– Они все наращивают свой флот, но что будут делать с такой прорвой самолетов, когда победят?
Месье, ничуть не подозревая, что столкновение и разглагольствования лишь прикрывают ловкое извлечение содержимого не только кармана плаща, но и внутреннего кармана пиджака, проследил за указующим перстом незнакомца.
– Эти американцы такие богатые… Похоже, наши немецкие гости обречены, – сказал он. – Надеюсь, когда настанет время прощаться, они не слишком рассердятся и не разнесут тут все по камешку.
– Вот поэтому в наших интересах понравиться им, – назидательно произнес Бэзил, по глазам своей жертвы догадавшись, что имеет дело с коллаборационистом. – Чтобы они, покидая этот курорт, не забывали о хороших манерах. Vive la France![59]
– Воистину, – подтвердила жертва со сдержанной улыбкой одобрения, после чего развернулась и отправилась по своим важным делам.
Бэзил прошел два квартала в противоположную сторону, потом еще два-три вбок, потом вернулся на вокзал. Там, в мужском туалете, он изучил свой трофей: сто семьдесят пять франков, паспорт на имя Жака Пьенса, немецкий дорожный пропуск с отметкой «только по официальным делам». И на паспорте, и на пропуске красовалась расплывчатая физиономия месье Пьенса в черно-белых тонах: усатый, чопорный, он был откровенно раздражен необходимостью позировать для немцев.
Бэзил выпил кофе, подождал, безмятежно улыбаясь, и за несколько минут до четырех подошел к билетной кассе. Представившись месье Пьенсом, он получил билет в вагон первого класса на поезд Шербур – Париж.
На платформе он оказался единственным французом в небольшой толпе военнослужащих люфтваффе, несомненно направлявшихся в Париж, чтобы провести выходные в кутежах и проказах. Поезд прибыл точно в срок: немцам хватило ума не вмешиваться в работу французских железных дорог, лучших на континенте. Плюющийся дымом локомотив подтянул семь вагонов к платформе и нехотя остановился, взвизгнув тормозами и эффектно окутавшись паром. Бэзил знал, где будет первый класс, а потому заблаговременно отделился от рядовых и капралов – им предстояло набиться в другие вагоны.
Комфортабельный вагон оказался полупустым. Бэзил опустился на скамью. Он все ждал, и ждал, и ждал, а поезд не отправлялся. Наконец вошел немецкий полицейский и проверил документы у всех, включая Бэзила. Ничего подозрительного он не обнаружил, но и после этого поезд не тронулся.
Гм… Что-то здесь не так.
Человек не столь бывалый на месте Бэзила потерял бы голову от страха. Месье Пьенс хватился документов и позвонил во французскую полицию, а оттуда позвонили в немецкую. Там догадались задержать поезд и вызвать взвод эсэсовцев – вот посадят они под замок свежевыловленных евреев и сразу же явятся на вокзал.
Но у Бэзила был надежный рабочий принцип, который и теперь сослужил ему хорошую службу. Большинство плохих событий остаются неслучившимися. А случаются в основном события банальные, скучные – жизнь идет своим чередом.
Нет ничего хуже, чем поддаваться панике. Это самый опасный враг, погубивший больше агентов, чем предатели.
Поезд наконец тронулся. Слава богу, пронесло!
Но тут дверь резко отъехала вбок и в вагон вошел припозднившийся полковник люфтваффе. Он уставился на Бэзила:
– Так вот ты где! Попался, шпион!
– Книжный код? – переспросил Бэзил. – Мне казалось, это что-то для бойскаутов. Вот бы лорд Баден-Пауэлл порадовался.
– Вообще-то, – возразил сэр Колин, – это очень прочная, практически невзламываемая шифровальная система, весьма и весьма полезная в определенных обстоятельствах и при умелом обращении. Но с нами здесь профессор Тьюринг, специалист по криптографии. Профессор, не возьметесь ли просветить капитана Сент-Флориана?
– Разумеется, – произнес молодой человек в твидовом костюме. – В наше время наука шагнула очень далеко, и мы привыкли во всем на нее полагаться. У нас появились машины для решения головоломных математических задач, для ускорения различных процессов. Иногда от этих устройств бывает польза, иногда – нет. А книжный код существует чуть ли не с библейских времен, и это долголетие – убедительное доказательство того, что систему по-прежнему можно применять в некоторых случаях.
– Профессор, я это понимаю. Не младенец же.
– Я и не сомневаюсь, поскольку заглядывал в ваше личное дело. Но вы должны ознакомиться с основами, чтобы мы могли перейти к рассмотрению сложной интриги, способной изменить ход войны.
– Продолжайте, профессор, и не обращайте внимания на ужасные манеры капитана Сент-Флориана. Мы вызвали его сюда из борделя, вот он и бесится.
– Хорошо. Итак, для пользования книжным кодом необходимо, чтобы и отправитель, и получатель сообщения имели доступ к одной и той же книге. Обычно это что-нибудь популярное, например Лэмов «Шекспир в рассказах для детей». Предположим, я хочу назначить вам встречу в два часа дня. Ищу в книге слово «встреча». Это на семнадцатой странице: четвертый абзац, вторая строчка, пятое слово. Поэтому первая строка в шифровке будет такой: семнадцать-четыре-два-пять. Если вам неизвестно, в какой книге нужно искать, эти цифры ничего не скажут. А зная название книги и имея под рукой экземпляр того же издания, вы быстро найдете нужное слово на соответствующей позиции. Конечно, возможны вариации: допустим, мы заранее договорились, что от последней цифры всегда нужно отнимать два, так что слово «встреча» будет обозначено комбинацией «семнадцать-четыре-два-три». Разумеется, при таком методе шифрования обычно выбирают распространенную книгу, которая не вызывает подозрений и годится для любой домашней библиотеки.
– Профессор, я понял идею, – сказал Бэзил. – Но позвольте спросить, какой смысл выбирать для шифрования «Путь к Иисусу», существующий в единственном экземпляре и вдобавок хранящийся в Кембридже за семью печатями? Кембридж все еще у нас. Почему бы не отправиться туда и не заглянуть в эту чертову книгу? Для такой работенки не нужен «пожарник» вроде меня, спец по «сделать сегодня»[60], достаточно ланс-капрала.
– А вот сейчас вы ухватили самую суть, – сказал сэр Колин. – Да, мы могли бы заполучить книгу таким незамысловатым способом. Но, поступив так, мы раскроем наши карты перед недругами. И отправитель, и получатель тотчас узнают, что они под колпаком, что мы следим за ними. Тогда как наша цель – разгадать код, не выдав себя. Вот почему, к нашему общему сожалению, отправка ланс-капрала в библиотеку исключена.
– Джентльмены, полагаю, нет необходимости посвящать меня в эти хитрые выверты. И так уже голова трещит.
– Добро пожаловать в мир шпионажа, – усмехнулся сэр Колин. – У нас у всех хроническая мигрень. Профессор, будьте любезны, продолжайте.
– Хранящийся в библиотеке том находится в ведении одного-единственного человека, – сообщил Тьюринг. – И это не кто иной, как главный библиотекарь учреждения. От гражданина, занимающего подобный пост, следовало бы ожидать лояльности к своему государству, но, к сожалению, перед нами тот случай, когда джентльмен, принадлежащий к высшей касте, увлечен чуждыми ей идеалами. Уже много лет он работает «искателем талантов» для своих хозяев: отыскивает среди студентов тех, кто обладает острым умом, способностями к политической деятельности и хорошими связями. Таких людей он привлекает на свою сторону и споспешествует их продвижению, выращивая из них агентов-нелегалов. В ход идет любая демагогия, на которую столь падки неокрепшие умы типичных идиотов-романтиков из английского высшего общества. Посеянные им семена нашей погибели неизбежно дадут всходы десятилетия спустя. Выполняет он и другие задачи, менее важные: обеспечивает связь, предоставляет безопасное убежище, ведает секретным фондом и так далее. Это фанатик, и он скорее умрет, чем предаст свои убеждения. Здесь кое-кто предлагает пустить ему пулю в лоб, но таковы уж правила этой изощренной игры: живой шпион на земле для нас полезнее, чем мертвый – в земле. А значит, нельзя этого человека трогать, нельзя тревожить, нельзя даже слишком громко дышать в его сторону. Надо предоставить ему полный покой.
– Но из этого следует, что вам ни при каких обстоятельствах не подобраться к книге, – сказал Бэзил. – Наверное, вы даже не знаете, как она выглядит.
– У нас есть описание. Из опубликованного в тысяча девятьсот тридцать втором году каталога под названием «Сокровища Кембриджской библиотеки».
– Догадываюсь, кто его составил.
– Правильно догадываетесь, – кивнул сэр Колин. – Сведения, почерпнутые нами из этого каталога, скудны. Манускрипт «Путь к Иисусу» – это тридцать четыре листа формата тринадцать на семнадцать дюймов, исписанных убористым четким почерком. Несмотря на опытную руку, автор не был лишен эксцентричности – временами на него находило апостольское блаженство, и он разрисовывал поля нечетных страниц созвездиями крестов, выражая свое пристрастие ко всему христианскому. Очевидно, преподобный Макберни был экстатичным религиозным фанатиком.
– Сейчас мы не можем допустить, чтобы с головы библиотекаря упал хоть один волос, – сказал адмирал. – Но клянусь, капитан, настанет день, когда я с превеликим наслаждением пришибу его вашей крикетной битой.
– Увы, она осталась на Малайском архипелаге – мне не удалось отмыть ее от крови. Так что позвольте подвести итог услышанному. У немцев в Кембриджской библиотеке есть парень, контролирующий доступ к известной книге, написанной в тысяча семьсот шестьдесят седьмом году. Вероятно, они пошлют в Лондон агента, имеющего при себе шифровку, но незнакомого с ее содержанием – скорее всего, по соображениям секретности. Благополучно добравшись сюда, он придет к нашему предателю и вручит ему сообщение. Библиотекарь прочитает шифровку с помощью манускрипта и даст нацистскому шпиону ответ. Мне это кажется вполне логичным. Такая процедура позволяет обойтись без радиосвязи, и, как вы сказали, в нее нельзя вмешаться, не вызвав подозрений. Получив от библиотекаря инструкции, вновь прибывший сможет приступить к выполнению своей задачи. Я близок к истине?