Оно стало катастрофическим. Противопаводковые водохранилища на основных притоках Инда создают всего две плотины – Тарбела и Мангла. Все остальное не контролировалось. Наводнения смыли бассейн Инда, унеся тысячи жизней. Из берегов вышли реки Кабул и Сват. При разливах погибли сотни людей. На северо-западе страны усилились оползни, забрав жизни еще сотен. Под водой оказалась пятая часть Пакистана. К 29 июля ситуация оказалась беспрецедентной. 31 июля ООН объявила эти наводнения самыми худшими на памяти живущих. Масштаб бедствия выяснился, когда в первой половине августа вода стала уходить. Погибло почти две тысячи человек, в крове нуждались двадцать миллионов – больше, чем во время цунами в Индии, землетрясений в Кашмире и на Гаити и циклона Наргис в Мьянме, вместе взятых.
События 2010 года стали испытанием стойкости США и Пакистана. Степень их успеха и неудачи измерялась ожиданиями водной безопасности, которые появились в XX веке. До этого уязвимость большинства людей в мире была гораздо ближе к уровню современного Пакистана, чем к современной Америке. И в бассейне Камберленда, и в бассейне Инда события стали катастрофой. Бесспорно, Соединенные Штаты справились лучше благодаря богатству страны. Однако разница в опыте определялась не только богатством.
Жители Теннесси могли действовать не только посредством местной инфраструктуры, но и через государство, которое реагирует на их потребности и имеет ресурсы, чтобы их удовлетворять. Это стало возможно из-за использования тех же самых водных ресурсов в течение сотни лет. На той же самой неделе, когда потопы охватили Пакистан, по другую сторону Гималаев плотина «Три ущелья» в Китае выдержала свое первое испытание, сдерживая такое же наводнение на Янцзы.
В конце концов, таково фундаментальное наследие распространения индустриализации на реки планеты: более богатые страны могут лучше управлять водой; однако часто случается так, что страны богаты, потому что сумели лучше управлять водой, найдя способ, при котором вода в ландшафте отражает гражданский договор, согласующийся с растущим экономически производительным населением, которое наделено правами.
Однако подводные течения в давних отношениях воды с человеческим обществом текут еще глубже. Основы современной торговли были заложены с появлением прав собственности, верховенства закона и подъема национального государства. К 2010 году эти институты сформировали планетарную сеть, по которой могли распространяться климатические сигналы.
Летом 2010 года необычно низкое давление, которое гнало воду над Пакистаном во время индийских муссонов, было частью планетарной волны, которая поддерживала высокое давление в Западной Азии. Под летним солнцем ландшафт прогревался. В период с 25 июля по 8 августа в Западной России стояла самая сильная жара как минимум с 1880 года: температура в Москве была на 18 градусов выше средней. За первые две недели жара сожгла 400 000 гектаров сельскохозяйственных угодий. Пожары в России не редкость, но в том году они были особенно сильными и сильно повлияли на загрязнение городов. Жара и грязный воздух унесли жизни примерно 25 000 человек.
Однако сильнее всего засуха сказалась на продуктах питания. К 2010 году Россия вернула себе лидирующие позиции на мировых рынках пшеницы. Давно прошли 1980-е годы – время отчаянной отсталости советского хозяйства, когда СССР постоянно импортировал пшеницу. К 2010 году Россия завершила долгий путь обратно к верхушке иерархии в торговле продовольствием и зарабатывала на продаже зерна столько же, сколько на продаже оружия.
Аномальные температуры 2010 года привели к засухе, в значительной степени накрывшей зернопроизводящие районы России. Всего погибло 17 % посевных площадей. В Поволжье, крупнейшем производителе зерна России, урожай снизился на 70 %; в целом же он уменьшился на треть. Когда стало понятно, что производство зерновых серьезно пострадает, цены на них выросли. На самом деле цены начали расти еще до падения производства, поскольку участники спекуляций на рынке сдерживали предложение, в то время как рынок наводнили паникующие покупатели, которые стремились скупить доступные запасы, поскольку ожидали повышения цен. Получилось самоисполняющееся пророчество.
Российское правительство вмешалось в середине августа: в попытке сдержать изменения выделили некоторые резервы. Одновременно государство запретило экспорт зерна. Цель заключалась в том, чтобы обеспечить предложение на внутреннем рынке, хотя теперь цены выросли еще больше, поскольку эти продавцы могли свободно продавать свой товар по любой цене. Ожидания продавцов и покупателей, а также меры правительства, пытающегося вмешиваться во внутренний рынок, являются мощными усилителями – настолько сильными, что сокращение на треть российского производства зерна (которое составляет примерно пятую часть мирового экспорта) привело к тому, что цены удвоились.
Осенью 2010 года картину дополнил Китай. С лета 2009 по весну 2010 года в Северном Китае было настолько мало дождей, что без питьевой воды остались 16 миллионов человек и 11 миллионов голов скота. Во время сильнейшей засухи пострадало четыре миллиона гектаров посевных площадей; как минимум четверть вообще не дали урожая. Одни реки потеряли от 30 до 80 % воды; другие совершенно высохли. Несмотря на некоторые локальные разливы, озера опустели, погубив рыбу, а ландшафт превратился в пустыню. Начало лета 2010 года облегчения не принесло. Ударила засуха, бывающая раз в столетие, и к октябрю бедствие, поразившее Россию, достигло северо-востока Китая.
Опасаясь неминуемой катастрофы, которая поставит под угрозу продовольственные запасы страны, китайское правительство начало в больших количествах закупать пшеницу на мировых рынках. Последствия этих закупок усугубили влияние запрета импорта из России. В июле цена на пшеницу составляла 180 долларов за тонну, а в августе – уже 250 долларов. В итоге к февралю 2011 года она поднялась до 350.
Зерновые (в частности, пшеница) – по-прежнему наиболее важная часть питания людей. От сбора урожая пшеницы зависит 20 % продовольствия в мире. Наследие послевоенных экономик и западных субсидий сельскому хозяйству привело к тому, что большинство развивающихся стран пшеницу импортируют. Они потребляют более трех четвертей всего экспорта этого злака. Большинству правительств в этих странах приходится предоставлять дотации, ограничивая цены для потребителей, обеспечивая продовольственную безопасность за счет государственного финансирования. Эти страны оказываются крайне уязвимыми к изменениям цен на мировых рынках.
Все это сделало долю России на рынке пшеницы и влияние волны жары 2010 года важным политическим вопросом для большей части мира и, в частности, для Ближнего Востока.
К осени удвоение цен на урожай из-за аномальной жары в России и засухи в Китае охватило полмира. Особенно пострадали Ближний Восток и Африка, где потребительские цены часто оказывались весьма чувствительными к оптовым ценам на зерно. Усилилось давление на государственные финансы, которые пытались защитить потребителей с помощью субсидий и доходов семей. Затем 19 декабря 2010 года загорелся фитиль, который поджег весь регион.
Это произошло в тунисском городе Сид-Бу-Зид. Двадцатишестилетний уличный продавец Мохаммед Буазизи отказался платить взятку. В отместку полиция конфисковала электронные весы и не разрешила ему продавать овощи с тележки, что было единственным способом прокормить семью.
Буазизи совершил самосожжение перед мэрией. После этого отчаянного поступка Тунис быстро охватили протесты. 14 января 2011 года, через десять дней после того, как Буазизи умер от полученных ожогов, президент Зин аль-Абидин Бен Али бежал в Саудовскую Аравию после 23 лет автократического правления. Жасминовая революция в Тунисе положила начало «арабской весне».
Вопрос, были ли непосредственной причиной восстания цены на продовольствие, не так важен; важнее то, что уязвимой оказалась продовольственная система – один из важных инструментов социального контроля в руках государства. После падения Бен Али революция быстро перекинулась на Алжир на западе, а затем на восток – в Ливан. Затем в Йемен. К 25 января 2011 года из-под контроля вышла ситуация в Египте.
Египет был крупнейшим импортером пшеницы в мире и примерно 10 % от своих доходов от экспорта тратил на импорт продовольствия: более трети дохода на душу населения шли на еду. Сочетание цен на продовольствие и стремления к демократии воспламенило страну. Улицы заполнили протестующие. Президент Хосни Мубарак попытался успокоить толпу. Когда это не удалось, он попытался решить вопрос насилием. Разгон демонстрантов на площади Тахрир стал роковым. 11 февраля, после тридцати лет абсолютного правления, египетский диктатор ушел в отставку.
После Египта настал черед Ливии. В Бенгази ливийские силы безопасности жестко отреагировали на протесты. Вспыхнуло вооруженное восстание против полковника Муаммара Каддафи, которого вскоре убили[103]. Падение режима Каддафи привело к неожиданным последствиям.
За Ливией располагаются великая пустыня Сахара и Сахель. Этот регион, расположенный между Сахарой и южным побережьем, включает Нигер, часть Мали, Южный Алжир, Буркина-Фасо, Чад и Северную Нигерию. Эта бедная часть континента с ограниченной инфраструктурой и слабыми институтами оказывалась крайне уязвимой к изменениям количества осадков. Многие люди, жившие за счет сельского хозяйства, часто отправлялись в города в поисках работы или в другие страны за лучшей жизнью.
В 1980-е и 1990-е Каддафи хотел, чтобы Ливия стала центром панафриканской миграции и местом сбора рабочей силы. Он поощрял развитие серьезной миграционной инфраструктуры – маршрутов в пустыне, заправочных пунктов, – чтобы помочь жителям Сахеля пересечь Сахару и оказаться в Ливии. Когда его режим пал, эта инфраструктура стала трамплином для мигрантов, пытающихся попасть в Европу через Средиземноморье. Африканцы, спасающиеся от засухи, голода и войны, двигались через эти шлюзы к берегам Европы. Вместе с сирийскими беженцами, спасающимися от войны, вырос поток этих мигрантов, который подпитывал популистский гнев по всей Европе.