Кеннеди обратился за консультацией к Джерри Визнеру, председателю его научно-консультативного комитета, который работал в Массачусетском технологическом институте. Так случилось, что в 1961 году Массачусетскому технологическому институту исполнилось сто лет, и на юбилее должен был выступить пакистанский физик Абдус Салам, который одновременно был советником по науке правительства Пакистана. Визнер председательствовал на встрече, где обсуждалась наука развивающихся стран, там же присутствовал и Салам.
Во время одной из презентаций Салам оживленно дискутировал с Патриком Блэкеттом, английским физиком, который был руководителем Салама в Имперском колледже Лондона и советником Джавахарлала Неру. Блэкетт утверждал, что все технологии, необходимые развивающимся странам, можно найти в «мировом супермаркете науки». Нужно просто найти и получить. Салам решительно возражал. Он считал, что нужно уметь читать этикетки на таких «продуктах в супермаркете науки». В качестве подтверждения своей точки зрения он привел пример Инда в Пакистане. Из-за засоления и заболачивания бассейн потерял примерно полмиллиона гектаров земли. Проблема была не только в технологии. Требовались умения, понимание и – самое главное – внимательное изучение.
Визнер увидел здесь свой шанс. После заседания он поговорил с Саламом. Возможно, был смысл предложить помощь Айюб Хану и правительству Пакистана именно в этом вопросе. Салам согласился. В тот же вечер Визнер позвонил Кеннеди и предложил сформировать группу под руководством Роджера Ревелла, ученого, который участвовал в различных правительственных проектах. На следующий день Ревелл, Визнер и Салам встретились в Вашингтоне, чтобы сформулировать план.
Ревелл собрал группу примерно из двадцати человек, включая Гарольда Томаса-младшего из отделения прикладных наук Гарварда. Томас был директором водной программы Гарварда, которая недавно применила к проблемам водных ресурсов системный анализ и методы линейного программирования. Вычислительные методы оказались важными для решения задачи. Рабочая группа несколько раз ездила в Пакистан, посетив Пенджаб и Синд.
Ревелл рассказывал о полете над этим ландшафтом и увиденном опустошении: «Соль на поверхности, лежащая как снег, и поселения на сетке каналов, тут и там заброшенные, как отверстия в перфокарте». Территория в Западном Пенджабе, подверженная сильному заболачиванию и засолению, составляла, вероятно, два с половиной миллиона гектаров, при этом ежегодно увеличиваясь на 20–40 тысяч гектаров. В Верхнем Синде было сильно засолено минимум 400 000 гектаров из полутора миллионов гектаров орошаемых земель. Еще 400 000 гектаров земель, слишком соленых для возделывания, имелось в Нижнем Синде.
Проблема была достаточно ясной. До внедрения ирригации уровень грунтовых вод достигал поверхности только вблизи рек. Постройка британцами крупномасштабной ирригационной системы на равнинах Инда вызвала просачивание из земляных каналов. При распределении воды по каналам примерно 40 % возвращалось в землю. Поскольку уклон Инда невелик, горизонтальный сток идет медленно, и вода скапливается под землей. Ирригация стала новым источником подземных вод. За сто лет водоносный горизонт заполнился. Вода добралась до поверхности снизу. Пакистан превращался в водную пустыню.
Относительно простым было и решение проблемы. Требовался вертикальный дренаж: если вода не может перемещаться в сторону, ее необходимо откачивать и возвращать в поверхностную систему. Для этой цели в Пенджабе уже использовали трубчатые колодцы, но вычисления Томаса показали, что такие конструкции осушают слишком малые площади. Скорость, с которой вода возвращалась со всех сторон, зависит от периметра области, где производится откачка.
С другой стороны, скорость испарения (скорость ухода поверхностной воды в атмосферу) зависит от размеров территории. Поскольку при увеличении участка отношение его площади к периметру увеличивается, то испарение начинает преобладать над возвращением воды, и уровень грунтовых вод опускается. Рабочая группа предложила поделить всю территорию на участки по 400 000 гектаров и проводить масштабную откачку. Это сработало.
В 1960-е годы программа расширилась: для понижения уровня грунтовых вод и решения проблемы заболачивания и засоления вырыли тысячи глубоких трубчатых колодцев. В конечном счете появилось примерно 15 000 трубчатых колодцев, уходивших на глубины от 40 до 120 метров. На деле программа работала слишком хорошо. В результате по всем этим территориям (особенно в Пенджабе) вслед за распространением государственных колодцев последовал рост числа частных. К концу 1960-х годов количество частных трубчатых колодцев превзошло число государственных. Это с неизбежностью усиливало роль подземных вод в орошении. К 1996 году в Пакистане имелось 300 000 трубчатых колодцев (большинство – в Пенджабе), которые давали примерно 40 % поливной воды. К 2006 году это число увеличилось на 60 %.
Рабочая группа внесла и еще один фундаментальный вклад. Томас и Ревелл поняли, что заболачивание и засоление – признак гораздо более широкой проблемы: низкой продуктивности сельского хозяйства. Остановившись на одной из ферм, Чарли Боуэр, член группы, работавшей на Лабораторию солености министерства сельского хозяйства США (наследия экспансии США на засушливый Запад), поднял лист со стебля кукурузы. Осмотрев его в течение нескольких минут, Боуэр объявил, что заметны признаки нехватки азота.
Проблема заключалась не только в соли. Дело было не только в эффективности. Фермеры неэффективно использовали воду. Она плохо подавалась. Не было современных методов удобрения и ирригации. Вопрос был не техническим, а социально-экономическим: Пакистану требовалось повысить продуктивность бассейна. Иными словами, проблема была не в избытке воды. Воды было недостаточно – точнее, недостаточным было сельскохозяйственное производство. Для выращивания пищевых культур в Пакистане требовалось гораздо больше воды. Последовавшая Зеленая революция[98] преобразила Пенджаб.
Эти примеры показывают, в какой степени американский опыт сформировал послевоенный ландшафт всего мира. В частности, международным техническим агентством Государственного департамента США выступало Управление мелиорации, помогавшее странам, стремящимся осваивать свои водные ресурсы. Оно помогло сотне с лишним стран. Некоторые из его проектов снискали добрую или дурную славу – в зависимости от определенной точки зрения. Кроме Голубого Нила, в 1960-е годы Управление создало планы для долины реки Гильменд в Афганистане; бассейна реки Хан в Корее во второй половине десятилетия; бассейна Сан-Франциско в Бразилии в 1964–1973; бассейна Меконга и проекта Па Монг в Таиланде и Лаосе в 1964–1974 годах. Весьма примечательный размах.
Когда Соединенные Штаты перешли от противодействия британскому империализму к сдерживанию сферы влияния Советского Союза, они стали использовать свою техническую помощь в качестве инструмента дипломатии. В отсутствие единого органа, который мог бы вести арбитраж, или международной правовой базы, в рамках которой можно было улаживать споры, конкуренция на реках была связана с техническими спорами и соотношениями сил. На начальном этапе своего участия специалисты Управления мелиорации убеждали своих контрагентов, что реки – это не просто пространство для предпринимательства, как это представляли империалисты-британцы, а национальное экономическое достояние.
Плотина Гувера и Администрация долины Теннесси стали образцом пакетной разработки: первая определяла многоцелевой проект, вторая являлась образцом системы развития речного бассейна. Вместе они составляли определенную платформу для развития. Получился прогрессивный технократический подход, мечта любого утописта XIX века. Он распространялся. Точнее, его распространяли. Американский опыт стал инструментом влияния, стратегией технической помощи, которую сначала проводил Рузвельт, затем формализовал Трумэн, и, наконец, продвигали Кеннеди и Джонсон.
Технический характер знаний, которые Управление привлекало дома и за границей, затушевывал принципиальное различие этих ситуаций. Федеральное правительство предприняло первый рывок в развитии водных ресурсов на западе Соединенных Штатов в контексте республиканского проекта или политической системы, которые – пусть несовершенно – пытались быть полезными обществу. Напротив, международное участие американских специалистов больше направлялось на создание возможностей для американских подрядчиков. Специалисты управления могли создать сценарии и программы для бассейнов крупных рек, однако предполагалось, что вслед за этим подробные проекты разработают какие-то частные компании.
При администрации Эйзенхауэра философия развития стала меняться. Массовой тенденцией в США стал отход от государственных инвестиций и вмешательств в духе «Нового курса» в сторону более свободного предпринимательства. По мере развития этого неоимпериализма рассеялся тот моральный авторитет, которым некогда обладал американский опыт. К середине 1960-х годов проблема освоения международных вод перешла в ведение международных институтов. Это отражало растущую сложность – и растущие ставки – решения проблемы совместного использования водных ресурсов во все более поляризованном мире. Это уже происходило на Инде при участии Всемирного банка. Однако влияние Соединенных Штатов как главного спонсора мирового порядка и его институтов никогда особо не отставало.
В бассейне Меконга Соединенные Штаты сначала пытались ввести в сферу своего влияния государства нижнего течения реки – Таиланд и новые независимые страны Лаос, Вьетнам и Камбоджу. Управление активно участвовало в проектах на Меконге. В частности, его специалисты разработали планы для плотины Па Монг – огромного многоцелевого сооружения на главном русле реки в нескольких километрах к северу от столицы Лаоса. Затем подключилась ООН – посредством Экономической комиссии для Азии и Дальнего Востока, и в итоге в 1957 году появилась Комиссия по реке Меконг – межправительственная организация стран бассейна.