пиллертон. Она пришла к этому выводу однажды днем, обнаружив, что сможет попасть в кафе-мороженое лишь через полтора часа, – снаружи тянулась длинная очередь. Мони обещала купить двум младшим по рожку с кокосовым джелато, а взамен те согласились на давно назревшую чистку зубов у стоматолога. Дети возмущенно взвыли, несмотря на ее извинения и клятвенное обещание проехать семь миль до ближайшего продуктового и купить им по батончику «Дав», – и Мони окончательно укрепилась в своем решении. Нужно было что-нибудь предпринять, и когда на другой день она встретила, впервые за три месяца, бедную осунувшуюся Аннапурну, то дала слово спасти ее.
На следующее утро Мони устроила засаду. Заметив, что Милдред Бэнфри идет от почты к «Грандиозно!», чтобы продолжать грести деньги лопатой, она коршуном налетела на нее и быстро и ловко затащила Милдред в женский туалет в «Юзлесс бэй кофе-хаус». Надо сказать, что Милдред, видя, что происходит, и в глубине души понимая, что любые слова Мони будут истинной правдой, не стала возражать и говорить: «Отпусти меня, женщина!» – после того как та прошипела: «Ты только посмотри на нее, бесстыжая корова!»
Милдред не обиделась, хотя «корова» резанула ей ухо. «На нее» значило, конечно же, «на Аннапурну», и, как говорилось выше, к тому времени Милдред уже посмотрела на Аннапурну. Она провела не одну бессонную ночь, переживая из-за своей компаньонки по «Грандиозно!», и в эти часы думала большей частью о том, как облегчить жизнь Аннапурне. Впрочем, дальше вопроса: «Нельзя ли пробудить этот талант в ком-нибудь еще?» – она не продвинулась. Поэтому она была готова не только простить грубое обращение, но и поговорить о том, как вернуть контроль над ситуацией и восстановить здоровье Аннапурны, чтобы их бизнес продолжал процветать, пусть и в уменьшенном масштабе.
– Этот поезд уже ушел, – раздраженно отрезала Мони. – Думаешь, можно просто сказать: «Извините, ребята, теперь не больше восьми путешествий в день»? Если так, ты поехала головой еще сильнее, чем кажется.
Милдред, полная решимости не отвлекаться на возмутительные замечания, лишь вдохнула поглубже и спросила:
– А может, выходной?.. В казино «Тулалип» за городом есть спа. Я в нем никогда не была… представляешь меня в спа? Ха-ха! Пара дней там – и она встанет на ноги.
– А дальше что? – спросила Мони Рирдон-Пиллертон. – Я скажу тебе: все начнется сначала. И ты вправду считаешь, что никто не потащится за ней в казино? Кто-нибудь заявится в Лэнгли, страстно мечтая… ну, не знаю… поохотиться на собаку Баскервилей…
«Неплохая идея, – подумала Милдред. – И прекрасная замена для бабулек, которые хотят расследовать преступления вместе с этими законченными олухами Пуаро и Марпл. В „Шерлоке Холмсе“ нет открытого насилия и, уж конечно, нет секса, который может оскорбить…»
– Милдред, ты меня слушаешь?
– Само собой! – заверила ее Милдред и подумала: не стоит расстраиваться из-за того, что ее мысли мгновенно съезжают на бизнес. Так уж она устроена. – Ты говорила, что за ней потащатся.
– Фанатки-путешественницы, которым не терпится залить селфи со смартфона в Интернет. Мы с Аннапурной в Лэнгли. Мы с Аннапурной на причале. Мы с Аннапурной на пароме. Мы с Аннапурной ждем массажа в спа «Тулалип». «Кстати, Аннапурна, ты не могла бы отправить меня в Венецию, пока ждешь массажа? Хочу посмотреть, как карлица – или кто это был? – зарезала бедного рассказчика, который всего лишь хотел вернуть к жизни свою маленькую дочку»!
– «Не оглядывайся»? – спросила Милдред. – Кстати, отличная замена для этого скучного «Есть, молиться, блевать», или как его там? Ну ты знаешь, о чем я. Эта, как ее, путешествует по разным экзотическим местам, чтобы исцелить разбитое сердце, и случайно встречает очередного мужчину, который его разобьет. Полная чушь!