Она развернула на экране компьютера ведомость: сколько ящиков доставлено, сколько заполнено, сколько вывезено. Все цифры совпадали.
– Данные вводит отдел техобслуживания, вы заносите только сведения о том, что взято в работу. Материал для инвентаризации оставляют снаружи, в коридоре. – Фрэн указала на кучу картонных коробок. – С закрывающихся военных баз. Из посольств. И других… надежных мест. Вы распаковываете книги, – наставляла женщина-птица, – и проверяете на предмет нарушения правил безопасности. К примеру, не забыл ли офицер с нашей ракетной базы какой-нибудь секретный план в книге из библиотеки своей части. Не записано ли на полях то, чего там не должно быть.
– А какое это имеет значение? – спросил Вин. – Вы ведь все равно сожжете книги.
– Сдадим на утилизацию, – поправил его директор. – Мы не нарушаем правил использования вторсырья.
Церэушница Эмма сказала:
– Вин, это важная работа, требующая хорошего глаза.
– Разумеется, – отозвался он, – и пока я ее выполняю, вы сможете меня контролировать.
– Просто делай все как надо! – рявкнул босс. – Складываешь книги в ящики, ящики увозят, содержимое утилизируют.
– Кроме тех, которые мы сохраняем, – вставил Вин.
– Твои обязанности не предусматривают спасательных работ, – съязвил директор. – Ты можешь отправлять в хранилище не больше одной каталки в неделю. Будешь проверять только художественную литературу.
Босс взглянул на часы.
– Папка с инструкциями для новых сотрудников, – добавил он, – у тебя на столе. Мы все распечатали. Твой компьютер и принтер не подключены к Интернету.
– Политика безопасности, – ввернула церэушница Эмма. – Касается не только тебя.
– Точно. – Улыбка босса искривилась, как ятаган. – По настоянию ведомства, которое тебя прислало, только этот компьютер во всей библиотеке принимает твой код доступа. Конечно, я бы назвал это своего рода изоляцией, но такова «политика безопасности», ничего личного.
Директор и бурая птица Фрэн вместе пошли по желтому подземному коридору.
Вин остался стоять рядом со стальным столом.
Эмма задержалась у двери. Окинула взглядом подопечного, которого вводят в дело:
– Ты в порядке?
– Из-за этих зеленых пилюль я перестал понимать, что значит «быть в порядке».
– Я сообщу об этом, но, послушай, тебя ведь выпустили с объекта в штате Мэн только…
– Из психбольницы, – оборвал он ее, – из секретной психушки ЦРУ.
– Отдохни. Тебя выписали только одиннадцать дней назад и после того, что случилось в Нью-Джерси, пока тебя везли сюда… – Она замялась. – Слушай, у тебя новая работа, первый день. С обедом вышла задержка. Давай сходим в какое-нибудь кафе из тех, что мы видели, когда везли тебя домой. Помнишь, как добраться до дому?
– У тебя есть дети?
Ее взгляд ответил: «нет».
– Это все равно что отвозить ребенка в детский сад, – сказал Вин. – Иди.
– Ты настроил замок на свое кодовое имя? – спросила Эмма.
– Да, – ответил он. – Кондор.
– Хоть Вин, хоть Кондор, но по крайней мере у тебя есть имя. Знаешь мой номер?
Он показал ей старенький раскладной мобильник, запрограммированный технарями из управления.
Эмма оставила новичка одного в подземной пещере. Хоть Вин, хоть Кондор.
Мерзкий свет. На сером стальном столе тучной жабой уселся монитор. Куча кособоких картонных коробок. За спиной у стены целый штабель деревянных ящиков – гробов.
Воздух тяжелый, пахнет… подвальной гнилью, бумагой, камнем, старой изоляцией, картоном, усталым металлом, паром из отопительной системы. И совсем чуть-чуть – нелакированными гробовыми досками из сосны.
Вин крутанул вертлявый стул и плюхнулся на него. На мониторе светилась таблица: девять ящиков – сосновых гробов – доставлены в бюро инвентаризации. Новоявленный библиотекарь отключил монитор. В погасшем экране отразился он сам и семь ящиков, составленные в штабель, у него за спиной.
По сторонам от ниши для ног – пустые выдвижные ящики, в них только пыль. Руководство для сотрудников настоятельно требовало, чтобы они прятались под столами в случае нападения террористов или психов. Похоже на отработку экстренных действий при атомном взрыве, когда я был…
И он вспомнил! Выписанные ЦРУ таблетки – целая горсть в день – не справлялись с задачей: он все еще что-то помнил!
Никому не говори.
Вин открыл средний ящик стола. Обнаружил в нем три скрепки и одно пенни.
Вынул из бокового кармана синей спортивной куртки украденную перьевую ручку.
Иногда приходится делать кое-что, просто чтобы побыть собой.
Кинул ручку в стол.
Заметил отражение семи ящиков в мониторе.
ПОГОДИТЕ.
Я сошел с ума?
ДА – это была правда, но не ответ.
Он повернулся и пересчитал составленные у стены ящики: семь.
Разбудил монитор, чтобы проверить опись привезенных на ревизию гробов: девять.
Куда подевались еще два?
На столе лежал мобильник, выданный ЦРУ.
Нет работы, нет свободы.
Кондор сунул телефон в нагрудный карман рядом с сердцем.
Внезапно ему расхотелось быть здесь, потому что его сюда доставили, прикатили, как тележку с обреченными на уничтожение книгами. Он снова сосчитал гробы: по-прежнему семь. Вышел за дверь, закрыл ее и щелкнул выключателем.
Налево, постепенно сужаясь и погружаясь в темноту, тянулся широкий коридор со стенами из желтых блоков. Справа был тоннель, который шагов через тридцать упирался в кирпичную стену и раздваивался в виде буквы «Т».
Вин направился влево – так можно было дольше не терять из виду места, откуда он начал двигаться. При каждом шаге он выносил вперед ногу, не нагружая ее, как учил Виктор в психбольнице: эстетически совершенное тай-чи плюс прием воинского искусства, который сбивал со следа шаркающих ногами ниндзя и спасал, если пол под тобой вдруг исчезал.
Шаги! Кто-то шел по перпендикулярному тоннелю.
Вин заторопился вслед за этим звуком, чтобы спросить у незнакомца дорогу.
Шаги участились.
Не пугай никого: кашляни, пусть человек знает, что ты тут.
Шаги перешли в бег.
Кондору пришлось сделать то же самое, моторчик сердца застучал в груди.
Иди направо – не налево, до следующего пересечения тоннелей двадцать шагов.
«Вир-р», – заурчала откатная дверь.
Бросок за угол желтой стены…
Лифт – дверь закрывается! Вин успел вскинуть левую руку и вставить ее между створками – те качнулись, разъехались в стороны, и он ввалился в сверкающую металлическую клетку.
КУЛАК!
Не задумываясь – прием, отработанный тысячу раз, – он встретил правым предплечьем руку с кулаком, не блокируя удар, а объединив свою силу с силой нападавшего, так что удар не достиг цели.
Кулак был женским.
За то мгновение, что его обладательница восстанавливала равновесие, Кондор успел правой рукой запустить ее, как ракету, вверх и назад. Женщина стукнулась о заднюю стенку лифта, металлические двери закрылись за спиной Вина.
Клетка со стоном двинулась на первый этаж.
– Оставь меня! – завопила незнакомка.
– Ты меня ударила!
Нападавшая злобно смотрела на него сквозь очки в черной оправе. Короткие темные волосы. Тонкое серебряное колечко в правом углу нижней губы. Черное пальто. Руки сжаты в кулаки, но опущены, не готовы к бою. У нее хватило смелости для атаки, но драться она не умела.
– Ты преследуешь меня! – крикнула она. – Не отпирайся! Наконец я тебя застукала! Прекрати это! Ты следишь за мной! Делаешь всякие гадости!
– Ничего я не делаю!
– Вечно следишь исподтишка. Прячешься. Вынюхиваешь. Трогаешь вещи на моем столе в читальном зале. ЗАКАНЧИВАЙ! Занимаешься этим уже не одну неделю. В следующий раз я тебе как следует врежу…
– Не одну неделю? – прервал он поток угроз. – Я это делаю не одну неделю? Здесь?
Лифт дернулся и замер. Двери за спиной Кондора разъехались в стороны.
Он застыл между разъяренной женщиной и единственным выходом из клетки.
Двери лифта, пророкотав, закрылись. Клетка загромыхала вверх.
Вин запустил правую руку в карман спортивной куртки. Незнакомка позволила ему это сделать, подтверждая тем самым, что она не из числа профессиональных убийц.
– Это мой первый день здесь. Вряд ли я – тот, кто тебя выслеживал.
Лифт вздрогнул и остановился.
Двери за спиной Кондора открылись.
– Ох! – Женщина кивнула в сторону выхода.
Вин задом вышел из кабинки. Незнакомка последовала за ним в коридор с гладкими стенами. Двери лифта закрылись.
– Хм, прости.
– Не за что. Ты сделала все как надо, чтобы потом не пожалеть. Это умно.
– Зачем ты преследовал меня?
– Пытался найти выход.
– Вот он, – сказала женщина и повела его по за́мку. – Меня зовут Ким.
Он представился как Вин.
– Ты, наверное, думаешь, что я псих.
– У каждого из нас – свой путь в Городе помешанных.
Она засмеялась, считая это шуткой, но веселья надолго не хватило.
– Я не знаю, что делать, – пожаловалась Ким. – Иногда мне кажется, что я это придумала. Чувствую, что за мной следят, а когда оборачиваюсь, никого нет.
– В книгах по китайскому военному искусству говорится, что взгляд имеет вес, – сказал Вин.
– Я из Небраски, не из Китая, – ответила девушка и посмотрела на него, теперь уже по-настоящему. – Ты, наверное, хороший отец, – вздохнула она.
– Я скучаю по отцу и по дому, но жить там не хотел бы.
– А здесь что за жизнь?
– Ты шутишь? Здесь я участвую в том, что позволяет людям улучшить свою жизнь, расширить свои возможности, стать не тем, кем они были рождены.
Ким нахмурилась:
– Почему ты живешь здесь?
– Пока что я не готов умереть, – ответил он, – а вообще, какая разница, здесь или в другом месте?
– Ты занятный, Вин. Не смешной, не «ха-ха», но и не «о-хо-хо».
Они прошли мимо полицейского в голубой рубашке, стоявшего перед входом, рядом с металлической рамкой-детектором. У копа была кобура, а в ней – пистолет: Вин когда-то имел дело с оружием такой системы.