– Что-что, не поняла? Специа…
– Специалитеты – так называются как бы фирменные блюда разных стран. Так вот, там мы пробовали специалитеты Марокко, Ливана… Так, ничего особенного, мне почему-то захотелось нашего оливье…
– Судя по всему, эта твоя поездка удачная, да? Ты и с бабушкой ладишь, да и помнишь все…
– Да, знаешь, сейчас все как-то по-другому… Даже весело.
– А что по деньгам? Вы разговаривали с ней? Ты объяснила ей свое положение?
– Здесь снова все сложно… Только я завожу разговор о деньгах, как моя бабуля подрывается с места и куда-то бежит, то у нее молоко подгорело, хотя на кухне готовит кухарка Николь, которая готовит шикарно… Крем-карамель у нее получается бомбически! Или же ей нужно срочно кому-то позвонить…
– Лиза? Ты где? Я тебя не слышу! Лиза… Лиза!»
21. 3 августа 2022 г. Мила
Утром Коста отправился в Крылатское – вчера Милы дома не оказалось, да и соседи куда-то исчезли как нарочно. Весь подъезд словно вымер.
Соседи же, по мнению Сперанского, были самыми ценными источниками информации. Вот поэтому он, простояв под дверью квартиры Милы Базаровой, бывшей девушки Засухина, четверть часа и так и не дождавшись, пока ему откроют дверь, позвонил в соседнюю дверь.
Вот оно счастье – разговорчивая и очень милая соседка, готовая выдать с потрохами всех и вся, лишь бы ей только уделили внимание.
Женщина за шестьдесят, полненькая, с седыми, аккуратно уложенными волосами и молодыми голубыми глазами, кутаясь в шелковый сиреневый халат, услышав вопрос о соседке Миле, тотчас впустила его к себе, провела на кухню и, не спрашивая, налила ему холодного смородинового компота из холодильника.
– Вы, наверное, удивились, что я вот так сразу впустила вас к себе и что я как будто бы и не удивилась вашему приходу, да? Объясняю. Я давно уже ждала подобного визита. Потому что Мила – это просто нечто! Ну, просто образец того, каким не должна быть молодая женщина. Знаете, у нее все наоборот. Вот я, к примеру… Вы пейте-пейте компот, у меня целая кастрюля в холодильнике. Так вот. Мила – девушка какая-то несовременная. Все девушки в наше время ищут себе мужчину побогаче, понадежнее, эта же росомаха привела к себе ну совершенно бесполезного парня, нищеброда! Носилась с ним, как с ребенком, все покупала, кормила, обхаживала, а он, негодяй, пользовался ею и выкачивал из нее не только ее энергию, молодость и красоту, но и деньги! Такой здоровенный детина, на нем пахать и пахать! А он не хочет работать. Вот просто не хочет, и все!
– А чем занималась сама Мила?
– Да ничем. У нее мать, кажется, на Севере где-то жила, умерла, и вроде бы ее муж привез Милке деньги, типа ее долю наследства. И это причем без нотариуса, а вот просто сам, по своей воле, понимаете, какие еще бывают люди совестливые, порядочные?! Вот точно не могу сказать вам, моряк ли он или рыбак, но точно они с ее матерью жили в Мурманске, и оба хорошо зарабатывали, помогали Людмиле. А потом мать ее заболела и умерла. Молодая же еще была. Уж муж ее так убивался, это мне Мила сама рассказывала. На похороны она, конечно же, не поехала. Во-первых, она и не ладила с матерью, считала, что та променяла ее на мужика и «укатила к черту на рога», да, она так и говорила. Во-вторых, была очень удивлена, когда этот человек, муж матери, моряк-рыбак, вдруг появился у нее на пороге и сказал, что привез ей деньги, вырученные от продажи квартиры в Мурманске, и украшения ее матери. Сам он в горе и тоске решил сменить место жительства и подался в теплые края…
– Да уж… – Коста также был поражен благородным поступком отчима Милы. – Удивительная история. Это я про рыбака.
– Удивительно другое – вот как Милка за пару недель профукала все деньги?!
Коста даже не успел задать женщине главный вопрос: где сейчас может находиться Мила. Но и не спешил с этим – пусть рассказывает все, что ей известно, быть может, эта информация куда важней, чем простой ответ: не знаю, где она.
Слушая свидетельницу, Коста старался смотреть ей прямо в глаза, считая, что таким образом добьется максимального расположения к себе.
– И как же она «профукала»? Потратила на своего любовника?
– Нет, тогда еще она не была знакома со своим кровопийцем Игорем. Слава богу, хоть на себя, любимую, все и потратила. Прокатилась в Эмираты! Прокутила. Вот так!
– И большая была сумма?
– Ну, этого она мне, понятное дело, не сказала. И когда я спросила ее, как же она могла вот так легкомысленно поступить, намекнула ей, мол, могла бы себе недвижимость купить, да хоть комнату (суммы-то я, повторяю, не знаю), знаете, что она мне ответила? Что эти деньги упали ей как бы с неба, что это не в счет. И что скоро она и без того разбогатеет и купит себе квартиру в Париже. И расхохоталась.
– Понятно, – протянул Коста, хотя ничего, конечно, не понял, кроме того, что Мила эта – девушка легкомысленная, влюбчивая, отчаянная, сорвиголова, словом. Может, и опасна. Или точно – опасна. Смертельно опасна.
– Мне бы с ней поговорить. Она сейчас на работе?
– Да какой там?! – замахала руками соседка. – Она же нигде не работает.
– Вас как зовут?
– Зинаида Аркадьевна.
– Очень приятно, Зинаида Аркадьевна. Скажите, пожалуйста, но на что же она живет, где берет деньги на содержание своего приятеля Игоря?
– Точно не знаю, но вроде родственница какая-то во Франции живет. Вот она и подкидывает. Правда, время от времени она все-таки работает, – нехотя вынуждена была подтвердить Зинаида Аркадьевна. – Кассиршей в нашем «Перекрестке» работала, в парикмахерской немного работала, тоже здесь, неподалеку… Но постоянной, основательной работы у нее не было. Все порхала. Знаете, у меня было такое чувство, будто бы она особо и не переживает о деньгах. Да, и вот что еще, это очень важно.
Здесь Зинаида Аркадьевна сделалась очень серьезной, и эта ее серьезность показалась Косте комичной. Он даже не выдержал и улыбнулся. Вот сейчас она точно сморозит какую-то глупость.
И вдруг услышал:
– Она всем должна. Вот абсолютно всем, кого знает, и задолжала. И брала деньги с такой непростительной, я скажу вам, легкостью, что я просто диву давалась! Спрашивается: откуда денежки будешь брать, милая?! Она у меня больше двадцати тысяч заняла, частями занимала, обещала вернуть в течение месяца. И так поступала со всеми. Можете обойти весь подъезд, люди вам подтвердят.
– Но если давали, значит, были уверены, что она вернет.
– Она их околдовывала, вот как меня. Я же знаю отлично, что у нее денег нет, спрашивается: зачем же даю? На что рассчитываю? Это как гипноз, понимаете? И что еще удивительно, она после того, как попала в такое положение, нисколько не смущается, представляете?
– Когда вы видели ее в последний раз?
– Пару дней тому назад. Она возвращалась из магазина домой, в пакете я видела баночное пиво. Ах, да! Забыла сказать вам самое главное: Игорь-то ее бросил! Милка-то наша ходила вся опухшая от слез, так переживала, у нее прямо-таки истерики были. Предполагаю, что попивала она винишко. Пахло от нее, когда мимо проходила. Но вот совсем недавно видела Игоря. Вернулся! Я не выдержала, открыла дверь, думаю, поздоровается со мной или нет. Поздоровался! Здрасте, говорит, теть Зин.
И вдруг до нее дошло самое главное – а что понадобилось следователю от ее соседки Милки?
Она на несколько секунд впала в ступор, часто заморгала и потом, глубоко вздохнув, тихо и даже как-то кротко спросила, словно до нее только что дошло, что у нее на кухне сидит представитель закона:
– Она жива хотя бы? – И еще не получив ответ, прикрыла рот ладонью, словно боясь, что испустит свое женское паническое «ах».
– Надеюсь, – не сразу понял ее страхов Коста. – А почему вы спросили?
– Так сериалы же смотрю. Там как следователь приходит к кому, так сразу с порога и сообщает, что, мол, так и так, погибла ваша дочь, знакомая или еще кто.
– Ах, вон оно что. Нет. Мне просто надо поговорить с ней.
– Она натворила чего?
– Говорите, видели ее пару дней тому назад?
– Ну да… Я же сказала, что она с пивом домой шла.
– А кто еще может что-нибудь знать о ней?
– Только я, потому что две наши соседки летом живут на даче, а вот прямо напротив меня дверь, увидите, желтая такая, в этой квартире вообще никто не живет. Там спор идет между наследницами. Хозяйка, Ольга Владимировна Куропаткина, незадолго до своей смерти дала ключи от квартиры как раз Милке. Она часто в больницах лежала и все переживала о своих цветах, поручила Милке поливать. Вот она умерла, приехали две ее дочери, похоронили ее, цветы мне все отдали, вещи кое-какие, старый ковер, кресло. Сестры-то думали, что все разделится поровну, как вдруг выяснилось, что существует завещание, и что квартира должна отойти старшей дочери. Младшая, Кира, на дыбы, понятное дело, в суд подала… Короче, пока все неопределенно. Сестры судятся. Квартира стоит пустая, Милке поручили за ней присматривать. Так что о ней могу рассказать вам либо я, либо никто. Хотя про деньги я вам уже сказала, она всему подъезду задолжала…
Зинаида Аркадьевна хотела, вероятно, рассказать еще что-то, но, захлебнувшись собственным монологом, закашлялась. Устала говорить. Видимо, долгое время ни с кем не разговаривала.
– Жаль… Очень жаль, что ее дома нет. Она нам очень нужна…
– Так в чем дело-то? Секрет?
– Дело в том, что ей грозит опасность, – спокойно солгал Коста, понимая, что с этой свидетельницей иначе и нельзя.
Хоть и болтушка и много лишнего и не очень-то хорошего говорит о Миле, но сердце у нее доброе. Если узнает, что ее соседку подозревают в убийстве, может и промолчать, чтобы ей не навредить. А если сказать ей, что ее ищут ради ее же безопасности, может и подсказать что-то полезное для следствия.
– Я вот честно не знаю, где она. Но, как показывают в сериалах, иногда в квартире, где живет человек, по каким-то деталям можно догадаться, куда он делся. Это я к тому, что у меня есть ключи от ее квартиры. Она сама мне их дала на всякий случай.