и меняли на капитальные. А на ночь поезд отгоняли на запасной путь. А на соседнем отстаивались цистерны. Вот воины выбрали ночь, когда начальства не оказалось, и железнодорожным краном сдернули цистерну. Котлован, наверное, заранее приготовили. А бульдозером долго ли закопать? Состав цистерн потом аккуратненько тепловозом столкнули, как будто так и было. И, видно, передавали эту тайну дембеля под большим секретом. Наверное, несколько человек только и знали, где это подземное море. А то бы точно кто-нибудь заложил, или толпой бегали бы и прямо там напивались. В общем, хватило у нас с ротным ума не раздувать это дело, не искать проблем с военной прокуратурой и не выпрашивать оргвыводов. Сделали вид, что ничего не подозреваем. Заставили бойцов-железнодорожников отмыть побольше железных бочек. Потом с вечера взяли водовозку и за ночь откачали почти двадцать тонн спиртяги. Осушили до дна. На бойцов наших аж смотреть страшно было. Ходят злые, зубами скрипят, почернели и мордами осунулись. Раньше им ни увольнительных, ни отпусков не надо было, все на службу забивали, а теперь вдруг стараться начали. Мы сразу повышенные обязательства взяли, комсомольский почин двинули. Начальство на нас не нарадуется, ЧП прекратились, никаких проблем со снабжением. Какие могут быть проблемы при таких запасах? Канистру спирта и к рыбакам. Или на лесопилку. Или за картошкой в совхоз. Проверяющие только зачастили, больно им наши рыбалки нравились. Понятно, мы им заправляем, дескать, спиртзавод сразу напротив, как линию перейдешь, дружим. Короче, три года эта малина продолжалась, пока последнюю бочку не прикончили. Я уже ротным был, и сразу на БАМ отправился мосты строить, квартиру зарабатывать. Да... - Взгляд подполковника затуманился счастливыми воспоминаниями. И он выпил, поставил стакан и сказал: - Но больше я таким способом карьеры не делал, только работой. Все-таки, хоть и железнодорожник, а офицер, и честь, как говорится, имею. Потому и ни с каким бизнесом не завязан, солдатиков на левую работу в аренду не сдаю и дачи штабным брюханам не строю. Так что не думайте, будто все русские офицеры готовы все продать вплоть до родины. Хрен вам!
Слова эти напрямую относились к сидящим за столом кавказцам Мише и Чингизу. Хотя они ничего подобного не утверждали. Они вообще помалкивали на всякий случай. Но тут, раз уж обратились прямо к ним, решили поддержать разговор.
- А если вам, товарищ полковник, миллион долларов дать, вы что делать будете? - спросил Чингиз.
- Ты сперва дай, а потом я уж и думать буду, что с ним делать. А может, и не буду, отдам жене, она у меня мигом его приговорит.
- Нет, это я так спрашиваю, - продолжил допытываться азербайджанец. Если бы миллион баксов вдруг появился, стали бы дальше служить?
- Конечно стал бы! Во-первых, люблю я это дело. А, во-вторых, миллион этот, как пришел, так и уйти может, а военная пенсия - это, брат, понадежней будет.
- Конечно, если всю жизнь офицером служишь.., - Чингиз не мог скрыть разочарования. - А вот чего бы купил на миллион?
- Он спрашивает, - объяснил Олег, - хватит вам миллиона для полного счастья?
- Э-э, сынок, - подполковник с жалостью посмотрел на Чингиза, - если бы счастье зависело от денег или их количества... Я самое большое счастье испытал, когда первый свой мост построил и сдал. Ветер, погода мерзейшая, снег мокрый несет прямо в морду. А тут идет тепловоз весь во флагах и гудит. У меня аж слезы из глаз... Вот женился, дочек из роддома получал, звания там, орден, а такого больше и близко не было. Ни за какой миллион этого не купишь - стоишь на мосту, слезы льются, и так тебе хорошо! Выпитое развязало язык, и подполковника было уже не остановить. - Ну, купил бы я на этот миллион квартирищу в центре Горнозаводска, "мерседес" с подземным гаражом, обеспечил бы девок своих всем нужным. А сам купил бы домик где-нибудь под Ревделем на берегу и рыбачил бы целыми днями. Какие там хариусы! Только для этого миллион совсем не обязательно. Ого, - он взглянул на часы, - поди, мои железнодорожники уже добежали до казармы. Пора и мне. Слышь, я тут возьму пару бутербродов и помидорку для своего водилы?
- Трактор-то кто заберет? - поинтересовался Олег.
- А кому надо, тот пусть и забирает, - беззаботно отмахнулся подполковник. - Это местные колхозники навоз по богатым дачникам продавали. Тыща рублей за телегу. Торганули и загуляли сразу, как мои бойцы, а трактор с телегой под забором части пристроили. Вроде, как под охраной. А мои железнодорожники на нем, вишь, в самоволку ухлестали. Ничего, завтра всех, кто в навозе перемазан, вытащу перед строем. А трактор пусть колхозники сами забирают. Мне он и даром не нужен.
Возняк ушел, а Чингиз ещё долго возмущался. Как так, купить квартиру, а самому уехать в деревню рыбу ловить? Ненормальный!
В БАНЕ НА ДИВАНЕ
Важное народно-хозяйственное значение баня приобрела ещё в период глубокого застоя. И не потому, что в ней народ мылся хозяйственным мылом. Просто в неформальной обстановке партийная и хозяйственная верхушка решала свои проблемы. А где ещё могут запросто пообщаться в непринужденной обстановке второй секретарь райкома и начальник автобазы? А руководство металлургического завода или какого-нибудь Спичкопроекта? В кабинете шефа? Тогда это назовут пьянством на рабочем месте. В ресторане? Это уже пахнет угодничеством и взяткой, ведь не позволят подчиненные или просители, чтобы начальник сам за себя платил. Дома в непраздничный день - панибратство. На рыбалку или охоту ездить далеко, да и комфорт не тот. А сауна - дело уважительное, понятное и во всех отношениях полезное. Вот почему всякая уважающая себя контора, особенно денежная, обязательно обзаводилась своей сауной. Их даже специально проектировали при строительстве административных зданий заодно с небольшим спортзалом и комнатой психологической разгрузки. Комсомольцы оборудовали сауны в комплексе с кегельбаном в подвалах своих райкомов. На заводах существовало понятие "директорская баня". Даже в пионерских лагерях заводили парилки "для шефов". Сауна стала новым советским ритуалом, в ходе которого решались вопросы снабжения, продвижения по службе и много чего еще.
Ставшую атрибутом красивой жизни финскую баню сразу полюбили торговые работники, фарца и жулики всех мастей. Тем более, что, в отличие от ресторана, там можно было общаться с девочками не отходя от стола в ресторанную подсобку. А когда грянула приватизация, за сауны сражались почти как за магазины в центре города и цветную металлургию. Но некоторые неожиданно разбогатевшие люди посчитали, что старые советские баньки не соответствуют текущему моменту. И строили новые: беломраморные, с трехместным джакузи, подсвеченным бассейном, встроенной стереосистемой, бильярдной, кожаными лежанками, специальными вытяжно-вентиляционными системами и комнатой для охраны сразу за бронированной входной дверью.
Вот такой бункер выстроил себе молодой олигарх Василий Яковлевич Бородулин. Называлось это сооружение спортивно-оздоровительным комплексом. Включало, помимо суперсауны, спортивный зал с тренажерами, двадцатипятиметровый тир в подвале, крытый теннисный корт и ещё одну сауну попроще с душем. Комплексом этим пользовалась охрана олигарха для поддержания боевой формы и оттяга. Естественно, сауна, которая попроще, предназначалась тоже ей.
Сам Бородулин спортом не грешил, к тренажерам не подходил и приезжал только в личную баню. Как правило, в компании нужных людей. Сегодня таким нужным человеком был его постоянный партнер по бизнесу, коллега по областной думе и близкий друг, он же известный адвокат, господин Вовтузенко. Несмотря на существенную разницу в возрасте, Бородулину было тридцать три, а Вовтузенко сорок восемь, выглядели они примерно одинаково. То есть лет на сорок пять.
Бородулин, резко разбогатев, очень быстро зажирел, обрюзг, обзавелся язвой желудка, камнями в почках и даже сумел подхватить на сафари в Кении гепатит, крепко ударивший его по печени. Но, погруженный в преумножение капиталов, о здоровье своем не думал, полагая, что с большими деньгами это не проблема. Раз в год, обычно зимой, он вылетал в Швейцарию и ложился на комплексное обследование в дорогую частную клинику. Там за изрядное количество тысяч долларов он получал полное досье на свои болячки и убеждался, что их не убавилось. После этого дней десять его усиленно лечили, вымачивали в минеральной воде и мазали чудодейственными мазями. Посвежевший, с розовой кожей и отполированными зубами он отправлялся передохнуть на какой-нибудь экзотический остров. Потом продолжал жить в прежнем режиме, игнорируя советы европейских докторов. И только в случае острой и болезненной необходимости принимал дорогие патентованные лекарства.
По большому счету, его волновал только один аспект собственного здоровья - потенция. Точнее, её слабость. Но по причине болезненного самолюбия Бородулин считал, что у него все в порядке, просто бабы такие неинтересные, что он на них не возбуждается. Одно время он усиленно искал подходящую, даже женился на двадцатидвухлетней победительнице местного конкурса красоты. Более того, зачал ей ребенка. Но на этом влечение кончилось. Молодая жена, впрочем, не страдала. Ведь деньги у мужа не кончились.
В общем-то, ему было наплевать на баб, но в кругах бизнесменов импотентов не уважали. Бизнес делали только настоящие мужики. Василий Яковлевич изрядно помыкался с разного рода проститутками и массажистками. Квалификация большинства из них не шла дальше простого опрокидывания на спину, и редко кто мог сносно работать языком. Приходилось платить им за молчание и делать вид, что все в порядке. К счастью, вдруг возникла из полузабытого прошлого студенческая подруга Зоя и оказалась тем, кто нужен. Она Бородулиным восхищалась и с удовольствием говорила в постели о работе. Зоя обеспечивала, если не сексуальный, то, как минимум, душевный комфорт. Ее лесть проливалась бальзамом на все болячки и отлично снимала стрессовое состояние. К тому же Зоя, в нынешнем замужестве Морозова, оказалась неплохим бухгалтером и умела держать язык за зубами. Продвижение по службе и высокий оклад были ей гарантированы.