– Да ничего я не смурная… Смотри, что с Лизой… – И Женя, забыв о приличиях, обратила его внимание на голые руки Лизы.
За время полета они словно потемнели и покрылись едва заметными морщинками.
– Лиза, ты прости меня, но, может, тебе обратиться к врачу? Вдруг у тебя какая-нибудь обезьянья…
– Женя, что такое ты говоришь?! – воскликнул возмущенно Петр. – Девочка и без того напугана. – Лиза, ты показывалась врачу?
Лиза, насупившись, набила рот огромным куском теплой пиццы и теперь смотрела на Петра выпученными глазами.
– Ладно-ладно, ты ешь и не обращай на нас никакого внимания. Но это точно не псориаз, я знаю, у нас соседка была… Все-все, умолкаю, – он замолчал, реагируя на знаки, которые ему подавала Женя.
После обеда вышли покурить на открытую террасу.
– Молодцы, турки, знают свое дело. Курить разрешают.
– Петр Михайлович, и давно вы курите? – спросила Женя.
– Время от времени. Как и ты, – подмигнул он ей.
– Я тоже покуриваю, – призналась Лиза. После сытной еды она заметно повеселела, и теперь с удовольствием затянулась тоненькой сигареткой. – А ты не куришь?
– Решила бросить, – ответила Женя.
Она хоть и не ощущала свою беременность, вообще ничего не чувствовала, кроме страха перед будущим и особенно родами, но знала, что от курения и алкоголя ей теперь придется надолго отказаться.
Они сидели на удобных стульях перед стеклянной террасой, за которой открывался вид на летное поле, самолеты и голубое небо.
– Что будете делать в Париже? – спросил Петр Лизу.
– Не знаю… Думаю, буду много есть, спать, гулять, ездить по полям, деревням… Там живет моя бабушка. Она развлекает меня, как умеет. Не понимает, что нас разделяют два поколения. Но, думаю, время от времени я все-таки буду выбираться к своим друзьям, а там, где они живут, такие, я вам скажу, бары… Короче, оторвусь по полной.
– Понятно. Что ж, наслаждайтесь, пока молодая. Я тоже в вашем возрасте кутил напропалую, много пил, курил… Но не забывайте все-таки, что Париж – наикрасивейший город, а потому походите по музеям, погуляйте по паркам…
– А вы куда?
– Я везу свою сноху в одну прелестную деревню, Живерни называется. Там когда-то жил знаменитый художник Клод Моне…
И Петр принялся рассказывать Лизе о красотах сада Моне.
Через два часа они снова заглянули на фуд-корт, подкрепились «про запас», как выразился Петр.
– И как это ваш муж отпустил вас с таким импозантным деверем? – подмигнув, спросила Лиза уже в самолете, направлявшемся уже в Париж.
Она говорила тихо, но Женя все равно чувствовала себя неловко.
– Говорите потише, пожалуйста.
– Он, конечно, не молод, но и не стар! Шикарно одет, весь в белом… Красавчик. Я бы замутила с ним…
– Вы снова хлебнули вискаря? – раздраженно спросила Женя.
– Ну что ты мне все выкаешь? Мы же с тобой ровесницы.
– Ну да… – смутилась Женя.
– Мне бы отоспаться хорошенько в самолете. Всю ночь не спала.
– Волновались перед поездкой?
– Вот еще чего! Нет, дело не в этом. Просто мне показалось, что в квартире напротив кто-то кричал, звал на помощь…
– Вы живете в многоэтажке?
– Снова «вы»?
– Прости. Еще не привыкла.
– Да, я живу в многоэтажке, и напротив меня живет женщина… Вернее, жила. Она умерла, наследники никак не могут поделить квартиру, но ключи отдали мне, и я присматриваю за ней. Мало ли что… А раньше, когда соседка подолгу отсутствовала, то в Крым уедет на лечение, то в больнице лежит, я поливала ее цветы. У нее их столько было! Правда, после смерти все цветы родственники отдали другой соседке, тете Зине… Так вот. Сейчас-то квартира стоит пустая. Вот и спрашивается, кто же там может кричать?
– Так тебе это приснилось! – со смехом воскликнула Женя. – Или?..
– Я встала, подошла к своей двери, выглянула в глазок – никого и тишина. Должно быть, на самом деле, все приснилось. Но уснуть я так и не смогла. Снова мысли о деньгах полезли в голову… – Тут она оглянулась, словно боясь, что ее услышат, и перешла на шепот: – Я совсем не умею ладить с деньгами. Они от меня куда-то уплывают, уползают, улетают… Просто у меня парень был, нигде не работал, проблемный, короче, ну, я все на него и тратила. Уж так любила его, все прощала… Постоянно в долги влезала, чтобы только у него все хорошо было. Чтобы вкусно ел, хорошо одевался. Как ложусь спать, закрываю глаза, так и вижу свои кредитные карты, кредитные договоры… Все просрочено, короче, ужас! Да еще эти поездки в Париж. Спрашивается, и чего это она меня постоянно вызывает туда?
– Кто?
– Да бабка моя сумасбродная. Как только ей приспичит меня увидеть, вызывает к себе, мол, срочно приезжай, плохо себя чувствую, а ты моя единственная наследница… Ну, я и мчусь! Прилетаю и что же я вижу? Моя бабка скачет как олень! Бодрая, здоровая, веселая! Начинает кормить меня разными деликатесами, денег-то у нее куры не клюют!
– Она любит вас… тебя?
– Вроде бы…
– Так спроси у нее денег? Какие проблемы?
– Не дает. Хорошо, если билет оплатит, и то – не всегда. Она типа воспитывает меня, говорит, что я сама должна зарабатывать. А сама? Сама просто удачно вышла замуж за богатого француза. Хорошо рассуждать, когда сидишь на мешке с деньгами. Поучает она меня!
– А ты где-нибудь работаешь? Вообще, чем занимаешься?
– Работала… Но у меня как-то не очень получается. Думаю, у меня характер неважнецкий. Вечно со всеми конфликтую. У меня и мать такая была. В свое время бросила меня и укатила со своим новым мужем в Мурманск. Бабушка была вообще в шоке. Короче, все меня бросили, каждая жила своей жизнью. У матери все срослось с ее мужем-моряком, он хорошо зарабатывал, все было нормально. У бабки – тоже. А мне, значит, пахать надо, деньги зарабатывать. Где справедливость?
– Да уж, проблема… А я вот работала, долгое время мыла полы в чужом доме. А потом вот, типа ваших матери и бабушки, вышла удачно замуж. Но не скажу, что теперь не буду работать. Полы мыть, конечно, не стану, но, может, на дизайнера выучусь или буду брать уроки живописи. Но без работы мне будет скучно. Вообще, не понимаю, как можно ничего не делать, есть-пить и спать. Но это уже не мое дело, конечно… так кто кричал-то? Или тебе это приснилось?
– Да я теперь уже и не знаю… Но такой был крик, словно кого-то убивали.
Женя всмотрелась в лицо соседки. Или освещения было недостаточно, и ее лицо потемнело и резко обозначились складки, идущие от уголков носа к подбородку. Или… или эта странная девушка старела прямо на глазах! Кожа на руках, пальцы – все разрушалось прямо на глазах, покрывалось тончайшими морщинками. Да и верхние веки набрякли и нависли над глазами.
– Ты чего так на меня смотришь? – широко улыбнулась пьяненькая Лиза.
«Слава богу, – подумала Женя, – что зубы ее такие же белые и ровные».
Если бы между зубами появился гнилой зуб или черная щербинка, Женя бы поняла, что сошла с ума.
– Нет-нет, все в порядке…
Было понятно, что рядом с ней сидит больной человек. А что, если она заразная?
Мысль о том, что она может заразиться и заразить своего нерожденного ребенка, привела ее в ярость.
– Пожалуйста, выпустите меня отсюда! В туалет… – Она вскочила и начала протискиваться к Петру, чтобы оттуда уже выбраться к проходу.
Притормозив напротив Петра, она склонилась к нему и прошептала:
– Нам надо каким-то образом изъять ее отсюда… Смотрите, что стало с ее кожей… Она больна! Она страшно больна! Возможно, у нее проказа!
И Женя пулей вылетела из тесноты кресел и колен и побежала к туалету. Там она умылась и посмотрела на себя в зеркало. Конечно, она насмотрелась фильмов про какие-то фантастические метаморфозы, которые происходят с людьми во время полета, но это же кино! А девчонка-то стареет прямо на глазах! Реально! А что Петр? Ослеп, что ли? Она же сидит вплотную к нему!
В дверь постучали, пора было выходить из туалета.
Возвращаясь на свое место, она чуть не потеряла сознание, когда увидела на месте, где еще недавно сидела Лиза, пожилую женщину в точно такой же белой футболке и синих джинсах. Светлые волосы, у висков слегка посеребренные седыми прядями, старческое маленькое личико, худенькие ручки, искривленные ревматизмом длинные загорелые пальцы.
Петр спал. Он не видел, что произошло с Лизой. И что теперь делать? Разбудить его и показать ему постаревшую лет на сорок соседку?
– У тебя остался еще вискарь? – нарочно спросила она у женщины, желая услышать ее голос.
– Вы, деточка, выпить хотите? – улыбнулась женщина. – Мы уже скоро прилетим… Думаю, не стоит.
Женя принялась расталкивать Петра. Он проснулся и заморгал глазами. Везет же некоторым, спят, как сурки, в самолете, пока здесь творятся такие страшные вещи!
И тут вдруг она подумала о себе, может, и она тоже постарела? Или кто-то вокруг?
Она оглянулась, нашла глазами тех пассажиров, которые находились поблизости, на девочку лет пяти, замучившую своих родителей капризами, на молодого человека, уткнувшегося в свой ноутбук… нет, все такие же, какими были, когда сели в самолет.
Посмотрела на свои руки – кожа не изменилась, была гладкой, молодой.
– Петр Михайлович! – Она качнула головой в сторону изменившейся до неузнаваемости Лизы.
Тот воззрился на соседку с таким выражением лица, словно увидел рядом с собой крокодила. Но потом его шок словно прошел и теперь он вдруг на глазах потрясенной Жени взял руку женщины и слегка пожал ее.
– Салют, – пробормотал он.
Женщина повернулась к нему и ее лицо тотчас озарилось улыбкой.
– Петр Михайлович! Неужели это вы?
– Элиза? Вот так встреча! Какими судьбами? Как вы здесь оказались? Когда пересели к нам?
– Да в Стамбуле и села. Устала очень, села и сразу уснула.
– Просто невероятно! Дело в том, что на вашем месте сидела молоденькая девушка, причем одета она была точно так же, как и вы! Просто чудеса!!!
– И не говорите!
Старушка просто сияла. Видно было, что они знакомы и очень приятны друг другу.