он, полицейский инспектор, у которой на этот день выпал выходной. Хила была одной из самых внимательных и дотошных подчиненных начальника полиции Билли Кэмерона и всегда соблюдала протокол. Она купила переиздание «Сэди после смерти» Эда Макбейна. Пока Энни заворачивала книгу, Хила заметила, что погода располагает к появлению пятнистых амбистом, которые неспроста служат символом Южной Каролины. Она уже видела одну такую ящерицу у пруда, рядом с домом.
На этом общение с покупателями для Энни закончилось, и она принялась искать информацию для Эллен, пройдясь по спискам оценщиков, аукционистов и антикваров. «Младшую сестру убийства» она убрала в сумочку, чтобы дочитать дома перед камином, осмотрела напоследок магазин и, напевая под нос, погасила свет.
Навес не спасал от косого дождя, вода заливала променад. Энни прошла мимо трех закрытых магазинов, хозяева которых предпочли февральским ливням коктейли на Багамах. В окне лавки Эллен горел огонек. Экспозиция на витрине была странной, разношерстной. Ржавый утюг из тридцатых годов, клетчатое шерстяное пальто с потрепанным подолом на спинке плетеного кресла, потертый кожаный чемоданчик, стопка тарелок с псевдокитайскими узорами, открытки с одноцентовыми марками, бархатные туфли со стразами, щербатый аккордеон, вырезанная из коряги трость и раскрашенная вручную гипсовая статуэтка Девы Марии.
Энни толкнула входную дверь. Магазин Эллен находился чуть дальше по улице и был гораздо меньше «Смерти по заказу». Узкий проход между ним и «Денди Джимом», магазином мужской одежды, вел в проулок, тянувшийся позади торговых заведений.
Энни не могла решить, как быстрее добраться до парковки, где она оставила машину, – пробежать через этот проход и проулок, где в дождливый сезон всегда собирались глубокие лужи, или спокойно пройти по крытому променаду. Через проулок было ближе, но на тротуаре она не промокнет насквозь.
Она вошла в магазин. Здесь было холоднее, чем снаружи.
– Эллен?
Внутри теснились столики, к прилавку вел узкий проход. На столиках громоздились так называемые сувениры. Энни же считала их тем, чем они и были: осколками жизней неизвестных ей людей. На каждом столе в беспорядке валялись старая одежда, бижутерия, фоторамки, тарелки, кухонные принадлежности, разномастные поделки, от склеенного из оберток жвачки единорога до мозаичного изображения Пизанской башни, виниловые пластинки, армейские жетоны времен Второй мировой, пожелтевшие открытки с марками, синие эмалированные миски, стиральные доски, шляпы с перьями и даже соломинки для коктейлей.
Тонкая сетчатая занавеска, отделявшая торговый зал от кладовой, отодвинулась, и появилась Эллен. Она проследовала к своему рабочему столу, на одном краю которого помещались особо ценные «сувениры», а на другом – гроссбух и железная коробка для денег. У Эллен не было ни кассового аппарата, ни тем более устройства для чтения кредитных карт. Для учета проданного товара она вела бухгалтерскую книгу, а чеки выписывала от руки. Посередине стола лежал прямоугольный предмет в розовом чехле. На чехле стояли инициалы: «М. К.».
Эллен поймала взгляд Энни и произнесла чуть виновато:
– Я решила убрать книгу обратно в чехол. Пленку не снимала. Мне показалось, что ей так будет лучше. Миллисент наверняка сшила чехол сама. Ее полное имя – Миллисент Кеннеди.
Эллен продолжала лепетать, такая искренняя и такая ранимая. Мысли путались в ее голове. Она смутно припоминала давнюю встречу с женщиной, которая сотворила уютное гнездышко для ее сокровища.
– Я была совсем маленькой… Мама взяла меня с собой… в кафе… там мы встретились с Миллисент… – Эллен улыбнулась и мягко продолжила: – Мама была так рада…
Затем улыбка исчезла с лица Эллен, и она ласково прикоснулась к букве «М».
– Как думаешь, – она с трудом подбирала слова, – наверное, она знала, что книга дорого стоит, но хранила ее потому, что получила от королевы? – Эллен покраснела. – Не знаю, с чего бы королеве делать такой подарок. Может, на память, когда Миллисент вышла замуж за американца и уехала? Как бы то ни было, королева подарила ей книгу, и Миллисент никогда с ней не расставалась, даже в старости, когда у нее не осталось ни денег, ни вещей. Подумать только, сама королева держала эту книгу в руках!
В голосе Эллен звучал благоговейный трепет.
Энни прекрасно ее понимала. С таким же чувством она разглядывала старые черно-белые снимки. Девушка в блузке с длинным рукавом и в длинной юбке стоит на утесе и глядит на море. Фотографию сделали в 1914 году, когда девушке было семнадцать-восемнадцать лет. Это мгновение навсегда запечатлено на карточке. Оно было настоящим. Та девушка жила, дышала, волновалась, хотя давно уже стала прахом. Но в этот миг она снова была здесь.
Книга обладала такой же волшебной силой. Книга, к которой прикасались руки королевы и писательницы с золотисто-каштановыми волосами: в 1925 году она все еще была влюблена в своего Арчи, а самые удивительные события в ее жизни пока не произошли.
Эллен нахмурилась и сбивчиво спросила:
– Думаешь, ей не понравилось бы, что я продаю книгу?
Энни вздрогнула. Ей почудилось, будто рядом стоит еще одна женщина, старая и сгорбленная, но горделивая.
Деньги от продажи книги изменят жизнь Эллен к лучшему, защитят ее от бедности, сохранят ей зрение и позволят платить за обучение племянницы. Но Эллен беспокоилась, что старая женщина огорчится, если ее сокровище уйдет с молотка к случайному человеку.
Энни заговорила, осторожно подбирая слова:
– Я не знаю, на что похож рай. Никто не знает. Но, – она провела пальцем по букве «М», – она сейчас там. Я верю, что она купается в благодати, что от нее не исходит ни злобы, ни осуждения. Она будет рада за тебя.
Бледно-голубые глаза Эллен будто подернулись пеленой.
– Спасибо, Энни. – Она откашлялась. – Ты мне так помогла!
Энни передала ей папку:
– Мне было приятно собирать все это для тебя.
Эллен взяла папку и прижала к груди. Ее доброе лицо сияло от счастья.
Много чего может поменяться за один день, кроме разве что февральской погоды. Энни порадовалась, что надела плотный свитер с воротом, серые шерстяные брюки и пуховик. Она остановилась у гавани – полюбоваться на проходящую белую яхту, сверкающую в лучах рассвета. Прикрывшись рукой от солнца, Энни прочитала на борту название: «Горячая штучка». Что бы это значило? Владелец яхты – либо состоятельная праздная дама, либо мужчина, выставляющий напоказ свои фантазии. Или воспоминания.
Энни с улыбкой включила свет в «Смерти на заказ» и поздоровалась с Агатой.
– Прости, киса. Повар, который обычно готовит завтрак, смылся в Калифорнию.
Она поспешила к буфету. Когда кошка принялась уплетать еду, Энни включила кофеварку. Надо бы распаковать последние поступления…
– Энни! – утреннее спокойствие нарушил пронзительный крик. Раздались торопливые шаги. В магазин ворвалась Эллен Галлахер, заплаканная, с перекошенным лицом. – Кто-то забрал книгу. Утром я пришла на работу и нашла пустой чехол. Я обыскалась ее, но так и не нашла. Книга пропала. Пропала, пропала…
Бравый инспектор Хила Харрисон, в униформе цвета хаки и подпоясанной куртке с надписью «Полиция» на спине, осмотрела окно, выходящее в узкий проход, который вел в проулок. Рама была перекошена, защелка поднята. Опустившись на колени, Хила сунула голову внутрь, после чего поднялась и взглянула на Эллен Галлахер:
– Следов взлома не видно. Но кто-то явно передвинул стол, чтобы забраться внутрь. Вы держите окно запертым?
Эллен, одетая в тонкую хлопчатобумажную блузку и черную трикотажную юбку, вздрогнула и нервно сглотнула:
– Оно не закрывается. Я не могу его закрыть.
Энни взглянула на окно. Забраться внутрь было проще пареной репы. Ночью, когда в гавани пусто и все магазины закрыты, кто угодно мог залезть в окно.
– Хила, а камеры наблюдения что-нибудь засекли?
Холодные зеленые глаза Хилы просканировали тротуар. Затем она вздернула указательный палец:
– Они установлены так, что окно в них не попадает, но я все равно проверю. И отпечатки пальцев поищу, хотя опытные грабители обычно их не оставляют.
Энни сомневалась, что вор забрался в магазинчик с голыми руками. Даже погода располагала к тому, чтобы надеть перчатки. Она была уверена, что преступник методично расшатывал старую раму, пока та не распахнулась.
– Давайте войдем внутрь, – бесстрастным, как всегда, голосом произнесла Хила, – и послушаем, что мисс Галлахер может рассказать о пропаже.
В магазине стояла настоящая стужа, но окно нельзя было закрыть, пока Хила не проверила его на отпечатки. Ничего не нашлось. Все три женщины собрались у рабочего стола. Эллен, выжатая как лимон, говорила монотонно. Энни осмотрелась. Заметив в груде тряпья шерстяной платок, она подняла его и накинула на поникшие плечи подруги. Хила внимательно слушала, время от времени делая пометки в блокноте. Эллен рассказала о письме из дома престарелых, о давней маминой подруге, о том, как она перевела деньги за пересылку коробки, решила, что книга Агаты Кристи может оказаться ценной, и принесла ее Энни.
Энни тут же вспомнила радостный взгляд помолодевших глаз Эллен. Теперь они снова стали мутными и пустыми.
Хила осмотрела стол:
– Значит, книга была в розовом чехле. Помните, где вы ее оставили?
Эллен заторможенно обошла стол и указала под столешницу:
– Здесь, на внутренней полке, рядом с гроссбухом и коробкой для денег.
Узкое лицо Хилы не выражало ровным счетом ничего. Но Энни легко могла представить, о чем думает инспектор. Книгу стоимостью от ста до ста семидесяти пяти тысяч долларов оставили в столе, в магазине без сигнализации и системы видеонаблюдения, да еще и с незакрывающимся окном. Конечно, ночные патрули порой проходили здесь, посвечивая фонарями, но воровство на морском острове, куда попадали лишь по паромной переправе, не процветало. В окрестных деревнях случались кражи, а в летний сезон, с наплывом туристов, кое у кого пропадали колесные колпаки и мобильные телефоны, но из магазинов на променаде крали чрезвычайно редко.