После смерти Сталина от плана в значительной степени отошли. Пришедший к власти Хрущев стал критически относиться к опыту коллективизации. В 1953 году он отметил, что результаты оказались неудовлетворительными, и эффективность хозяйств повысилась незначительно. Однако наследие Сталина задало направление движения, несмотря на такое понимание. При Хрущеве, а потом при Брежневе была распахана практически вся доступная земля, а сельское хозяйство перешло от коллективизации к современному государственному аграрно-промышленному комплексу.
За следующие тридцать лет мелиорация и ирригация затронет около 30 миллионов гектаров территорий. Хозяйства были настолько неэффективными, что, несмотря на увеличение подаваемой воды, производство не увеличивалось. Поддавшись непоколебимой вере в силу современного планирования, советские лидеры медленно вели страну к краху.
Подъем географически интенсивной советской модели в самом центре Азии вызывал серьезное беспокойство у американских политиков. В 1951 году Дэвид Лилиенталь отправился в путешествие по Индии и Пакистану от имени журнала Collier’s. Он действовал в частном порядке, но не был обычным туристом. После ухода из Администрации долины Теннесси он возглавил Комиссию по атомной энергии и несмотря на то что занимался теперь консультациями, по-прежнему сохранил хорошие политические связи. Во время своей поездки в 1951 году Лилиенталь особенно беспокоился по поводу Джамму и Кашмира.
На момент раздела Британской Индии княжество находилось под властью махараджи Хари Сингха. Он был индусом, но его премьер-министр Шейх Абдулла и большинство населения исповедовали ислам. При разделе мелкие княжества могли сами решать, к какой из сторон присоединиться или остаться независимыми. Сингх предпочел независимость, вообразив, что управляет гималайской Швейцарией. Однако в конце концов он присоединился к Индии, опасаясь восстания в преимущественно мусульманском округе Пунч к западу от Сринагара. В ответ мусульманские приграничные племена пуштунов вошли в Кашмир, и Сингх попросил помощи у премьер-министра Индии Джавахарлала Неру, который перебросил войска в штат. Регулярная пакистанская армия ответила собственным вторжением. Начались боевые действия. В конце концов благодаря вмешательству Совета Безопасности ООН заключили перемирие и провели линию прекращения огня.
В 1951 году фронтир региональной водной политики переместился на созданную линию контроля между Пакистаном и Индией. Лилиенталь понял, что в споре участвуют не только две страны: он затрагивал также Китай, Тибет и, самое главное, Советский Союз. Лилиенталь описывал Кашмир как «северные ворота коммунизма к огромным стратегическим материалам и людским ресурсам индо-пакистанского субконтинента и к Индийскому океану». Это был фронтир холодной войны.
Для Соединенных Штатов Индия стала новой возможностью влиять на этот регион, которую они упустили в Китае во времена Сэвиджа. Только что начался конфликт в Корее, который стал достаточно популярным на международной арене. Как и в Китае, в Индии проживала масса бедного населения. Риск индо-пакистанского конфликта был велик: если бы он перешел в религиозную войну, на помощь Пакистану пришел бы мусульманский мир, поэтому Индии требовалось найти союзников. Этим могли воспользоваться Советский Союз и Китай – предложить помощь в надежде на распространение коммунизма на субконтиненте. Возможность втянуть Индию в сферу влияния США, выведя ее за пределы влияния Советского Союза и коммунизма, выглядела слишком важной, чтобы ее упустить.
Лилиенталь понял, что основным источником напряженности между двумя странами было совместное использование воды для орошения. Он писал: «Никакая армия с бомбами и снарядами не сможет уничтожить территорию так, как можно уничтожить Пакистан, просто закрыв в Индии источники воды, которые поддерживают поля и жизнь населения Пакистана». Кашмир был актуальным вопросом в ООН, но, похоже, дискуссии о нем не учитывали тот факт, что здесь берут начало две трети всей воды, стекающей в Инд. На встрече с Лилиенталем пакистанский премьер-министр Лиакат Али Хан сказал ему, что Кашмир «похож на шапку на голове Пакистана. Если я позволю Индии держать эту шапку на нашей голове, то я всегда буду беспомощен перед Индией». Именно такие настроения составляли контекст конфликта.
Лилиенталь предложил решение. Он полагал, что на ирригацию уходит всего пятая часть воды Инда, остальное без толку стекает в Аравийское море. Если бы эту воду можно было пустить в дело, то удалось бы удовлетворить большую часть потребностей обеих стран. Можно признать нынешнее использование воды Пакистаном в обмен на то, что страна станет работать с Индией над совместным пользованием международной рекой. Проблема заключалась в том, как хранить ту воду, которая сейчас терялась в море. Лилиенталь предложил создать компанию по использованию вод Инда – Indus Engineering Corporation – «с совместным финансированием (и возможным участием Всемирного банка)», которая будет строить плотины в оптимальных местах на службе обеих стран. Такой план, «не политический, а функциональный», вполне можно было финансировать, потому что после строительства инфраструктуры территория становилась продуктивной, что позволяло выплатить все займы. И это снова была модель Администрации долины Теннесси.
В то время как проблемы водного ландшафта Индии и Пакистана втянули их в конфликт, который будет разгораться и остывать в течение десятилетий, по всему миру усиливалось стремление инвестировать в водную инфраструктуру. Участвовала даже Британия, пытавшаяся спасти свою рушащуюся империю. Ее последней надеждой была Африка.
Африка – огромный древний континент. На тысячи километров здесь простираются плато и высокие равнины, которые резко обрываются у побережья. Если сравнивать с другими материками, то гор тут меньше: Атласские горы на крайнем северо-западе, Эфиопское нагорье, Кенийское нагорье, горы рифта Альбертин и Ангольское плато. Это «водонапорные башни» Африки. Многие крупные реки начинаются там, где эти горы перехватывают снег и дожди, но затем они текут по обширным сухим или полусухим районам.
Колониализм поделил этот континент на отдельные доминионы, протектораты и колонии, совершенно не обращая внимания на географию. Государства постколониальной эпохи унаследовали эти границы. Это означало, что реки протекают через необычно большое количество стран, не имеющих выхода к морю, многие из которых обладают сухим климатом. Эта проблема стала еще более очевидной, когда континент охватило стремление к индустриализации.
После Второй мировой войны британцы поняли, что их время, возможно, истекает. Империю разрывал на части африканский национализм в лице Африканского национального конгресса, с одной стороны, и сегрегационистских белых африканеров Южной Африки – с другой. Под растущим давлением со стороны Соединенных Штатов и Советского Союза, которые стремились расширить сферу своего влияния на континенте, британцы предприняли последнюю отчаянную попытку возродить свою империю. В центре оказались инвестиции в водную инфраструктуру.
В 1953 году британцы объединили в Центрально-Африканскую Федерацию три колонии: Северную Родезию (современная Замбия), Южную Родезию (Зимбабве) и Ньясаленд (Малави). Эта федерация официально выступала за «мультирасовость» и партнерство, но в реальности представляла собой отчаянный и в итоге провальный эксперимент, направленный на то, чтобы не потерять ценные территории и минеральные ресурсы. По плану предполагалось дать власть и автономию белому меньшинству, что, как утверждалось, со временем расширит возможности для африканцев. Какое-то время у федерации наблюдались экономические успехи: инвестиции увеличились. Их центром была река Замбези.
Она меньше Конго и является самой крупной рекой в южной части Африки. Поскольку Замбези текла прямо через страны федерации, то неизбежно становилась главной целью развития. От истока до водопада Виктория на границе современных Замбии и Зимбабве река протекает по плоской вязкой местности, постепенно расширяясь. В этой части бассейна преобладают дамбо – болотистые бескислородные почвы, где не могут расти деревья. Это круглогодичный источник воды, покрытый высокими травами. Водопад Виктория, или Моси-оа-Тунья (что на местном языке значит «Гремящий дым»), сбрасывает воду реки в сторону ущелья Кахора-Баса, откуда Замбези, наконец, выходит на прибрежную равнину Мозамбика и направляется к морю.
Великобритания поняла, что этот колоссальный энергетический потенциал может дать электроэнергию, необходимую для медного пояса на севере Замбии; единственной альтернативой было использование тепловой энергии угля, доставляемого по железной дороге. Ставшая широкодоступной передача электроэнергии на большие расстояния по 330-киловольтным линиям открыла новые возможности: крупная гидроэлектростанция на Замбези могла бы передавать энергию на две тысячи километров с лишним – как до медного пояса на севере, так и до Хараре на юге. Так между водопадом Виктория и Кахора-Баса появилась гидроэлектростанция Кариба.
Построенная в 1955–1959 годах Кариба – арочная плотина с двойной кривизной; ее установленная мощность чуть менее 1,5 миллиарда ватт. Ожидалось, что выработка электроэнергии в федерации утроится; проект стал самой крупной разработкой 1950-х годов во всем мире. Это была смелая ставка на государственное развитие: проект должен был стать двигателем, который обеспечит электроэнергией промышленность Севера и Юга. Финансировали его частные инвесторы и Всемирный банк, а строили итальянские и французские специалисты.
Плотину открыли 17 мая 1960 года – досрочно и в рамках бюджета. Это представлялось большим успехом, вершиной послевоенных современных разработок. Возможно, архитекторы федерации обманывали себя, думая, что им удалось спасти империю. Однако проблемы, с которыми столкнулась плотина, оказались такими же огромными, как и она сама. Образовалось гигантское водохранилище, которое до сих пор является самым большим в мире по объему накапливаемой воды – 180 миллиардов кубических метров. Оно находится прямо на южной оконечности Африканского разлома – тектонически активной области, – а это означало, что колоссальный вес воды мог вызвать поверхностные землетрясения.