Переход к территориальному национальному суверенитету стал, пожалуй, самым важным политическим событием в современной истории. Это, безусловно, имело решающее значение для взаимоотношений общества с водой. Европейское государство стало необычным гибридом, синтезом различных традиций, в основе которых лежало неразрешенное противоречие. Ранние государства древности были, конечно, территориальными, но в основном теократическими обществами. Вместе с тем, греческие и римские государства делали упор на частные блага и индивидуальную способность действовать в рамках гражданского договора, но полис, или civitas, оказался в первую очередь совокупностью людей, а не территорией. Римское право было правом чело-века.
Напротив, к XVII веку главным героем международного конфликта было политически единое территориальное государство. В то же время подъем торгового сословия и современного банковского сектора сделал отдельных лиц – одиночек или партнеров – двигателем зарождающегося капитализма. Чтобы приспособиться к такому социальному развитию, государство создало сложные институты, которые лучше подходят для управления экономикой, основанной на правах собственности и в конечном счете на верховенстве закона. Эти институты оказались особенно непригодными, когда дело дошло до управления водами, которые пересекали территориальные границы, хотя эти воды были необходимы для поддержания торговой экономики. Именно в этих обстоятельствах Голландская республика пыталась отстоять свою независимость.
При других обстоятельствах события на Шельде могли остаться локальным явлением. Однако переход к национальному государству происходил во время всеобщего кризиса. Создание богатства в XVI веке казалось бесконечным, но процесс закончился крахом. Если бы война была болезнью, то XVII столетие стало бы для нее периодом максимальной лихорадки. Томас Гоббс считал, что война и разрушение являются естественным состоянием человеческого общества, призывая Левиафана – государство – устанавливать порядок. Неудивительно: первая половина XVII века, должно быть, казалась концом света.
В это время люди много умирали, часто насильственной смертью. Растущее соперничество за территорию привело к войне. Церковь по-прежнему контролировала огромное количество земель и людских ресурсов и заключила сделку со Священной Римской империей, чтобы защитить свои интересы; это привело к тому, что главной мобилизующей силой этого столетия стала религия. Армии росли. В Священной Римской империи увеличили налоги, чтобы финансировать войны.
Когда Карл V развернул Испанию против протестантов, немецкие князья отреагировали мобилизацией. Из-за Тридцатилетней войны и сопутствующих эпидемий Священная Римская империя потеряла более четверти населения. На восстановление численности ушло не менее полувека. Сократилось население Италии и большей части Испании. Непосредственные причины этих и множества других конфликтов были разнообразными и обычно обнаруживались в политике того времени, а именно в конфликте между протестантами и католиками. Но происходило и еще кое-что.
Этот кризис не ограничивался Европой. В середине века Китай потерял около половины населения при переходе от династии Мин к династии Цин, а площадь обрабатываемых земель снизилась с восьми миллионов гектаров до менее чем трех миллионов. Некоторые считают эту ситуацию мировым кризисом.
Первой весьма существенной фазой малого ледникового периода был минимум Шпёрера, длившийся примерно с середины XV до начала XVI века. Но еще хуже был минимум Маундера с 1560 по 1720 год[55]. Температура во всем мире была примерно на полградуса ниже средней нормы XX века. Европейские температуры были существенно меньше – примерно на два градуса ниже среднего. В этот период сильные штормы затопляли прибрежные районы Дании, Германии и Нидерландов. Между 1620 и 1621 годами замерз Босфор. В 1630 году затопило Багдад. Арктические паковые льды настолько разрослись, что инуиты могли добраться на лодках-каяках из Северной Америки до Шотландии. На земле месяцами лежал снежный покров – более мощный, чем когда-либо зафиксированный в истории до или после этого. В 1658 году вода между Ютландией и островом Фюн замерзла так, что по ней могла пройти армия. Весна и лето были холодными и влажными.
Причины существования такого отрезка внутри малого ледникового периода сейчас горячо обсуждаются. Возможно, меньшее количество пятен, наблюдаемых на поверхности Солнца, коррелирует с меньшим излучением солнечной энергии. Свою роль могла играть и вулканическая активность: в 1595 году произошло извержение вулкана Невадо-дель-Руис, в 1600 – катастрофическое извержение вулкана Уайнапутина в Перу; в середине XVII века наблюдался еще десяток извержений.
Какой бы ни была причина похолодания, крестьянам по всей Европе пришлось приспосабливаться к более короткому и менее надежному вегетационному периоду. Производительность сельского хозяйства снизилась. Отношение количества собранных к количеству посаженных семян упало с семи в начале XVI века до трех на протяжении большей части XVII столетия. Цена на зерно поднялась вчетверо. Количество голодных лет в пересчете на десятилетие резко возросло на протяжении большей части столетия, в то время как средний рост людей снизился примерно на полтора сантиметра – признак недоедания. Налоговые поступления упали. Государства ослабли. Последовали нужда, голод, напряженность, социальные волнения. При отсутствии религии, справедливости, богатства неурожай мог вызвать бунты, и Фрэнсис Бэкон заметил: «Людям нужно было молиться о хорошей погоде».
Политический кризис XVII века неотделим от изменений условий окружающей среды. Судебные показания протестантов после восстаний 1641 года в Ирландии говорят о необычной погоде; то же самое можно найти в китайских документах, касающихся смены династии. Нужно уточнить, что изменения климата нельзя твердо отделить от человеческих ошибок. Например, в документах XVI и XVII веков сообщается о ряде катастрофических наводнений на Висле в Польше. Однако изменилось и землепользование вокруг реки. Рост населения привел к тому, что между XIV и XVI веками посевные площади в бассейне реки удвоились. Преднамеренное разрушение дамб во время войн XVII века тоже становилось причиной катастрофических наводнений, так что изменение климата не было единственной причиной этого кризиса. И тем не менее, если впадина малого ледникового периода длилась около пяти столетий, то первая половина XVII века оказалась самым суровым ее отрезком.
Напряженность, вызванная новыми агрессивными территориальными государствами, амбициями растущего класса торговцев и предпринимателей и быстро меняющейся окружающей средой, не могла не проявиться в общих европейских водах.
Реакция на меняющиеся условия означала, что голландский опыт осушения был в почете. Повсюду. Голландские и фламандские эмигранты разнесли опыт мелиорации по всей Европе: от Италии, где голландские специалисты давали советы по дренированию в Тоскане и Папской области, до Франции, где в 1628 году герцог д’Эпернон попросил инженера Яна Андрианзоона Леегватера[56], известного осушением озера Вормер в Нидерландах, осушить болота около Кадийяка южнее Бордо. Частные контракты на такие работы, типичные для Нидерландов, распространились также на несколько рек в Центральной и Восточной Европе. Эти первые опыты привели к мелиорации значительной части территории большинства германских государств в XVII и XVIII веках.
Однако, возможно, самые масштабные последствия из всех осушительных работ, вдохновленных Голландией, возникли после осушения территорий в восточной части Англии. В начале XVII века сменившие Тюдоров Стюарты унаследовали огромный дефицит от войн королевы Елизаветы. Чтобы расплатиться, короне пришлось продать большую часть своих земель. Когда не стало земли, пришлось вводить таможенные налоги и новые пошлины, чтобы компенсировать разницу. В итоге королевская власть обратила внимание на водный ландшафт: осушение казалось многообещающим инструментом для создания более продуктивных угодий. Когда стремление найти новые земли, движимое жаждой прибыли, столкнулось с иной моделью владения, основанной на общинной собственности, вопрос стал глубоко политическим.
В основе дела лежали Фенские болота (или Фенланд) – 250 тысяч гектаров низменных, сезонно затопляемых заболоченных земель на востоке Англии. Первоначальный план осушения этих топей разработал Корнелиус Вермюйден, голландский инженер из Толена, который в основном работал в Зеландии. В 1621 году его наняли для ремонта бреши в насыпи на Темзе восточнее Лондона, а затем он быстро перешел к руководству различными проектами. Хотя сам он участвовал в проекте осушения болот не на постоянной основе, идеи Вермюйдена оказали большое влияние на его разработку.
В рамках этого проекта самым крупным болотом, предназначенным для осушения, была Большая топь (или Бедфордский уровень) – около 120 тысяч гектаров. Работами занималась Bedford Level Corporation (компания Бедфордского уровня) – частная компания, основанная Фрэнсисом Расселом, 4-м графом Бедфордом, который в 1630 году начал этот проект. Вермюйден стал главным инженером компании. Предприятие было достаточно простым: за свои деньги инвесторы получали треть осушенных земель. Примечательно, что одним из инвесторов был король Карл. Он надеялся, что реализация проекта добавит королевству огромный участок земли, целую новую страну. Карл даже представлял строительство нового города на этом месте, названного в его честь.
Проект столкнулся со значительными техническими трудностями, однако все они были не такими серьезными, как бунты, вспыхнувшие среди местных жителей. Хотя обитателей Фенланда обычно рисовали неимущими варварами, они были если не богатыми, то достаточно зажиточными. Они могли вполне комфортно проживать на болотах. Экономика маршей обеспечивала летние пастбища, рыбу и птицу, топливо, тростник для крыш, корз